Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

— Пустые предупреждения пусть уходят с его пустым кошельком, — сказал Тронд, пренебрежительно махнув рукой в сторону торговца.

Aрбрек повернулся с хмурым взглядом на его лице.

— С каких это пор короли Жуфбара считают мудрость монетами? — спросил повелитель рун. Трондин хотел было ответить, но Арбрек уже отвернулся и зашагал прочь сквозь толпу солдат.

Торжественный бой барабанов эхом отдавался в залах и коридорах Караз-а-Карака. Маленькая комната была пуста, если не считать двух фигур. С таким же бледным лицом, как и его борода, Король Снорри лежал на своей низкой широкой кровати. глаза его были закрыты. На коленях рядом с кроватью, положив руку на грудь дварфа, стоял принц Малекит Ултуанский, некогда генерал армии Короля-Феникса, а теперь посол в империи дварфов.

Остальная часть комнаты была увешана тяжелыми гобеленами, изображавшими сражения, в которых они сражались вместе, что вполне соответствовало роли Снорри. Малекит не завидовал королю за его славу, ибо разве его собственное имя не громко пели на Ултуане, в то время как имя Снорри Белобородого было едва слышно?

«Каждый народ равен своему роду», — подумал эльфийский принц.

Веки Снорри дрогнули, открывая мутные бледно-голубые глаза. Его губы скривились в улыбке, и неловкая рука нашла руку Малекита.

— Если бы жизнь гномов измерялась так же, как у эльфов, — сказал Снорри. — Тогда мое правление продлилось бы ещё тысячу лет!

— Но даже если так, мы все равно умираем, — сказал Малекит. — Наша мера определяется тем, что мы делаем, когда живем, и наследием, которое мы оставляем своим родичам, как и любое другое. Тысячелетняя жизнь ничего не стоит, если ее труды сойдут на нет после того, как она закончится!

— Верно, верно, — кивнул Снорри, и его улыбка погасла. — То, что мы построили, достойно легенды, не так ли? Наши два великих царства отбросили назад зверей и демонов, и земли теперь безопасны для нашего народа. Торговля никогда не была лучше, а владения растут с каждым годом!

— Твое царствование действительно было славным, Снорри, — сказал Малекит. — Твоя линия сильна, твой сын будет поддерживать великие дела, которые ты совершил!

— И, возможно, даже строить на них, — сказал Снорри.

— Возможно, если на то будет воля богов, — сказал Малекит.

— А почему бы и нет? — спросил Снорри. Он закашлялся и сел, опустив плечи на толстые, расшитые золотом белые подушки. — Хотя мое дыхание становится прерывистым, а тело немощным, моя воля тверда, как камень, из которого высечены эти стены. Я — дварф, и, как все мои соплеменники, во мне живет сила гор. Хотя это тело сейчас слабо, мой дух отправится в Чертоги Предков.

— Там его встретят Грунгни, Валайя и Гримнир, — сказал Малекит. — Ты займешь свое место с гордостью.

— Я еще не закончил, — нахмурился Снорри. С мрачным выражением лица король продолжил: — Слушай эту клятву, Малекит из эльфов, товарищ на поле боя, друг у очага. Я, Снорри белобородый, Верховный Король Гномов, завещаю свой титул и права моему старшему сыну. Хотя я пройду через врата в Чертоги Предков, мои глаза останутся прикованными к моей империи. Да будет известно нашим союзникам и врагам, что смерть — это еще не конец моей опеки!

Гном разразился мучительным кашлем, на его губах запеклась кровь. Его морщинистое лицо было суровым, когда он посмотрел на Малекита. Эльф уверенно ответил ему пристальным взглядом.

— Возмездие будет моим, — поклялся Снорри. — Когда наши враги станут великими, я вернусь к своему народу. Когда мерзкие твари этого мира ворвутся в ворота Караз-а-Карака, я снова возьму свой топор, и мой гнев потрясет горы. Внимай моим словам, Малекит из Ултуана, и внимай им хорошо. Велики были наши деяния, и велико наследие, которое я оставляю тебе, моему ближайшему наперснику, моему лучшему товарищу по оружию. Поклянись мне сейчас, когда мои предсмертные вздохи наполняют мои легкие, что моя клятва была услышана. Поклянись моей собственной могилой, Моим Духом, что ты останешься верен идеалам, к которым мы оба стремились все эти долгие годы. И знай, что нет на свете ничего более мерзкого, чем клятвопреступник!

Малекит снял руку короля с его плеча и крепко сжал ее.

— Клянусь тебе, — сказал эльфийский принц. — На могиле Верховного Короля Снорри Белобородого, вождя гномов и друга эльфов, я даю свою клятву.

Глаза Снорри остекленели, а грудь больше не вздымалась и не опускалась. Острый слух эльфа не мог обнаружить никаких признаков жизни, и он не знал, были ли услышаны его слова. Отпустив руку Снорри, он скрестил руки короля на груди, и Малекит нежно коснулся своими длинными пальцами его глаз.

Встав, Малекит бросил последний взгляд на мертвого короля и вышел из комнаты. Снаружи вместе с несколькими дюжинами других гномов стоял сын Снорри Трондик.

— Верховный Король ушел, — сказал Малекит, его взгляд скользнул поверх голов собравшихся гномов и пересек тронный зал. Он посмотрел на Трондика сверху вниз. — Теперь ты Верховный Король!

Не говоря больше ни слова, эльфийский принц грациозно прошел сквозь толпу и пересек почти пустой тронный зал. Каким-то тайным образом весть разнеслась повсюду, и вскоре барабаны умолкли. Во главе с Трондиком гномы вошли в комнату и подняли короля с его смертного одра. Взвалив тело Снорри на свои широкие плечи, гномы медленно прошли через тронный зал к каменным носилкам, стоявшим перед самим троном. Они положили короля на камень и отвернулись.

Двери в тронный зал были заперты на три дня, пока шли последние приготовления к похоронам. Трондик все еще был принцем и не собирался становиться королем, пока его отец не будет похоронен, поэтому он занялся тем, что отправил гонцов в другие владения, чтобы сообщить о смерти короля.

В назначенный час тронный зал вновь открыл почетный караул во главе с Трондиком Снорриссоном и Годри Стоунхьюером. Когда в зале вновь зазвучали торжественные барабаны, похоронная процессия понесла Верховного Короля к его последнему пристанищу в глубине Караз-а-Карака.

Не было ни хвалебных речей, ни рыданий, ибо все видели подвиги Снорри, запечатленные на каменном гробу в его гробнице. Его жизнь была хорошо прожита, и не было причин оплакивать его кончину.

По указанию Снорри, самые могущественные повелители рун в стране вырезали на гробу страшные руны мести и злобы. Инкрустированные золотом символы сияли магическим светом, когда Снорри опускали в саркофаг. Затем крышку положили на каменный гроб и перевязали золотыми лентами. Повелители рун, распевая в унисон, нанесли свои последние знаки на ленты, отгоняя нечистую магию и отправляя дух Снорри в чертоги предков.

Финальное крещендо барабанов прокатилось долгим эхом по залам и коридорам над головами молчаливых гномов, выстроившихся вдоль маршрута процессии.