Александр Уваров - Повстанец [СИ]

Они, конечно, достойные граждане. Но — не того круга.

— Теперь, похоже, я уже не состою в элитном клубе, — сказала Юна.

И улыбнулась. Назло обманувшим родителям, назло всей прошлой жизни, назло самой себе, вчерашней Юне.

— И хорошо, — продолжила она. — Без них лучше. Отец наверняка, увидев тебя, скривился, будто мы готовимся угостить его несвежим лаймом. А мама непременно уговаривала меня передумать, даже не стесняясь твоего присутствия.

— Они сильно тебя обидели? — спросил Зайнер.

И, опустившись на колено, взял кончик белой ленты и торжественно поцеловал.

— Дорогая и любимая моя почти уже невеста, — откашлявшись, произнёс Зайнер. — Моя прекрасная дама! Ввиду того, что мои будущие, и до сих пор не любящие меня, папа и мама изволили проигнорировать первую часть ритуала, предлагаю без отлагательств проследовать к фонтану.

Юна кивнула в ответ и положила ладонь ему на плечо.

— Встань, рыцарь!

Зайнер поднялся с колен и взял Юну под локоть.

— Без них даже лучше, — сказал Юна. — Они непременно всё испортили бы…

Они пошли по парковым аллеям.

В тишине их шаги отдавались непривычно громким и четким эхом.

Они шли в молчании, словно боясь нарушить эту редкую, благословенную тишину.

Но Зайнер, всё ещё поглощённый прежними своими, до конца не высказанными мыслями, обратился к девушке.

— Твои родители думают, что я люблю не тебя, а твоё будущее наследство, — грустно сказал Зайнер. — Впрочем, они легко могли бы это проверить. Например, сообщить мне, что ты, наконец, лишена всех их милостей…

Юна промолчала в ответ.

— Тебе неприятен это разговор? — спросил Зайнер.

— Мне всё равно, — ответила Юна. — Я не хочу о них вспоминать. С меня довольно! Они больше не будут распоряжаться мной, как вещью…

Зайнер остановился и посмотрел ей в глаза.

— Юна…

Она покачала головой. Она поняла, о чём он хочет спросить.

— Нет, — ответила Юна. — Я люблю тебя, Зайни. Я не пытаюсь им досадить… Это… Это чуство, Зайни. Любовь, а не месть. Мы просто забудем о них.

— Но я не смогу быть всё время с тобой, — ответил Зайнер. — Ты же знаешь… Мне нужно отправляться в путь, туда…

Зайнер показал на небо, пока ещё не тревожное, чёрное небо космоса, а синее, мирное, спокойное, тихое небо Готтарда.

Где-то там, далеко — эскадра. Серебристо-белые громады кораблей, бесшумно плывущие в немом океане Вселенной. Так далеко от них, от этих полян и лугов, от парковых домиков с красными черепичными крышами и покрытых мховым оранжевым налётом старины парковых гротов, от проносящихся над головами птиц, от ручья на окраине леса… Так далеко от этой жизни!

Там, на далёкой и незнакомой этому миру войне — там его ждут.

Ждут, когда кончится этот день. И начнётся новый.

Новый день, с другим настроением, другими цветами, звуками, запахами… Новый день, неотвратимый и жестокий. Новый день, долгий.

Беспощадный.

— Я помню, — ответила Юна. — Но это же ненадолго?

— Конечно, — ответил Зайнер. — Нам сказали вполне определённо — до Праздника Снега пилоту вернуться на Готтард, а эскадра — на базу. Надо будет немного подождать…

Юна кивнула в ответ. И, повернув голову, заметила где-то вдали плывущий над полем красный ромб воздушного змея.

— А я в детстве тайком бегала сюда! — задорно улыбнувшись, сказала Юна. — Посмотри? Змея видишь?

Зайнер, прищурив глаза, посмотрел вдаль.

— Там что-то…

Он приложил ладонь ко лбу.

— Вижу, вижу… Такие же запускала?

— Лучше, — ответила Юна. — Мой был большой, квадратный, четырёх цветов… Боже мой, как же дано это было!

— Это так кажется, — ответил Зайнер. — Честное слово, лет через двадцать мы будем думать, что детство было вчера… Давай, сотворим по случаю праздкника какую-нибудь глупость?

— Давай! — и Юна захлопала в ладоши. — Обожаю глупости!

— К фонтану мы не идём, а…

Зайнер сделал вид, что глубоко задумался. Вообще-то, сейчас он просто пародировал одного старичка-профессора из Академии, который во время лекций периодически замирал в абсолютной недвижимости (при том иногда и не докончив начатой фразы), стоял так едва ли не четверть хора, а потом неожиданно начинал речь на какую-нибудь совершенно абстрактную, никоим образом не относящуюся к лекции тему.

Впрочем, старичок тот был известнейший математик, заслуженный учёный, автор методик по расчётам траекторий перемещения космических станций слежения, потому к чудачествам его и слушатели, и преподаватели относились спокойно.

Разве только Зайнер по природной живости характера не упускал возможности подшутить над старичком.

— Э-э-э… О чём это я? — спросил сам себя Зайнер.

И, хлопнув ладонью по лбу, воскликнул:

— Забыл! Господа, кто мне напомнит тему лекции?

— К фонтану мы не идём, а бежим! — подсказала Юна. — Я угадала?

— Точно, — подтвердил Зайнер. — Бежим… Как в детстве.

Юна наклонилась к Зайнеру и обвила ленту вокруг его шеи.

— Я тебя дождусь, — тихо сказала она. — Обязательно… И свадьба будет белой, снежной. Медовый месяц у нас будет в лесном домике, сложенном из смолистых, душистых, крепких сосновых брёвен. Метель занесёт снегом двери домика. Будет тихо и спокойно. Только дрова будут потрескивать в камине. Мы будем одни… Никого вокруг. Мы, зима и наш дом. Только…

— Я вернусь, — ответил Зайнер. — Я вернусь таким же… Я смогу, Юна. Мне нужно там быть. Ты же понимаешь меня? Мне кажется, я там очень, очень нужен. Не Эрхарну, нет! Хотя, наверное, я и ему смог бы пригодиться. Он и сам пока не знает, насколько я мог бы быть ему полезен. Но главное — нашим ребятам…

— Не нужно, — прервала его Юна, и ладонью, едва касаясь кожи, легко и медленно провела по его щеке. — Не нужно мне ничего говорить… Просто… Побежали?

Тейкон щёлкнул зажигалкой и внимательно (даже, для верности, слегка наклонив при этом голову) посмотрел на огонь.

«Ничего себе!» — прошептал он.

Они стояли на вырубленной в скале небольшой площадке возле водопала. Ожидаемого прохода в скальной стене не было видно, и даже вода вытекала не откуда-нибудь из широкой тёмной протоки (которую, при определённых условиях и можно было бы принять на тот самый, обещанный проводником проход в тайные пещеры), не из подземного туннеля или спрятанного в камне канала, а десятками мелких ручьёв вырывалась из едва заметных трещин в граните, и прямиком с отвесной стены водопадом обрушивалась в подземное озеро.

— Куда это мы пришли? — с нескрываемым недоумением спросил Глак.

Эйни, не отводя глаз, заворожено смотрела в чёрную воду озера, в которой смутными, размытыми, плывущими на волнах пятнами отражались огни фонарей и факелов.

— Оно глубокое, — потрясённо прошептала Эйни. — И спуска к нему нет. Здесь одни обрывы и острые камни. Мы не преодолеем его. Куда же тут идти дальше?