Владислав Конюшевский - Попытка возврата [Попытка возврата. Всё зависит от нас. По эту сторону фронта. Основная миссия]

Да что там гадать, проще спросить, тем более что у меня в запасе еще одна особая примета есть. Небольшой ожоговый шрам на предплечье левой руки. Это ему с детства подарок остался, когда он еще самодельными шутихами баловался. Поэтому, встав рядом с лежащим фрицем, я слегка ткнул его ногой и, достав изо рта грязную тряпку, используемую вместо кляпа, спросил:

— Имя, фамилия, звание, род занятий?

Тот тягуче сплюнул, несколько раз, видимо разминая, широко открыл рот и ответил:

— Фриц Отто Краухберг! Старший техник проектного отдела. Являюсь гражданским служащим!

Задумчиво покусав губу, я хмыкнул, молча перевернул «языка» с двуспальным именем мордой вниз и, достав перочинный нож, даже не развязывая ему рук, вспорол рукава пиджака и рубашки на левой руке. Откинув материю, оглядел предплечье и от нахлынувшего восторга влепил пленному подзатыльник. После чего, взяв себя в руки, развернул брехуна лицом к себе и, глядя в расширенный красный глаз немца, просто ткнул его в грудь пальцем и утвердительно отчеканил:

— Вернер фон Браун. Штурмбанфюрер СС. Технический руководитель ракетного исследовательского центра. Убийца сотен советских военнопленных, работающих в концентрационном лагере «Дора».

Пленный, пока я говорил, сморщился как от боли, но на последнем предложении кривиться перестал и, умудрившись распахнуть даже заплывший фингалом глаз, застыл с приоткрытым ртом. Деланно хмуро глядя на него, я злорадно подумал, что все только начинается. Успешный человек, выдающийся ученый, руководитель с железной волей — это все осталось там, в Гемпфеле, за пару секунд до начала атаки десантников. А потом внезапное нападение русских, чудесный побег, снова плен, причем пленителями являлись не кто-нибудь, а кошмарные для каждого немца «невидимки». И чем дальше, тем круче: бег в течение нескольких дней как на пределе своих физических возможностей, так и переваливая этот предел. Когда адреналин просто затапливает вены и организм работает настолько на износ, что люди в процессе подобной скачки могут просто, как загнанные лошади, упасть замертво с остановившимся сердцем. И главное, четкое осознание того, что в конце забега в самом лучшем случае ждет суд. А в худшем, если русские диверсанты поймут, что им не оторваться от преследователей, быстрая пуля промеж глаз.

За сегодняшнюю ночь «языки», конечно, слегка очухались, но против природы не попрешь и теперь у них сильнейшие отходняки. В основном в физическом плане. В моральном же — пленные почувствовали, что смерть слегка отодвинулась, а суд — он когда еще будет, и поэтому перед моим приходом были расслаблены, как морские котики на пляже. «Легенды» наверняка пытались сочинять, убеждая себя, что они сработают, и все, возможно, обойдется. И тут вдруг появился непонятный человек, который одной фразой обломал все выстроенные линии поведения, назвав настоящее имя ракетного барона, да еще и обвинив его в массовом убийстве. Теперь все страхи, весь тот ужас, который он испытывал в последние дни, вспыхнет снова. Даже с большей силой, ведь к этому времени Браун уже слегка отошел от стресса и думал, что самое кошмарное позади. Главное сейчас для меня — не переборщить с обработкой, а то и более подготовленные люди в подобных ситуациях с катушек съезжали. Нам же сбрендивший фон никуда не уперся — если только пристрелить, чтобы не возиться…

Так что надо действовать на грани. Ну да ничего, опыт есть, поэтому, думаю, доведем «языка» до той кондиции, что он у меня с рук кушать начнет! Во всяком случае, в ближайшие несколько часов. Потом, конечно, очухается, но первое время будет вести себя паинькой. А мне только эти часы и нужны — переправить его в консульство, а дальше пусть уже Москва разбирается с пленными террор-группы младшего лейтенанта Воронина.

— К-хе!

Ага, у этой безмолвно разевающей рот рыбы, похоже, включился звук, так что сейчас послушаю, что он на мои слова ответит.

— К-хе, к-хе! К-хак — убийца? Вы ошибаетесь, я никогда …

Не дав ему договорить, напористо спросил:

— В чем я ошибаюсь? В том, что ты Вернер Браун? Или в том, что ты оберштурмфюрер? А может, в том, что ты руководитель ракетного центра?

Пленный натужно выпучил глаза, пытаясь быть как можно убедительней:

— Я действительно Вернер фон Браун, но к уничтожению пленных никогда никакого отношения не имел! Ни я, ни мои люди! Пленными занималась лагерная администрация, а мы выполняли только свою, конструкторскую задачу!

Я насмешливо оскалился:

— Именно поэтому ты служишь в СС и состоишь в нацистской партии? Кому ты врешь? Эсэсовец, который в концентрационном лагере занимается только работой с кульманом и собирает свои большие шутихи, так же реален, как и сказочная фея. Небось по выходным экзекуции «недочеловекам» устраивал, а потом их трупы на кран-балках вешал в назидание остальным? Отвечай, свинья!

От такого напора барон слегка засучил связанными ногами, пытаясь отодвинуться, и чуть было не начал вопить, но я хлопнул ему расслабленными пальцами по горлу, от чего он снова закашлялся и сипло выпалил:

— Я никогда никого не убивал! Поверьте! При строительстве подземного производства в Миттельверке вместе с немецкими рабочими действительно использовались военнопленные, но никто из исследовательского центра к ним отношения не имел!

— Зачем же ты тогда пошел в СС, вступил в партию? Ведь в НСДАП шли те, кто считал себя истинным арийцем и для которых мы были как пыль под сапогом?

— Вы не понимаете. Без членства в партии мои исследования были бы невозможны! А к структуре СС мы просто были приписаны приказом! Поверьте, я не убийца, а инженер, который просто хотел заниматься любимой работой.

Я опять криво ухмыльнулся:

— Любимой работой у вас был массовый геноцид?

— Да поймите вы, я не садист и не фанатик! Еще в детстве, прочтя труды вашего русского ученого Циолковского, я мечтал создать такую ракету, которая смогла бы выйти за пределы земли, в космос. И вся моя жизнь была посвящена только этому! За это меня даже гестапо арестовывало, обвиняя в саботаже, когда я параллельно с «оружием возмездия» занимался разработкой космической ракеты. А теперь вы говорите, что я уничтожал пленных, к которым никогда не имел никакого отношения! Я в жизни никого не убивал! Я…

Так, стоп, пора осадить, а то барон сейчас в истерику с непредсказуемым финалом впадет. Поэтому, ладонью прикрыв собеседнику раз-явленный в судорожном выдохе рот, я успокаивающе сказал:

— Ну тихо, тихо, тихо. Не ори. — И, когда пленный умолк, продолжил: — Мне только странно одно. В Советском Союзе тоже развито ракетостроение. И недавно даже были проведены испытания баллистических ракет, наподобие ваших ФАУ. Но у нас своя школа, у вас — своя. Где-то они пересекаются, а где-то расходятся. И чтобы исключить возможные ошибочные варианты, советским руководством было принято решение захватить сотрудников немецкого исследовательского центра. Ведь после войны вы все равно станете безработными, так как ни Америка, ни Англия просто не знают, где и как можно использовать ваше изобретение.