Юрий Нестеров - Профессионариум. Антология фантастических профессий [сборник litres]

– Она нас вообще слышит? – снова влез Удалов.

– Она не может слышать. Динамик и микрофон повреждены, я перевёл автомат в текстовый режим.

– А если вы ей напишете мой вопрос, она поймёт? Ответит?

Мысленно обозвал себя ослом, потребовал чемоданчик с инструментами. Всё-таки надо постоянно держать в голове, что прежде всего он – сотрудник техподдержки, а потом уже «и тэ дэ и тэ пэ». Вскрыл нужные панели, минут двадцать копался в проводах под нетерпеливое сопение следователя. Прав оказался Удалов, хоть и ни в жизнь не понял бы, в чём прав.

– Теперь молчите. Попробуем голосом. Лишние звуки могут её напугать.

Следак уселся на ящик, махнул присутствующим на допросе коллегам, чтоб перестали шептаться. Интересно, зачем их четыре человека. Вот уж не для нужд следствия. Скорее всего, пришли из любопытства. Ещё бы, не каждый день мёртвых свидетелей допрашивают.

Спросил громко и отчётливо: «Сюзанна, вы здесь?», одновременно включая динамик.

– Ы. Ы. Ы., – выдал автомат ровным голосом.

– Сюзанна, вы здесь?

– Не трогайте меня, – с интонацией ведущей детской передачи, читающей вечернюю сказку малышам, проговорил медмат. – Ы. Ы. Мне больно.

– Сюзанна, вы слышите меня? – Ковалёв старался говорить спокойно и уверенно.

– Слышу. Тут темно, – с монотонной доброжелательностью пропел автомат. – Мне больно. Ы. Тут так темно. Ы. Ы. Я двигаться не могу. Ы. Ы. Больно.

Медмат должен успокаивать пациента, поэтому голос для взаимодействия выбирали соответствующий: ровный, нежный, увещевающий. Его интонация дико не вязалась со смыслом произносимых слов.

– Мне больно, – спокойно проговорил голос. Словно сообщал простой и понятный, как аксиома, факт. – Отпустите меня.

Вспомнилось стандартное: «Уважаемый пациент, не покидайте ложемент, идёт обработка ран».

– Сюзанна, вы можете ответить на вопрос, который я задам?

– Больно. Помогите мне. Я ничего не вижу. Ничего не вижу.

Удалов ёрзал на стуле, всем своим видом показывая, что хочет что-то сказать.

– Здесь темно. Ы. Где вы. Выпустите меня. Больно. Ы. Ы.

Выключил микрофон.

– Что вы хотели? Сейчас она нас не слышит. Говорите быстрее, и я продолжу.

Удалов кивнул в сторону коллег, замерших вдоль стены. Дамочка в форменной блузке не сразу решилась заговорить, медмат выдавал своё механическое «темно» и «больно».

– Извините, а нельзя как-нибудь сделать так, чтобы… ну, нельзя установить другой голос. Этот слишком… не подходит. Интонации такие…

– Извините, нет.

Отвернулся, хотел снова включить микрофон. Не дали.

– Вы где? Я вас больше не слышу. Не бросайте меня, – ласково выдал медмат, отчётливо, как ребёнку, проговаривая слова.

– Ну, невозможно же так! – возмутился кто-то из мужчин у стены. – Это издевательство! Нельзя так насмехаться над страданиями жертвы!

Ковалёв повернул голову. Все трое стояли сконфуженные. Глядели в пол.

– Это не МХАТ, а снятие свидетельских показаний с медицинской техники. У неё ограниченный диапазон интонационных и голосовых возможностей. Нервы не выдерживают – не ту работу выбрали.

Вспомнилось: «Ты не думал о том, чтобы найти себе другую работу?»

– Где вы? Не бросайте меня. Они меня убьют, – сообщил автомат.

– Зачем так издеваться? – сдавленно прошипела дамочка.

– Она так и будет жаловаться или получится задать вопросы? – оборвал дискуссию Удалов. – Давайте уже начнём допрос свидетеля. В самом деле на нервы давит.

– Ы. Ы. Ы., – выдал медмат очередью.

Ковалёв повернулся к следаку, не глядя на зевак в форменных рубашках, выключил звук динамика. Упёрся взглядом Удалову в переносицу.

– «Ы» – это она плачет. Ваша свидетельница думает, что она в темноте, что её пытали и бросили умирать. Ей очень плохо и больно. Кто-то позвал её. Она услышала голос. Единственное, о чём она может думать сейчас, это о том, как выбраться, спастись. Ей сейчас глубоко плевать на ваши потенциальные акты с террористами. Вы стали бы допрашивать человека, погребённого под завалами? Просунули бы ему между придавившими его плитами микрофон на верёвочке и начали задавать вопросы?

– Это другое… – попытался оправдаться Удалов.

– Это то же самое. Ей больно. Она – во тьме. Такой, какую нам и не представить. Она не чувствует своего тела. Ей очень страшно. Заткнитесь и дайте работать.

Стало так тихо, что щелчок включившегося динамика звонким эхом метнулся в угол помещения.

– Сюзанна, я здесь.

– Ы. Вы меня слышите?

– Да, я слышу вас.

– Помогите мне. Ы. Я здесь. Ничего не видно. Ы.

– Сюзанна, меня зовут Сергей. Я вас слышу. Давайте попробуем понять, где нам вас искать. Потерпите. Сосредоточьтесь. Нам необходимо знать, где вы.

– Не знаю.

– Что вы слышите?

– Ничего. Ы. Ы. Тихо. Тут так темно.

– Прислушайтесь. Что-то должно быть?

– Ничего. Это страшно. Ы.

– Дышите ровно, Сюзанна.

– Я не могу. Я не слышу своего дыхания. Я не чувствую, как дышу. Что со мной. Помогите мне. Выпустите меня. А. А. А. Мне так больно.

– Нам нужно понять, где вы, Сюзанна. Помогите нам. Вы помните, что произошло?

– Да. Помню. Они меня били. Одного звали Иван. Я помню. Ещё кто-то из них говорил Бритый. Да. Я помню. Бритый. Он бил меня трубой. Они бросили. Думали. Я умерла. Я ползла. Хотела позвонить. Там магазин был. Мне не открыли. Я залезла куда-то.

– Куда, Сюзанна?

– Не помню.

– Попытайтесь вспомнить.

– Не помню. Там был розовый свет.

– Что было потом?

– Не помню. Я не помню.

– Вы там же, где был розовый свет?

– Нет. Здесь темно. Мне страшно.

– Как вы попали туда, где находитесь?

– Не знаю.

– Сюзанна.

– Да.

– Мы должны понять, где вы. Что вы видите?

– Ничего. Темно. Мне так страшно, пожалуйста, помогите мне.

– Хорошо. Сюзанна, не бойтесь. Страшное позади. Прислушайтесь к своему голосу. Как далеко он распространяется? Это большое помещение?

– Я не знаю. Я как будто оглохла.

– Сюзанна.

– Я не слышу своего голоса. Только ваш. Он в моей голове.

– Слушайте мой голос, Сюзанна…

– Это какой-то эксперимент? Я в искусственной коме? Да. Я в искусственной коме. Розовый свет. Это был медмат. Я помню. Я ползла на крест. Я в медмате. Мои повреждения слишком серьёзные. Это искусственная кома. Я понимаю. Я училась на медсестру. Вы говорите со мной через специальную аппаратуру. Да.

– Да, я говорю с вами через аппарат для связи, Сюзанна. Я врач.

– Всё плохо. Да. Я не могу проснуться. У меня есть надежда? Говорите. Не молчите.

– Я здесь, Сюзанна. Вас обнаружили в медмате на перекрёстке Дальней и Семёнова, рядом с магазином запчастей.

– Всё плохо. Я не смогу проснуться. Поэтому вы говорите со мной.

– Вам всё ещё больно?

– Нет. Я теперь понимаю. Больше не больно. Очень страшно. Вы не ответили. Я смогу проснуться?