Артём Помозов - Лестница в небо [litres]

Совсем неуместно стали вспоминаться события его юности. Те дни, когда он, будучи дегенератом восемнадцати лет от роду, написал в военкомат заявление, в котором просил отправить его служить в Афганистан. Тогда ему эта идея казалась правильной и прикольной, веселой даже. Он наслушался пацанов у подъезда, что рассказывали байки, что нагло врали о своей службе, да и поскакал, словно в задницу ужаленный, к дядям в военной форме, умолять их позволить ему сдохнуть во имя Родины. Отец – уже почивший, туда ему, в адское пекло, и дорога – ввалил юному Дятченкову по самое не балуй. Но исправить ничего уже не мог. Стране нужны были герои! Враг же строил козни! Партия сказала «надо» – комсомол ответил «есть»! Дятченкова забрали.

Уже там, глотая песок и постоянно кашляя, малолетний идиот пожалел о своем решении. А испугался до усрачки – когда зажали его с ребятами на одной из застав, у поселка какого-то, где при обороне практически всех сослуживцев Кота и положили. Боевики не жалели сил, они подчистую уничтожили заставу. Окружили, начали шмалять, гранатами закидывать. Если бы не мальчишка тот (Кот не помнил его дурацкого имени), там бы и подохли все. А малец хорошо сработал, это да. Подарил, сука, драгоценные секунды, чтобы товарищи смогли вырваться из захлопывающегося капкана. Он выскочил на противника, да прямо с гранатой! Чеку дернул – и на них! Там и опешили. Дятченков вырвался, дал деру… едва спасся. Кошмары мучили. На гражданку вернулся – а все равно. Кот даже подумывал свести счеты с жизнью, немила она ему стала. И не находил он себя в серой и размеренной рутине. Если бы не Зона, то, наверное, он бы и полоснул по запястью бритвой. А какой еще выход искать, когда ты шарахаешься даже от звона упавшей на пол кастрюли? Он помнил такое. Дятченков, испугавшись грохота, вжался в плитку, закрыл голову одной рукой, а другой потянулся за несуществующим пистолетом. А в ушах звенели разрывы снарядов. Невесело совсем. Еще и лица сразу вспомнил. Всех, чью гибель наблюдал. Тех, кто на заставе гнить остался. Лицо той девушки, которую так и не смог вытащить из-под обломков. Того восьмилетнего оболтуса, которому Кот лично вышиб мозги из пистолета, чтобы тот не выдал их позицию вражеским солдатам.

Война – она ужасна всегда. Лишь безумец находит в ней счастье. Кот же, напротив, нашел вечный кошмар, от которого не мог проснуться долгие годы. Потом отпустило. Но для этого пришлось стать тем, кого он всегда ненавидел. Сначала он преследовал благие цели. Думал найти себя в СБУ. Зарекомендовал там себя. Рисковал жизнью, помогая ликвидировать последствия «второго взрыва». Немного позже командование отправило майора вглубь Зоны, чтобы он расследовал причину крушения вертолетов, которые должны были помочь военным штурмовать ЧАЭС. Но он, желая поступать по-человечески, полез, вразрез с приказом, за сталкеров в петлю, едва ли не в одиночку противостоя ордам религиозных фанатиков, что тиранили «братство» в окрестностях Припяти и на станции Янов. Правда, жизнь всегда преподносит сюрпризы. Рисковал-то он, по сути, за хрен пойми что. После войны с фанатиками, после знакомства с Человеком-в-костюме Кот и разочаровался в этом самом «братстве искателей». Слишком многое узнал. Так смешно. Он за них, за сталкеров, сдохнуть готов был, а оказалось, что тут и подыхать-то не за кого.

– Чертовы твари.

И вот, после всего, что выпало на его долю, он закончит тут, в сточной канаве.

Как все-таки интересно иногда развивается жизненная парадигма!

– Стой! – с неожиданной дрожью в голосе сказал Кот сам себе. – О, нет, бляха, нет! – Ладонь самовольно расстегнула клапан кобуры. – Нет! Нет! Нет! – Искатель медленно поднес дуло к подбородку. – Стоять!

Выглядело это крайне нелепо…

Кот попытался остановиться, попытался шевельнуться, но у него ничего не вышло. Щелкнул предохранитель. Собрав волю в кулак, он одернул руку в последний момент. Грохнуло.

Пуля ушла в потолок.

Посыпалась бетонная крошка…

…вперемешку с пылью…

– Что за хрень?! – Он еле-еле сумел выщелкнуть магазин.

Не дав самому себе опомниться, Кот разогнался и впечатался лицом в стену. Почему-то ему показалось это здравым решением. Потекла кровь. Он пошатнулся и обмяк. Но солоноватый привкус на губах слегка отрезвил.

– Засада, – прошептал сталкер, вслушиваясь в шаркающие шаги.

Шаги эти были плохо различимы из-за чудовищного визга, терзающего слух.

– Что это за хрень?! Что со мной происходит?!

Даже не мог понять, откуда к нему приближался неизвестный…

– Покажись! Тварь! Сука, покажись! Или зассал?! – Разоружившись, Кот отбросил все свое добро в сторону. Все, кроме заточки, припрятанной в берце. – Давай! – Звякнуло. – Я жду!

Кота одолело необоримое желание продолжать биться головой. Ему показалось прекрасным – разбить черепушку об эту стеночку, оставить на ней кровавые кляксы и стекающие по шершавой поверхности мозги. Представлялось все это красиво и по-настоящему завораживающе.

– Ага! Пошел к дьяволу, сука! Не дождешься! Хрен тебе в рыло, сраный урод! – Кот, пытаясь сопротивляться воздействию на разум, начал что-то насвистывать. – Ты это, ближе! – Сутулая фигура, что смутно напоминала человеческую, неумолимо приближалась. – Еще немного! – В свете фонарика можно было разглядеть серую кожу, покрытую отвратительными наростами. – Давай! – И, взревев, Кот бросился на гуманоида, сбивая того с ног.

Бывший майор, матерясь так отчаянно, как никогда доселе, нанес мутанту удар заточкой в глаз. За ним еще один. Сил выдернуть острие не хватило – продолжил бить кулаками. Костяшки покраснели. Чудовище зарычало, попыталось укусить его, но не успело. Кот уже переключился на приплюснутый нос твари. Он бил так сильно, словно надеялся пробить в черепе мутанта дыру. Стиснул пальцы на заточке, выдрал все же. И тело уже совершенно не ныло, как после недавней стычки с лидером «Анархистов». Правду говорят, что перед лицом смерти у людей открывается второе дыхание.

– Сдохни!!!

Вогнал заточку монстру в горло.

Тварь истошно взревела. И заехала Коту в лицо – с такой силой, что тот отлетел к сброшенному обмундированию.

Гуманоид, умевший контролировать человеческий разум, сел на колени и начал что-то шептать.

Со стороны могло бы показаться, будто он молится.

Кот завопил – его черепную коробку словно зажали в тиски. Сталкер, превозмогая боль, нашарил на полу пистолет и, не целясь, надавил на спусковой крючок. Жал раз за разом, опустошая весь магазин. Выстрелы, многократно усиленные эхом, рвали барабанные перепонки. По щеке Кота заструилась кровь. А потом затворная рама заклинила.

– Бляха…

Посмотрел на тварь. Ее лицо – или морда – превратилось в кровавую кашу. Тело валялось на спине, глазами, заточкой проколотыми, в потолок смотрело.