Михаил Тихонов - Отшельники. Клан Заката. Книга первая. Приемыш [СИ]

Но помогло это мало. Едва утвердившись на ногах, спаситель резко ускорился, буквально размывшись в воздухе… Что было дальше, граф понять не успел. Его просто сложило пополам от сильного удара, заставив потерять равновесие и грохнуться на землю… И это боевого офицера, потомственного дворянина и просто человека, умеющего драться с любым противником…

Как оказалось, не с любым…

— Кажется, я зря оставил тебя в живых, а, ротмистр? — граф с трудом все же вдохнув живительный воздух, поднял глаза на незнакомца, присевшего рядом с ним на корточки. — Хочешь, исправлю данную оплошность?

Холодный, скорее даже равнодушный взгляд, смотрящий сквозь графа, пытающегося сообразить, как объяснить, что он не специально стрелял. Просто реакция… Нервы. Почему-то, ротмистр четко понял — чтобы он не сказал, незнакомцу нет до этого дела. И жив он лишь потому, что этому человеку от него что-то нужно. Никогда в жизни граф не чувствовал себя настолько беспомощным… По крайней мере, с тех пор, как взял в руки клинок и научился им управлять.

— Ну? — Оказывается, ответа все же ждут.

— Нет. Не хочу. — Четко, глядя прямо в холодные глаза, отвечает ротмистр.

— А на кой черт ты тогда в меня стрелять вздумал?

Внезапно граф понял, что не так с незнакомцем… В его голосе нет никакой злости, или хотя бы раздражения. Абсолютно ничего… Равнодушие. Таким тоном говорит мясник, когда интересуется какого именно барана нужно зарезать господам на шашлык. Ему ведь и ответ не нужен, этому странному человеку, сумевшему с одного удара уложить графа на землю. Все равно…. Чтобы не ответил граф, неважно. Он зачем-то понадобился этому человеку…

— Случайно. — Пауза затягивалась, поэтому ротмистр все же ответил.

— Не врешь. — Коротко констатировал незнакомец, поднимаясь на ноги.

Только сейчас ротмистр замечает, что все же попал из арбалета… На щеке незнакомца едва заметный порез, из которого проступают капельки крови. Да уж… Жаль промахнулся…

Сложно напугать того, кто и так почти ежедневно рискует жизнью. Но человек в белом плаще, его пугает… Да, стыдно это признавать, но ротмистру стало страшно… Где-то на подсознательном уровне… Но страх грыз душу воина. Он ведь, стреляя на голос, вполне понимал, что скорее всего там именно его спаситель и находится, но страх, дикий, неразумный все же выжал спуск на арбалете.

— Долго лежать собираешься? — А между тем, незнакомец, уже снова исчез за углом караулки. — Простатит заработаешь, будешь на холодном снегу валяться. Иди лучше помоги.

Ротмистр, автоматически отметив незнакомое слово, которое использовал незнакомец, все же решил, что лежать на снегу и правда не достойно офицера пограничной стражи. Быстро поднявшись на ноги, хоть дышать все еще было тяжело, ротмистр направился туда, откуда слышался голос.

— Хватай. — повернув за угол, ротмистр увидел, как незнакомец, пытается поднять за плечи мертвое тело Никодима. — За ноги. — командует он, видя, что граф замялся.

— Зачем? — до ротмистра, только сейчас дошло, в какой сложной и неоднозначной ситуации он находится.

Нет, потери в его подразделении были и раньше. Но… Там, на границе, все было как-то проще… Здесь ты, за чертой враг. Да и никогда ротмистр не терял сразу столько людей за раз. И главное, без боя… От удара в спину. Глядя, как незнакомец ворочает тяжелое тело Никодима, граф застыл, пытаясь понять, что не так… Почему его люди погибли, глубоко в тылу? Враг? Ментальный маг?

А что, конкретно ему, ротмистру пограничной стражи, сделал мальчишка, которого объявили врагом всего рода людского, и ради поимки которого он с целым отделением пограничников оказался на этом плохо оборудованном посту рядом с уездным городом? Что? Ничего…

Не менталист убил весь наряд… И даже не князь, которого тоже нужно было задержать… Нет… десять человек. Тех, кого ротмистр знал не один год, убил маг, приданный в усиление. Предатель. И виной всему, даже не герцог-курляндец, которому служил убийца, и не вот этот незнакомец, взявшийся непонятно откуда… Нет…

Виноват только сам ротмистр, граф Аркадий Валентинович Серов… Он обязан был разглядеть опасность, понять, что не просто так его воевода поставил именно здесь… В Белецк много въездов, но лишь на одном старшим оказался офицер… Том, через который ведет путь из поместья князя Рифейского. И лишь на этот пост дали в усиление мага…

— Э… Граф, ты чего это? — Голос незнакомца вывел ротмистра из странного состояния потерянности. — Давай, хватай бойца, и потащили его.

— Зачем? Куда? — Не до конца понимая, что от него хотят, ротмистр все же ухватился за ноги Никодима.

— В караулку занесем. Хоронить некогда, а бросать его вот так… — Короткая пауза. — Неправильно это.

Графу на миг показалось, что в голосе непонятного человека, мелькнула странная интонация, вроде сожаления…

Если в момент, когда он обнаружил тело Никодима, и шел в караулку, готовясь принять неравный бой, он не особо задумывался о произошедшим, главным было отомстить, то сейчас понемногу, вместе с уходом боевой горячки, графа начали угнетать мысли…

Он ведь знал каждого из погибших сегодня. У Никодима осталась мать, жена и двое дочек, у Прохора, главного балагура отряда, подрастает сын, у Арсения, арбалетчика, свадьба должна была быть после Нового года… И так, у каждого. Остался кто-то, кто будет о них горевать… И они все мертвы… А ротмистр, которого никто и нигде уже давно не ждет, жив… Да, благодаря этому непонятному незнакомцу, спокойно расхаживающему в окрестностях Белецка с файерметом, которые, кстати, запрещены к использованию гражданскими, и вообще, имеются только о особых отрядов, находящихся в прямом подчинении у Великого князя… Но все равно…

Это ротмистр должен был погибнуть, а его бойцы жить…

Войти в караулку, стало для ротмистра настоящим испытанием. Он никак не мог себя пересилить… Только прямой приказ незнакомца, заставил графа сделать несколько шагов, уложить Никодима рядом с остальными и тут же выйти обратно на свежий воздух…

— Что, ротмистр, первый раз теряешь людей? — Незнакомец, который до этого куда-то торопился, а сейчас вдруг перестал, присел рядом с графом, сидящем на чурбаке, оперевшись спиной о стену караулки, ставшей склепом.

Сам ротмистр, погруженный в тяжелые думы, даже не обратил на это внимания.

— Нет. — Мотнул головой граф в ответ.

— А чего тогда так поплыл? — мужчина перекинул файермет со спины на колени, и начал себя охлопывать, будто что-то ища в карманах.

Граф уставился на него, будто в первый раз увидел. Как объяснить человеку, что ты чувствуешь? Что это тебе придется смотреть в глаза родственникам погибших. Это ты будешь подбирать слова, объясняя, почему погиб чей-то муж, брат, сын… И видеть непонимание, граничащее с ненавистью… Это тебя будут проклинать. Не убийцу, не воеводу, и не кого-то еще… Тебя… Черного вестника…