Тимур Машуков - Ненаследный сын императора. Часть 1 [СИ]

Долгорукого я успел поймать буквально в дверях. Мощный, осанистый, наряженный в роскошную тяжелую шубу, с черным портфелем из телячьей кожи, он отсутствующим взглядом окинул меня, явно обдумывая что-то далекое от всяких цесаревичей с их глупыми вопросами. Когда он услышал слова — посол Великобритании — его взор прояснился, он внимательнейшим образом посмотрел на меня, и, подхватив под руку, отвел в сторону.

— Алексей Александрович, милейший мой, как-то странно получается — не представившись толком Его Императорскому Величеству, не обсудив накопившиеся дела английского посольства со мною, граф изволит оказывать знаки внимания вам, младшему сыну Александра Павловича, даже не наследнику престола, что, согласитесь, выглядело бы куда логичнее… У вас есть какие-либо объяснения этому?

Я пожал плечами:

— Откровенно говоря, Сергей Иванович, я сам представления не имею, чем заинтересовал графа Беркли. На обеде у князя Тараканова речь шла о всяких мелочах, обсуждалась европейская мода, новинки в парфюмерной области, да и то, участвовали в столь увлекательной беседе больше дамы, как вы сами понимаете… Возможно, именно после этого визита я смогу ответить вам конкретнее на этот вопрос.

Министр задумчиво пожевал губами.

— Понимаете, уважаемый Алексей Александрович, граф Беркли — персона мало изученная. Должность посла он получил по протекции высокопоставленных друзей, приближенных к Её Величеству Елизавете 2, королеве Англии, никак пока себя не проявил на ниве дипломатии. Хотя, когда мои люди наводили справки об этом молодом аристократе, некоторые наши источники информации как-то мялись, что ли, недоговаривали что-то… Чувствую, что дело нечисто, но пока руки не дошли до того, чтобы разобраться. В общем, Алексей Александрович, нижайше прошу — меньше говорите сами, больше слушайте. Задавайте наводящие вопросы, помните, что все любят поговорить о себе любимом, когда находят благодарного слушателя. Но не переусердствуйте, излишних подозрений вызывать тоже не стоит… Думаю, после этого визита нам с вами непременно нужно встретиться, обсудить итоги, да и вообще, познакомиться, так сказать, поближе! Кстати, я должен выразить вам свою благодарность.

Я изумленно вскинул брови:

— По какому поводу, Сергей Иванович? Нам вроде бы еще не предоставлялся случай пообщаться лично ранее.

— Зато вы успели пообщаться с моей дочерью, Аннушкой. Она мне все уши прожужжала, рассказывая, что цесаревич Алексей и умный, и красивый, и спас её от холодной и голодной смерти… Спасибо, что не прошли мимо моей проказницы, уж она у нас непоседа!

Суровое лицо государственного деятеля смягчилось, глаза заблестели. Я понял, что он искренне обожает свою маленькую дочурку.

— Сергей Иванович, это я должен благодарить вас за возможность знакомства с такой барышней. Очень смышленая и забавная девочка, вам с ней повезло! Надеюсь, мне еще представится случай пообщаться с Анной.

— Непременно. — улыбнулся *Долгорукий*. Протянув руку, сказал. — Ну что ж, Алексей Александрович, чем мог — помог, после визита к графу обязательно встретимся, обсудим все. Удачи!

Обменявшись рукопожатием, мы расстались на этой оптимистической ноте.

Уставшее солнце клонилось к закату, метель, заносившая снегом столицу в течение последних пары дней, утихомирилась. Сверкающее белоснежное покрывало укутало сады, парки, дома. Постояв несколько минут на улице, полюбовавшись зимним пейзажем, я отправился к себе. Против обыкновения, на сегодняшний вечер ничего не было запланировано — ни посещений театральных постановок, ни поздних ужинов у приближённых к императорскому двору. Поэтому я с чистой совестью позволил себе лечь пораньше. Но уснуть сразу не получилось. День, насыщенный встречами и разговорами, не отпускал. В голове вертелись отрывочные мысли о Тараканове, о Долгоруких, о странной европейской моде… О графе Томасе Беркли, с которым предстояло завтра вести светскую беседу. Я старался припомнить хоть что-то об Англии, что можно было бы использовать в разговоре с дипломатом, но на ум приходил лишь пресловутый пятичасовой чай, да утренняя овсянка… Бр-р-р… Я скривился от отвращения — никогда не любил эту серую, склизкую гадость!

Смежив веки, я провалился в неглубокий сон, в котором мне виделось, что я с криками — овсянка, сэр! — бегаю за графом Беркли, а он, подобрав пышные юбки женского платья, в которое почему-то был наряжен, пытается взобраться на раскидистую ель… А рядом скачет на красивой лошади малышка Долгорукая и заливисто хохочет…

Муторные ночные сновидения никак не поспособствовали хорошему настроению с утра. Пребывая в дурном расположении духа я, не выспавшийся и злой, проклинал графа, его приглашение и всю Англию с её овсянкой в целом.

Натянув один из новых костюмов полувоенного образца, пошитых придворным портным по точным указаниям маменьки, я мрачно посмотрел в зеркало. Из него не менее мрачно на меня взирало мое лохматое отражение. Ох уж эта мода на отращивание волос! В сердцах я еще больше растрепал волосы, затем, вздохнув, взял щетку для волос. К черту все эти локоны! Я тщательно расчесал светлые, непослушные волосы, стянув их в хвост. Вот, гладко, строго, прилично, достойно юного принца на белом коне. Где там красивая лошадь из моего сна? Ребячески показав язык своему отражению, я напустил на себя надменный царственный вид и, печатая шаг, вышел из комнаты.

Памятуя о том, что ходить в гости с пустыми руками, как минимум, невежливо, я призадумался. В том, что бутылка настойки придется к английскому двору, я сомневался. Дарить цветы мужчине? Не-не, это не про меня! Так что императорская оранжерея не могла мне помочь… Поломав голову, я решил, что без женской помощи мне не обойтись. И отправился к покоям императрицы.

Софья Андреевна, выслушав мою просьбу, задумчиво приложила палец к губам, что-то прикидывая в уме.

— Говоришь, утонченный, разнаряженный? Так, духи отпадают, ароматы дело очень индивидуальное… Кажется, кое-что у меня есть! — просияв, она стремительно бросилась к изящному бюро, взяла деревянную шкатулку, украшенную затейливой резьбой. Перебирая её содержимое, она невнятно бормотала, отбрасывала что-то в сторону, над чем-то задумывалась… Наконец, она победно воскликнула и подбежала ко мне, шурша шлейфом платья.

— Вот, смотри!

На её ладони лежала миниатюрная золотая брошь, точная копия павлина, распустившего шикарный хвост, украшенный мелкими драгоценными камнями. Не особо разбираясь в украшениях, я, тем не менее, залюбовался брошью, восхищенный изяществом и тонкостью вещицы.

— Это не слишком? Вам не жалко ли, маменька, расставаться с такой чудесной брошкой?