Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

Имя Черноводного приобрело новое значение и стало местом многих битв между гномами и гоблиноидами. Именно здесь Повелитель Рун Кадрин Редмэйн стоял на берегу, защищая свои повозки с громриловой рудой от засады орков. Видя, что его сила обречена, он бросил свой рунный молот в глубину, чтобы тот не попал в руки зеленокожих. Многие экспедиции пытались найти его, но он все еще лежал в мутных водах.

Именно на этих мрачных берегах Гномы в конце концов убили Ургока Брадосжигателя, военачальника орков, который напал на город Караз-а-Карак более двух с половиной тысяч лет назад в отместку за пленение их верховного короля.

Так продолжалась история Черноводного, где стычки и сражения перемежались короткими периодами мира. Последней была битва у Черного Водопада, когда Верховный Король повел армию Караза-Карака против войска гоблинов. В кульминационный момент битвы Верховный Король Алрик был утащен через водопад в Карак Варн смертельно раненным вождем гоблинов Горкилом Глазодробителем.

«Да, — размышлял Барундин, — Черноводное стало проклятым местом для гномов».

Когда наступила ночь, они разбили лагерь у северной оконечности Черноводного. Барундин раздумывал, разжигать огонь или нет, и посоветовался с Арбреком. Повелитель рун и король стояли у кромки воды, бросая камни в неподвижную черноту.

— Если мы разожжем костры, это будет держать диких зверей и троллей на расстоянии, — сказал Барундин. — Но они могут привлечь внимание более опасного врага.

Арбрек посмотрел на него, его глаза блестели в угасающем свете. Он ответил не сразу, но положил руку на плечо Барундина. Арбрек улыбнулся, удивив Барундина.

— Если это самое трудное решение твоего царствования, то твое правление будет благословлено предками, — сказал повелитель рун. Его улыбка погасла. — Зажгите костры, ибо если враг собирается напасть на нас, то лучше, чтобы у нас было больше, чем просто звездный свет, чтобы наблюдать за их приближением.

— На всякий случай я выставлю двойную охрану, — ответил Барундин.

— Да, лучше перестраховаться, — согласился Арбрек.

Когда наступила ночь, ветер успокоился и повернул на север. Сквозь треск пламени полудюжины костров Барундин услышал еще один шум, отдаленный и более спокойный. Это был смутный, едва слышный звук, похожий на рев и грохот с севера. Он спал урывками, а когда проснулся, его глаза были прикованы к неподвижной угрозе озера, а позвоночник покалывало от ощущения, что за ним наблюдают. Он перевел взгляд на север и увидел слабое свечение в темноте за ближайшими горами, тусклую красноватую ауру из кузниц Жуфбара. С более счастливыми мыслями он снова заснул.

Ночь прошла без всяких происшествий, и когда солнце поднялось над восточными вершинами, гномы закончили свой завтрак и приготовились к походу. Горханк Серебряная Борода, один из молотобойцев, телохранителей Барундина, отыскал короля, когда тот расчесывал и заплетал бороду. Ветеран носил на плечах дубленую медвежью шкуру, подобранную в соответствии с его фигурой. Если верить рассказам, он убил медведя всего лишь маленьким деревянным топориком, когда был безбородычем. Горханк никогда не подтверждал и не отрицал этого, хотя, казалось, был доволен своей репутацией. То, что он был опытным и опытным бойцом, было очевидно только по двум рваным шрамам, которые тянулись вдоль его правой щеки, превращая его бороду в две белые полосы.

— Рейнджеры вернулись, — сказал Горханк своему королю. — Путь на север свободен от врагов, хотя они нашли следы волчьих всадников, которым было всего несколько дней.

— Пфах! Волчьи всадники — всего лишь падальщики и трусы, — выплюнул Барундин. — Они не доставят нам никаких хлопот.

— Это правда, но они также могут позвать на помощь, — предупредил Горханк. — Там, где есть волчьи всадники, будут и другие. Это место кишит отбросами гроби.

— Мы отправимся, как только будет удобно, — сказал король. — Пошлите рейнджеров еще раз. Нет ничего плохого в том, чтобы быть предупрежденным заранее.

— Да, — кивнул Горханк. Молотобоец повернулся и зашагал прочь в лагерь, оставив Барундина наедине с его мыслями.

С падением Карак Варна Жуфбар был частично изолирован от остальной части старой империи дварфов. Теперь они были окружены враждебными племенами орков и гоблинов, а крысолюди никогда не были слишком далеко. Это была постоянная битва, и в нескольких случаях владению серьезно угрожало вторжение. Но они пережили эти попытки, и мужество Жуфбара было таким же сильным, как и прежде. Барундин, как новый король, твердо решил, что его власть не ослабнет во время его правления.

Вскоре после того, как солнце достигло полудня, гномы спустились в пропасть на северной оконечности черной воды. Здесь темные воды хлынули с края утеса стремительным водопадом, горные склоны эхом отдавались от ревущего, пенящегося потока. За этим шумом скрывался другой, более искусственный звук: стук и лязг механизмов.

Стены водопада были выложены десятками водяных колес, некоторые из них были массивными. Шестерни, шкивы и цепи скрипели и стонали в постоянном движении, приводя в движение далекие кузнечные молоты и орочьи дробилки. Каменные виадуки и водопропускные трубы перенаправляли воду в охлаждающие резервуары и плавильные печи. Среди пены и брызг виднелись железные порталы и каменные бастионы, а из амбразур угрожающе торчали дула пушек, наблюдая за этим уязвимым входом в Жуфбар. Пар и дым от печей поднимались высоко над долиной, собираясь в пелену над головой.

Воздух был густым от влаги, и когда они начали спускаться, на бороде и доспехах Барундина образовались капельки. Тропинка петляла взад и вперед вдоль южного склона пропасти, в некоторых местах изгибаясь вниз по спиральным ступеням, высеченным в скале, в других пересекая трещины и трещины по дугообразным мостам с низкими парапетами. Под ними сияние кузниц Жуфбара придавало водянистому воздуху мерцающий красный оттенок.

У подножия пропасти дорога делала длинный спиральный поворот на север, к главным воротам, над которыми возвышались другие укрепления. Когда группа приблизилась, от сторожевых башен до стражников ворот донеслась весть. Глубокий грохот заставил землю вибрировать под ногами, поскольку вода была перенаправлена из потока через шлюзы ворот. Тяжелые железные прутья и гранитные замочные камни были отделены друг от друга, и ворота распахнулись, приводимые в движение большими зубчатыми колесами и цепями, выточенными в скале по обе стороны от ворот.

Одинокий дварф стоял в зияющем отверстии, которое было в пять раз больше его роста. Он положил молот у своих ног и преградил им путь. Барундин вышел вперед, чтобы начать ритуал входа.