Артём Мичурин - Еда и патроны. Прежде, чем умереть

— Ну прости, — усмехнулся Стас, — что нарушили твои благородные планы. А людей из той колонны видел?

— Нет, все внутри сидели. А у них и грузовики со лба бронированные, водителя не видать.

— Опознавательные знаки на броне?

— Передок точно чистый, а уж борта не разглядывал, не до того было. Машины все тёмно серым крашены в чёрных пятнах, с виду как новенькие.

— А что за грузовики, как наш, или, может, «Уралы», «КамАЗы»?

— Я в этих делах не мастак. Вроде, без капотов были, высоченные, трёхосные, снаружи решётками обвешаны.

— Опиши фуру и бензовоз.

— Этих я не шибко рассмотрел, только издали. Тягач под фурой капотный, сама, вроде, не фабричная, к крыше сходится, типа гроба кверху дном перевёрнутого. А бензовоз на два первых грузовика похож, цистерна у него каркасом защищена с решётками, от РПГ, видать. Да у них всё в этих решётках. В общем, серьёзная техника, до такой и логистам далеко. А вам зачем?

— Много будешь знать, скоро... Хотя, тебе это не грозит. Ну, перевязался?

— Ага, сейчас, — натянул Саня сапог, — костыль только подыщу.

— Лови, — кинул я ему толстую ветку с сучком на высоте плеча.

— Благодарствую, — поднялся Ветерок на ногу и опробовал свою деревянную конечность. — Во, жизнь налаживается, — улыбнулся он печально, и посмотрел на нас глазами голодного щенка: — Слушайте, братаны, а может ну его, чего вам со мной из-за двадцати монет возиться? У вас же дела. Отпустите.

— Двигай, — непреклонно повелел Станислав и зашагал в сторону дороги. — Умник херов.

К нашему возвращению Павлов с Ольгой только-только закончили колдовать над ЗиЛом.

— Дело-дрянь, — обтёр лейтенант руки ветошью, — радиатор пробит. Я сделал что мог, но всё на соплях держится, как бы толкать ни пришлось. Нужен серьёзный ремонт.

— Почему пустые? — кивнула на нашу троицу Ольга, оторвавшись от укладки новых трофеев в кузове. — И на кой чёрт этого притащили? Он что-то знает?

— Всё, что знал, рассказал, — ответил я, положив руку новому товарищу на плечо. — Так ведь?

— Как на духу, — перекрестился тот.

— Тогда пристрели его, — вернулась Оля к сортировке нечаянной добычи.

— Этот козёл, — взял слово Станислав, — клянётся, что стоит двадцать золотых. Ветерок — его кликуха. Слышала о таком?

— Ветерок? — спрыгнула Ольга не землю и подошла к максимально дружелюбно лыбящемуся Саньку. — Хм, — взяла она его за подбородок и повертела, оглядывая. — Ну надо же, Александр Ветров из банды «ДПС», он в списке «Девяти Равных». Поистрепался, так бы и не узнала.

— Весьма рад личному знакомству, — предпринял Саня неловкую и безуспешную попытку поцеловать Олину руку.

— Да? Не припомню нашей переписки.

— Это ведь ты застрелила Пашу Беспредела? Я был рядом, когда у него спина наизнанку вывернулась. Очень впечатляет. Метров семьсот, больше?

— Почти километр.

— Ничего себе! Чем шмаляла, 7Н34?

— Им самым.

— Обалдеть! Винтовку покажешь?

Сукин сын, знает подход к женщинам.

— Ну всё, — решил я прервать этот флирт, — хватит болтать, лезь в кузов.

— Да я просто...

— Пошёл живо! Стас, помоги ему забраться, Павлов за рулём. Все на борт! Ух, — упал я на сиденье, — если день так начинается, спокойного вечера не жди.

— Нам бы хоть к ночи до города добраться, — захлопнул дверцу лейтенант.

— Господи-боже!!! — донеслось из кузова. — Это что за хрень?! Отвали! Отвали, урод! Пресвятая дева Мария!

— Ну, не подведи, — повернул Павлов ключ в замке зажигания, и мотор, чихнув, потащил этот цирк-шапито дальше на восток.

Глава 23

Алкоголь. Трудно найти субстанцию, обладающую большим влиянием на человечество. Пожалуй, даже материнское молоко соснёт в споре с ним. Сколько великого, прекрасного и кошмарного было совершено по пьяной лавочке, сколько ярчайших личностей явилось миру благодаря зелёному змию, и скольких мир лишился, благодаря ему же! Весёлые пиры заканчивались объявлением войн, дружеские попойки — роковыми дуэлями, свадьбы — похоронами, поминки — оргиями, одиночные запои — философскими откровениями, тосты за здравие — петлёй и опрокинутым табуретом. Человечество и алкоголь шли рука об руку с начала времён. Доисторическая обезьяна встала на путь эволюции, навернув забродивших фруктов и под градусом впервые задумавшись о чём-то большем, нежели примитивное выживание. Она поднялась, расправила плечи и, обратив взор к звёздам, подумала: «Какого хуя? Пора творить историю!».

В Нижний Ломов наш ЗиЛ вкатился за пять минут до полуночи, на нейтралке, бесшумно, окутанный облаком пара, словно призрак, и остановился возле наиболее приметного здания, являющегося заодно единственным источником освещения одной из безымянных улиц этой придорожной клоаки, по недоразумению или чьему-то злому умыслу именующейся городом.

— Эй, ты, — открыла Ольга дверцу и поманила прилёгшего у стены забулдыгу. — Да, ты, иди сюда. Где автомеханика найти, знаешь?

Синяя особь боязлива кивнула и указала трясущейся рукой на северо-запад.

— Будешь дорогу показывать, — бросила Оля на землю «маслёнка». — Куда ты нахрен лезешь? — выпихнула она ногой воспылавшего энтузиазмом алкаша. — Пешочком.

— Думаю, всем нам туда переться без надобности, — поделился я светлой идеей. — Вы с Павловым договоритесь о ремонте, и возвращайтесь, а мы вас в кабаке подождём. Тут наверняка и комнату снять можно.

— Что с Квазимодой делать? — задал лейтенант не лишённый актуальности вопрос. — Не оставлять же его в машине.

— Неси с собой. Только заверни во что-нибудь, не свети, от греха подальше. И патроны из кузова забрать не забудьте. Ну, давайте, ни пуха, ни пера. — Протиснулся я мимо Ольги к выходу. — А мы возьмём на себя самое трудное. Стас, подай короба с крупняком, хватай серебро и выволакивай калеку. Здешние яства с винной картой ждут нашего вердикта.

Местное заведение общепита встречало посетителей скрипучими ступенями в тёмных пятнах органического происхождения и звучной вывеской «Дикий Капитализм» над крыльцом.

— После вас, — пропустил я вперёд Станислава, толкающего перед собой ухваченного за шиворот Ветерка, и прошёл следом.

— Мы закрыты! — весьма нерадушно откликнулся на наш визит гражданин за стойкой и опустил руки под оную, не забыв вызвать подкрепление: — Гриша! Гриша, разберись!

На призывный крик из соседней двери появился двухметровый амбал с обрезом в одной руке и фомкой в другой.

— Мира и добра вам, — поприветствовал я аборигенов, плавно опустив короба на пол и демонстрируя пустые дружелюбные ладошки. — Неужто два усталых путника, явившихся во внеурочный час, не снищут гостеприимства в сим храме чревоугодия и цирроза, сделав подношение Бахусу звонкой монетой, или патроном сияющим?