Тимур Машуков - Ненаследный сын императора. Часть 1 [СИ]

— Да, мы все знаем… — невесело усмехнулась Лиза. — ты думаешь, прожив столько лет во дворце, мы не обзавелись собственными источниками информации?

— В этот раз я предпочла бы ничего не знать! — поморщившись, возразила Катя.

Помолчав ещё, Елизавета неожиданно тепло улыбнулась:

— Но уезжать мы будем, Алеша, со спокойной душой! Ты станешь хорошим правителем. То, как ты проявлял себя в разных ситуациях — заставляет верить, что Россия в надежных руках.

— Ты добрый, ты смелый, ты сострадательный… — затараторила Екатерина, демонстративно загибая пальцы. Я начал стремительно краснеть.

— И скромный… — рассмеялась Лиза. — потом посмотрела на меня блестящими глазами, — и очень красивый…

Эту ночь девушки провели со мной. Мы много разговаривали в полной темноте, которая располагала к откровенности. Иногда плакали, утешая друг друга, потом находили повод так же искренне рассмеяться. Так сестры прощались со мной. И пусть останется тайной даже для нас — произошло ли что-то между нами в эту ночь, или это были только яркие и чувственные сны, вызванные теплом объятий…

Накануне коронации я отправился к матушке. Состояние её здоровья оставляло желать лучшего, и я боялся, что она не вынесет присутствия на длительной церемонии. На мой осторожный стук отворила дверь Светлана Оленина. Радостно мне улыбнувшись, она резко прильнула к моим губам. Нехотя оторвавшись, она приняла приличествующий положению фрейлины скромный вид и повела меня к Софье Андреевне. По пути поделилась обнадеживающей новостью — вдовствующая императрица сегодня чувствует себя гораздо лучше.

Маменька действительно ожила. В чёрном, траурном платье, с гладкой прической, она выглядела даже моложе своих лет. Увидев меня, она радостно улыбнулась, подбежала ко мне, порывисто обняв.

— Алешенька, я так рада тебя видеть. Знаешь, миленький, я ночью много думала… Вся эта ужасная история с Володей… — её глаза подозрительно заблестели, голос предательски дрогнул. Но она справилась с собой и продолжила:

— Я приняла решение, Алеша, и не вздумай отговаривать меня! После завтрашней коронации я начну собираться. Я приняла решение принять постриг. В Суздале есть Троицкий монастырь, в который принимают вдовиц…

Я потрясенно смотрел на неё, не в силах вымолвить и слова. Представить ее, такую живую, деятельную, красивую в монашеском одеянии, практически похороненной заживо в мрачных и холодных стенах монастыря — я никак не мог! И только отрицательно качал головой….

— Алеша, так будет лучше. И моя вина есть в том, что Владимир стал… таким. — она печально улыбнулась, — но не ведала я, что слепой всепоглощающей любовью можно испортить ребенка, вырастить из него чудовище… И теперь я могу только ежечасными молитвами пытаться спасти его душу, быть может, слезы матери зачтутся там, и его участь будет чуть легче…

Я горячо обнял её, чувствуя, как она похудела за эти дни, став словно невесомой, хрупкой. Но такая сила в ней ощущалась — сила любви и надежды, что я не посмел спорить с её решением. Но горько было мне осознавать, что еще один любимый и дорогой человек покидает меня. Я был практически на вершине мира, добившись высокой цели — и оказалось, что здесь дуют злые, пронизывающие ветра одиночества.

Когда я задумчиво шёл к выходу из покоев императрицы, ко мне вновь подбежала Светлана. Присев в изящном реверансе, она глазами указала на неприметный уголок в углу комнаты. Отойдя с ней туда, я внимательно посмотрел на неё.

— Ваше Высочество! Алексей… Императрица приняла такое решение… А мы? А я??? Как же мне быть? Я не хочу хоронить себя заживо! Я слишком молода и красива, у меня еще все впереди! Но и возвращаться в провинцию — для меня это смерти подобно! Я не вынесу той размеренной, тоскливой жизни! Как… как в болоте, право слово!

Девушка испуганно и жалко покусывала губы, в её глазах стояли слезы. Я видел, что она дошла до крайней степени отчаяния. И кто мог знать, на что она пойдет, лишь бы остаться при дворе? Еще станет содержанкой какого-нибудь мерзавца, что пускает слюни на её аппетитную фигурку… Такого я точно допустить не мог!

— Успокойся, милая. Не нужно тебе в монастырь, ты там собьешь с пути истинного всех монашек… Пожалей несчастных! И провинция не для тебя, ты права! Думаю, я смогу устроить тебя в свиту моей будущей супруги, леди Маргарет…

Светлана просияла, захлопала в ладоши. Потом, лукаво потупив глазки, нежным голоском пропела:

— И как я могу отблагодарить вас, Алексей Александрович? Может, мы сможем обсудить это, скажем, сегодня ночью?

Я задумался. Ночь перед коронацией полагалось проводить в размышлениях о высоком, с молитвами о том, чтобы даровалось свыше благословение на правление… Передернувшись от таких перспектив, я отчаянно решил, что самое главное для императора — хранить душевное спокойствие… А что может лучше успокоить, чем ощущение теплого женского тела под рукой?

Посмотрев на хитрую фрейлину, я согласно кивнул, отметив, как радостно блеснули её глаза. И невольно задумался — не слишком ли опрометчиво я поступаю, желая определить Светлану в свиту Маргарет? Характер-то у моей невесты далеко не подарок! Малодушно сказав себе, что об этом можно будет подумать позже, я отправился к себе.

Утро моей коронации выдалось удивительно солнечным. Тучи, хмуро наблюдавшие за всеми трагедиями, что разворачивались в империи в последние дни, медленно переваливаясь, уползли за горизонт. Яркие лучи солнца празднично подсветили купола церквей и храмов, зажгли миниатюрные копии светила в каждом застекленном оконце, безжалостно разорвали серую паутину тоски и уныния, что окутывала город накануне. Мрачное прошлое было похоронено, а будущее вырисовывалось безоблачным и ясным.

Звонкая перекличка множества колоколов с самого утра оповещала горожан о предстоящем праздничном действе, в котором мне предстояло играть главную роль. Надев наряд, который был сшит по специальному заказу к этому дню, я, сопровождаемый гордо сияющими сестрами, Софьей Андреевной с мягкой улыбкой и неизбывной печалью в глазах, и высокими князьями — представителями древних родов империи, прошествовал на молебен.

Оглядев пышное убранство Большой церкви, я вспомнил, как присутствовал тут на праздничной службе в честь тезоименитства Екатерины. Как тогда с презрением и некоей даже брезгливостью относились ко мне сестры, как угрожающе поглядывал на меня Владимир… И только смутно брезжила надежда на поддержку, предложенную Валентином Михайловичем, и только зарождалась дружба с Петром… И только предстояло знакомство с Дашей…

Отбросив печальные мысли, я вслушался в высокие, чистые голоса певчих. Нежные, хрустальные ноты, миновав каменные стены дворца, поднимались прямиком в небо.