Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

— Вессал — человек, он не будет жить вечно, — отрезал Барундин, чем заслужил хмурые взгляды старших членов совета Гильдии. — В следующем году или через сто лет война с гроби будет тяжелой и долгой. Раньше начали, раньше закончили, не так ли? Если мы остановимся сейчас, нам понадобятся годы, чтобы начать все сначала.

Его мольба была встречена пустым выражением лица. Они не собирались сотрудничать. Барундин глубоко вздохнул и сделал еще один глоток пива. Он надеялся, что до этого не дойдет, но у него был последний козырь.

— Вы правы, правы, — сказал Барундин, откидываясь на спинку стула. Он подождал немного, затем поднял свою кружку и сказал, почти непринужденно: — Как работа на пивоварне?

Было слышно много сердитого бормотания и тряски бородами.

— Мы сильно отстаем от графика, — с гримасой признал Дарбран. — Отстаём от графика! Можете себе представить? Говорю тебе, немного настоящего эля скоро придаст кланам некоторую твердость духа.

— Будь проклят этот Ванадзаки, — проворчал Борин. — Он и его новомодные идеи.

— Слушай, Борин, мы же договорились, — сказал Рыжебородый. — Он был глуп, что не проверил свой автоматический бочонок, но принципы были здравыми. Он просто перепутал давление.

— Да, но ведь он сжег все свои записи, не так ли? — сказал Барундин, и инженеры, как один, повернулись и уставились на него.

— Трус, — сказал Борин. — Вот так просто сбежать. Дать такие надежды, а потом взять и улететь как какой-то человечишка…

— Я могу вернуть его, — сказал Барундин. Его заявление было встречено пустыми взглядами. — Я организую экспедицию, чтобы найти его и вернуть обратно.

— С чего ты взял, что мы хотим вернуть этого клятвопреступника? — прорычал Дарбран.

— Ну, по крайней мере, чтобы привлечь его к ответственности, — сказал Барундин. — Конечно, его должно призвать к отчёту. Кроме того, если вы сможете вернуть его, есть шанс, что он раскается и попытается исправиться.

— Если он нам нужен, почему ты думаешь, что мы не можем пойти и забрать его сами? — спросил Рыжебородый.

— Мы все знаем, что он снова сбежит, как только увидит флаг или эмблему гильдии, — сказал Барундин. — Он в ужасе от того, какое наказание может быть ему назначено.

— А почему ты думаешь, что он останется здесь ради тебя? — спросил Дарбран.

— Я уже встречался с ним однажды, — сказал Барундин. — Когда мой отец вышел навстречу Вессалу, помнишь? Тогда он совсем не казался застенчивым.

Инженеры посмотрели друг на друга, потом на Барундина.

— Мы обсудим эту тему на совещании, — сказал Дарбран.

— Ну конечно, — сказал Барундин.

— Мы сообщим тебе о нашем решении, как только оно будет принято, — заверил его главный инженер.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал король, вставая. Он допил остатки своего эля. — В самом деле, почему бы мне не оставить вас, ученых людей, продолжать ваши встречи без меня? Я устал, и я уверен, что у вас есть еще много других тем для разговора, несмотря на мое предложение.

— Да, много чего, — ответил Борин, яростно шевеля бровями.

— Тогда я желаю вам спокойной ночи, — сказал Барундин.

Он чувствовал их тревожные взгляды на своей спине, когда повернулся и пошел прочь, и ему пришлось подавить улыбку. Да, подумал он удовлетворенно, он дал им много поводов для разговоров. Стук в дверь открыл её, и когда стражник закрыл её за собой, король услышал, как голоса мастеров гильдии нарастают.

Последние зимние холода все еще висели над горами, небо над которыми было ясным и голубым.

Барундин провел эти зимние месяцы готовясь к экспедиции и зная, что снегопады сделают любое путешествие почти невозможным до первых весенних оттепелей. В то время как горные перевалы оставались открытыми, он послал рейнджеров на юг и запад, ища какие-нибудь новости о Ванадзаки. Когда снегопады сомкнулись, несколько отважных отрядов двинулись по дороге в Карак Варн, хотя местами она была затоплена и разрушена. Хотя никто не нашел психически неуравновешенного инженера, несколько раз его гирокоптер видели в южных землях.

Вот так и получилось, что Барундин повел отряд из двадцати гномов по берегу Карак Варна. И Таронин, и Арбрек возражали против того, чтобы король сопровождал экспедицию, говоря, что это слишком опасно. Барундин проигнорировал их совет и к большому удивлению старших гномов заручился услугами Драна Реконера, одного из наименее уважаемых танов Жуфбара. У Драна была хорошая репутация среди рейнджеров, и он знал земли между Карак Варном и Черными Горами, где, по слухам, теперь жил Ванадзаки.

Барундин был в прекрасном настроении. И хотя сердце каждого гнома лежит к твердому камню и глубоким туннелям, было что-то такое в бодрящем утре на склоне горы, что волновало его душу.

Прошлой ночью они обогнули Черноводное с запада и разбили лагерь в небольшой лощине неподалеку от озера. Теперь, когда они смотрели поверх темных, спокойных вод, вершины гор за ними были ясно видны. Самым высоким среди них был Караз Бриндал, на вершине которого находилась одна из самых больших сторожевых башен королевства гномов, хотя сейчас она была заброшена и кишела каменными троллями. Говорили, что гном из Караз Бриндала мог видеть всю дорогу до горы Гунбад, и что когда город пал, часовые крепости заложили кирпичом восточные окна, чтобы им не пришлось смотреть на их древнюю крепость, разграбленную гоблинами.

На гребне Караз Бриндала раскинулась открытая шахта Наггрундзорна, теперь тоже затопленная теми же водами, что и Карак Варн. Именно там прапрапрапрадедушка Барундина встретил свою судьбу, сражаясь с волчьими всадниками с горы Гунбад и защищая караван с рудой — собранной данью верховному королю в Караз-а-Караке. В то время это называлось королевским выкупом, хотя, возможно, в те годы это была бы половина богатства всего Жуфбара. Времена, когда серебряная дорога к горе Серебряное Копье была украшена настоящим серебром, давно прошли, и разграбление богатств гномов в течение четырех тысячелетий было лишь еще одним поводом ругать мир за его недостатки.

Снег все еще лежал далеко вниз по горным склонам, и Барундин был одет в тяжелый шерстяной плащ поверх кольчуги и громриловых доспехов. На нем была новая пара крепких прогулочных ботинок, которые все еще требовалось сломать, а его левая пятка сильно покрылась волдырями после вчерашнего марша. Не обращая внимания на боль, он натянул сапоги, а Дран наполнил свою флягу тонкой струйкой воды, стекавшей с озера вниз по склону горы.

— Далеко до Карак Варна? — спросил Барундин.

Рейнджер оглянулся через плечо на короля и ухмыльнулся. Выражение лица исказило шрам, который шел от подбородка к правому глазу, оставляя лысый разрез в бороде Драна. Никто не знал, откуда у него этот шрам, а обездоленный тан, конечно, не рассказывал.