Гарри Гаррисон - Король и император

Наконец Шеф узнал говорившего. Это Тримма, один из помощников Квикки. Странно, что он так разговорился. Должно быть, эль подействовал.

Вмешался еще один голос, тихий голос еврея Сулеймана. Переводчик говорил уже почти без акцента на принятом во флоте смешанном англо-норвежском жаргоне.

— Небезынтересное мнение, юная госпожа. А что ты скажешь о боге, чье имя не произносят? — Поскольку никто не понял, он пояснил: — О боге моего народа. О боге евреев.

— Евреи живут в коридоре, — решительно начала Свандис, — на дальнем берегу Внутреннего моря. Все армии мира от начала времен ходили туда и сюда через их земли. Арабы, греки, римляне — все. Евреи вечно жили как жаба под бороной, так мне рассказывали. Слыхали, как кричит жаба, когда ее цепляет борона? Она кричит: «За меня отомстят!» Евреи сотворили бога абсолютной власти и абсолютной злопамятности, он не прощает ни малейшего вреда, причиненного его народу, и он отплатит за все однажды. Когда придет мессия. Говорят, вы ждали его очень долго, а дождавшись, распяли. Но если вы верите в то, что делаете, не имеет значения, что мессия никогда не придет, потому что он грядет всегда. Так живут евреи.

Шеф рассматривал лицо Сулеймана в свете костра, тщетно выискивая признаки неудовольствия.

— Интересное мнение, принцесса, — медленно проговорил Сулейман. — Вижу, у тебя для всех готов ответ.

— Не для меня, — сказал Шеф, допивая кружку. — Я видел богов в снах. И другие видели меня в тех же самых снах, так что это не просто мое воображение. Мне показывали то, что происходит очень далеко, и все оказалось правдой. Так же как у Виглейка Провидца, у Фармана, жреца Фрейра, и у других людей Пути. И я говорю вам: боги не созданы моим воображением! Кто укусил меня? Свандис, ведь ты видела следы на моем теле! Творение Локи или любимец Одина? Но уж точно не мое сознание. Я даже не питаю приязни к моему отцу Ригу, если он и впрямь мне отец. Без богов мир был бы лучше, считаю я. Если бы мы все на самом деле верили в то, во что нам хочется верить, я бы воспринял слова Свандис всерьез. Но мне лучше знать. Зло идет от богов. Люди тоже злы, им приходится быть такими. Если бы боги создали лучший мир, тогда и люди стали бы лучше.

— Мир станет лучше, — прогремел могучий бас Торвина, — если мы сможем освободиться от цепей Скульд.

— Помни об этом, Свандис, — поднимаясь, сказал Шеф. Он остановился, не дойдя до своего одеяла, расстеленного на песке. — Я говорю то, что у меня на уме и на сердце; это не шутка и не оскорбление. Ты заблуждаешься насчет богов Пути; по крайней мере, ты не смогла объяснить то, что мне открылось. И все же в твоих словах может заключаться какое-то новое знание — если не божественное, то людское. А для этого и существует Путь. Для знаний, а не для приготовлений к Рагнарёку.

Свандис опустила глаза, непривычно молчаливая, беззащитная перед похвалой.

На следующее утро, в тот момент, когда стоящий выше всех дозорный заметил первый проблеск солнца, маленький флот северян, насчитывающий теперь лишь одиннадцать кораблей, был готов к отплытию. Ночью многим снилось пламя, и никто не хотел оказаться в ловушке между враждебным берегом и красными галерами греков.

Организацию отхода Шеф предоставил Бранду, которому не раз доводилось покидать береговые плацдармы. Неуклюжие двухмачтовики пошли первыми, выгребая громоздкими веслами в ожидании ветра, который каждое утро дул с остывшей за ночь суши в сторону теплого моря. Четыре уцелевших драккара приготовили весла, едва касаясь кормой берега. К ним всем гуртом, но командиры сзади, подбежали дозорные, охранявшие береговую тропу, одновременно отталкивая корабли и забираясь в них, а Бранд заботливо пересчитал людей. Десять гребков — и суда викингов вышли на открытую воду, легко поспевая за «Победителем Фафнира».

Осталось снять две последние группы. На каждом из утесов, стороживших вход в бухту, Шеф держал по дюжине человек, готовых зажечь сигнальные факелы, если враг попытается прорваться в гавань. У викингов и для таких людей была разработана процедура отхода. По команде появились канаты, и дозорные стали спускаться подобно паукам на конце паутинки. Викинги сначала отправляли вниз своих неопытных английских товарищей, понял Шеф. Люди коснулись земли, бросились в воду, ухватились за выставленные весла и были втянуты на борт.

Теперь за дело взялись мастера, они спускались в три раза быстрее, словно по другому склону холма уже поднималась вражеская армия. Канат крепили к прочно вбитым колышкам и дважды обматывали вокруг пояса, затем викинг, лицом к скале, упираясь в нее ногами, быстро скользил вниз. Попав в воду, он освобождался от веревок.

И все-таки кого-то оставили! Когда последний спустившийся воин забрался на корабль, Шеф заметил наверху голову и машущую руку. Это был вчерашний изобретатель, который хотел привязать к факелу ткань от воздушного змея. Шеф уже знал его имя: Стеффи, по прозвищу Косой, самый худший стрелок из арбалета на флоте. Парень отнюдь не выглядел встревоженным, даже широко улыбался. До Шефа донеслись его слова:

— Я придумал новый способ спускаться! Смотрите!

Стеффи подошел к высшей точке утеса, в ста футах над водой, на которой легко покачивались корабли. За ним волочилось что-то привязанное к спине. Шеф закрыл глаза. Еще один глупец возомнил, что может летать. По крайней мере, под ним вода. Если повезет, он не ударится о скалу и не захлебнется, прежде чем его вытащат.

Парень отступил на несколько шагов, неуклюже разбежался и прыгнул. Едва он оказался в воздухе, что-то раскрылось за спиной. Квадрат футов восьми в поперечнике, привязанный бечевками к своеобразному поясу. Когда маленькая фигурка устремилась вниз, ткань наполнилась воздухом, образовала нечто вроде купола. Несколько мгновений падение замедлялось, фигура чудесным образом висела в воздухе, снова стала отчетливо видна улыбка Стеффи.

Затем что-то пошло не так. Парень начал раскачиваться из стороны в сторону, улыбка исчезла, он отчаянно дергал за бечевки и размахивал ногами. Всплеск не далее чем в двадцати футах от борта. Два викинга Бранда, как тюлени, обрушиваются в воду. Они вынырнули вместе со Стеффи, у которого текла из носа кровь, отбуксировали его к «Победителю Фафнира», передали в протянутые руки и уплыли на свой «Нарвал».

— Все шло хорошо, — бормотал Стеффи. — А потом воздух стал выплескиваться, словно… словно из переполненной кружки. Я сохранил ткань, — добавил он, дернув бечевку, что тянулась к уже снятому поясу. — Ничего не потерял.

Шеф похлопал его по плечу.

— В следующий раз, когда решишь прыгать, предупреди нас, человек-птица.

Он отвернулся, помахал рукой Хагбарту. Флот медленно двинулся на веслах в море, каждый впередсмотрящий искал на горизонте вражеские галеры или не менее опасных разведчиков под косым латинским парусом.