Рэй Кетов - Путь черпия

— Для сына фермера ты очень смышлён, — Брюмо подошёл вплотную к сжавшемуся от страха пареньку. — Действительно. Опора скорей всего рухнет. Ветер, скорость судна, вес и всё такое. Зато у нас появится шанс выбраться отсюда, а не быть унесённым за четыре пика.

— А что в них такого страшного? Та же земля, те же лес и воздух, — Бенджамин никак не унимался. Подошедший Артур тихонько одёрнул его за рукав.

— Границы нашего королевства простираются от Ледяных гор на севере и до Четырёх пиков на юге–востоке, — спокойно произнёс епископ. — Ещё есть множество островов и архипелагов на западе. Вся эта территория под защитой Правых церквей и благословлённого пара. Южные земли живут по другим законам, явно противоречащим нашей морали. То, что для нас смертный грех, на юге может быть обыденностью. Потому я предпочту погибнуть в попытке спуститься, нежели пересеку эту гряду. А ещё следует помнить о тех тварях, что из года в год лезут оттуда.

— Я Вас понял, епископ. Простите, — пылающий всем телом от волнения Бенджамин попятился назад. Сын фермера сто раз пожалел о своей излишней говорливости.

— Ветер стих! — черпий вгляделся в небо.

Епископ оценивающе посмотрел на простирающийся снизу лес и недовольно поморщился.

— Нужно поспешить.

Дирижабль развернулся к опоре правым бортом и сбросил скорость до уровня человеческого шага. Медленно, ярд за ярдом, он приближался к заброшенной фуникулёрной дороге. Стали различимы постройки у основания опоры. Несколько ветхих сараев. Угольное хранилище, казарма и маленькая церквушка с заколоченными окнами.

Подбадриваясь верой в скорое спасение, пассажиры принялись разматывать бухты и укладывать вдоль борта будущие перемычки. Никакой суеты: один отмерял на канате место крепления перемычек, следующий вязал те самые перемычки, а третий аккуратно укладывал получившийся трал. Через два часа работа была окончена.

— Всё готово. Концы надёжно закреплены, — перемазанный смолой юнга жадно хватал ртом воздух.

— Раскладывайте вдоль левого борта. Будем опускать.

— Будет сделано, епископ, — парень со всех ног бросился выполнять очередные указания.

Брюмо повернулся к стоящим неподалёку друзьям. Он пристально изучал их взглядом, словно не мог определиться с выбором. Наконец епископ решился:

— Уайт. Отвечаешь за женщин. Укрой их на нижней палубе, — дождавшись, когда сын фермера отправится выполнять поручение, епископ посмотрел на Артура. — Будь рядом. Следи за ветром. Об изменениях докладывай сразу. Приступим!

С головой погрузившийся в работу народ и думать забыл, что каких–то девять часов назад он жил обычной жизнью. Ещё вчера самой душещипательной темой вечерних посиделок были отдавленная накануне туфля или заляпанное платье. Сейчас же, не обращая внимания на кровоточащие ссадины, клерки и торговцы раскладывали вдоль борта самодельный траловый мешок.

Артур всё не мог разобраться в своих чувствах. Брюмо хладнокровно повёл себя при нападении головорезов — очевидно, это не первая боевая стычка в его жизни. Так мастерски расправиться с группой фанатиков мог только такой же фанатик. От этих мыслей черпий почувствовал неловкость, ведь сейчас он и окружающие его люди полностью доверяли епископу свои жизни.

Между тем Брюмо закончил распределять обязанности. Каждый был ответственен за определённую работу. Кроме девочки и её матери — их епископ благоразумно отправил в более безопасное место. Пережившие сильную эмоциональную встряску люди абстрагировались от внешнего мира. Участие в общем деле действовало на них благоприятно.

— На раз, два… — Брюмо вместе со всеми подхватил первую перемычку и опустил её за борт. Две пары подсобников, стоящих по разные концы палубы, ярд за ярдом стравливали боковые канаты.

— Эй, там! Не торопись! Помедленнее. Спутаешь — сам полезешь за борт, — сложа руки трубочкой прокричал Брюмо. — Эдельманн! Побудь здесь. Я на корму. Напортачат сейчас.

Артур сделал несколько шагов и в недоумении остановился. С трудом соображая, он развёл руки в стороны, пытаясь сохранить равновесие. Мысли замедлились, словно завязли в гудроне. Шея наотрез отказалась держать потяжелевшую голову. Звуки вокруг сменились шипением, а сердце забилось так, словно грозило споткнуться и остановиться. Ноги черпия подкосились, и он в беспамятстве распластался на палубе.

— Артур! Что с тобой? Ты слышишь!

Сознание вернулось мгновенно. Так бывает, когда человека поднимают среди ночи. Тот просыпается и ничего не может понять — где он, что с ним. Так и черпий. Его не опухший глаз раскрылся и с недоумением уставился на зависшие над ним лица.

— Черпий, ты случаем не больной? Может, тебя это… миазмы пустоумия посетили? — съязвил Бенджамин, улыбаясь двенадцатью зубами. За что сразу же получил от епископа увесистый подзатыльник.

— Ты немного думай, о чём болтаешь, олух. Язык у тебя слишком длинный.

— Что произошло? — Артур хлопал глазами, переводя взгляд от одного к другому. В голове начали копошиться мысли, но понимания происходящего по–прежнему не приходило.

— Что, что. Шел да свалился. Будто по черепушке чем ударили. Мы уж подумали, ты помер, — Бенджамин протянул руку лежащему другу. — Вставай!

— И давно я… отключился?

— Да минут пять. Не больше. Что у тебя случилось? Хвораешь что ли чем?

— Сам ты хвораешь, деревенщина… — черпий не на шутку обиделся. — Отсутствием мозгов.

Фермерский сын побагровел, но предпочёл смолчать, отстранённо уставившись вдаль. Внутри разливалось неприятное, но давно знакомое чувство. Его не впервой называли подобным словом, но впервые так назвал друг, пусть и вновь обретённый. Призраки прошлого и здесь его нашли.

Черпий окончательно пришёл в себя. Голова уже не гудела, а зрение полностью прояснилось. Все овладевшие им эмоции схлынули, а разум стал кристальней утренней росы. Из глубин подсознания нахлынули воспоминания. Нет. Не совсем то — отголоски каких–то воспоминаний. Артур наморщил лоб, пытаясь разобраться в ощущениях. От возникающих образов по коже побежали мурашки. Так бывает, когда пытаешься вспомнить сон, но его подробности постоянно скрываются в тени, оставляя после себя лишь невнятное послевкусие. Это одновременно завораживает и пугает.

— Епископ. Что Вы знаете о ветреном пустоумии? Первые симптомы. Ложные воспоминания, — посерьёзневший черпий нервно потёр затылок. — Где–то я читал об этом.

— Ищешь связь с обмороком? Успокойся. Подхвативший сей недуг не задумывается о подобном, потому что думать нечем, — Брюмо в недоумении нахмурил брови. — Ложные воспоминания? О чём это ты?