Рэй Кетов - Путь черпия

Пережившие резню люди хватались за всё, что попадалось под руку. Перила, лестницы, швартовые канаты. Всё, за что можно крепко ухватиться. Лишь бы не слететь с палубы в момент, когда падающая трехсот тридцатиярдовая махина дёрнет за соединительные фалы.

Артур Эдельманн понимал это, и сейчас с благоговением молился святому Люцию. Надежда и вера никогда не покидали истинного черпия.

Хлопая разорванными полотнами мимо пронёсся сложившийся надвое каркас. За ним устремились стабилизирующие фалы, скрепляющие между собой аэростаты. Находящихся на борту людей обдало едкой гарью. Повисла гнетущая тишина.

На самом деле с момента, когда деформированная конструкция аэростата ушла в пике и до самого рывка, прошло не более семи секунд. Кто–то даже успел подумать, что всё обошлось и можно немного перевести дух.

Свободно свисающие фалы в одночасье превратились в дрожащие от напряжения струны. Второй аэростат с силой дёрнуло вниз и провернуло вдоль оси на сорок пять градусов. Энергия рывка по килевым фермам передалась всей конструкции, отчего её стремительно подкинуло вверх и вбок. От возникшей перегрузки, обеспечивающие гибкую сцепку между гондолой и фермой подвижные узлы, лишились четверти связующих креплений.

Больше всех повезло тем, кто успел добежать до спуска на нижние палубы. Сильнейшим толчком, людей кеглями бросило на стену. Синяки, ссадины и растяжения — самое страшное, чем отделались пассажиры, укрывшиеся в проёмах лестничных маршей.

Незавидной оказалась судьба оставшихся на верхней палубе. Порядка десяти человек стряхнуло за борт, подобно сметённым со стола хлебным крошкам. Единицам удалось выжить, удержавшись за надпалубные сооружения. Их нельзя было назвать счастливчиками — почти все сейчас катались по палубе, визжа от боли из–за вывернутых плечевых сумок и переломанных пальцев.

Дальше события развивались по нарастающей. Из–за избыточного натяжения фалы начали с шумом лопаться. Толстые обрывки хлестали по конструкции уцелевшего дирижабля, напрочь снося все хвостовые стабилизаторы. Избавившийся от лишнего балласта аэростат вернулся в рабочее положение, снова подбросив край гондолы вверх и вбок. После очередной карусели на палубе недосчиталось ещё нескольких пассажиров, оказавшимися беспомощными перед новым испытанием.

Низвергающиеся с Алгурских гор воздушные течения подобрали потерявший управление дирижабль, и кружа, понесли над долиной гейзеров.

Артур очнулся от хлёсткого удара по щеке. В ушах зазвенели колокола, отдавая острой головной болью. Открыв глаза, он с удивлением отметил, что смотрит на мир только одним из них. Перед носом маячила чья–то расплывчатая физиономия и неустанно бубнила. Прилетела ещё одна пощёчина.

— Эй! Хватит! Что случилось? — зрение наконец сфокусировалось, и Артуру удалось разглядеть лицо своего обидчика. — Епископ! Мы уже приземлились?

— Глупый черпий! Жить надоело? — Брюмо схватил парня за шкирку и притянув к себе, зашипел. — «Нужно бить по ней!» А что сразу под нож не лёг? Или для тебя в новость, что черпиям следует держать в тайне свои таланты?

— Я не знал, что они меня ищут, — Эдельманн отвёл взгляд в сторону. Понимание того, что все эти убийства косвенно лежат на его совести, пришло только сейчас.

— Вставай. Нас относит на юг. Нужно найти способ, как спуститься с этого летающего погоста.

— Епископ, — Артур потрогал рукой заплывший глаз. — Вам не встречался мой друг? Сын фермера.

— Стрелок? Мелкий и рыжий?

— Да.

— Под лестницей посмотри. На палубе такого нет, — епископ небрежно кивнул в темноту пролёта.

Скрипя зубами, Артур распрямил отбитую спину и придерживаясь за поручни, поковылял вниз. На средней палубе картина повторяла последствия резни на упавшей гондоле. Распростёртые окровавленные тела. Перекошенные от ужаса застывшие лица–маски. Тяжёлый запах смерти. Черпий непроизвольно поёжился. Ему давно не доводилось видеть такого обилия крови.

Артур с ужасом представил, что подобное произошло по всему королевству. Нет! Он встряхнул головой. Это невозможно. Церкви такого не допустят. Да и полумифическое Аканитское отлучение исчезло сотни лет назад. Ответ очевиден — противники пара просто спекулируют на их имени. По–другому быть не может.

За какие–то полдня жизнь перевернулась с ног на голову. Нет больше семинарии. Нет монаха Ульриха. Нет послушников, что вместе с ним обучались духовной науке. Черпий с отчаянием осмотрелся по сторонам.

— Бенджамин! Ты здесь? Бенджамин Уайт!

— Здесь я. Чего кричишь?

— Ты жив! — Артур подбежал к сидящему среди трупов другу. В свете последних событий, более родного и близкого человека, чем сын фермера из Хиршта для него не было.

— Только в себя пришёл. Тряхнуло так, что кубарём по ступенькам скатился. Все рёбра пересчитал. Потом ещё раз…

— Хватит болтать! Лучше прочешите палубу. Всех выживших наверх. С тяжелораненых соберите имена. Отпою позже. На всё десять минут, — возникшая в проёме фигура прервала непродолжительную беседу.

Бенджамин с неподдельным удивлением уставился на Артура. Слышать подобное заявление от служителя церкви ему доселе не доводилось. Хотя в сложившейся ситуации сказанное не казалось таким диким. Покалеченным уже не помочь, а остальных ещё можно спасти.

Недолго думая, друзья наспех осмотрели каюты, и спустя несколько минут пришли к неутешительному выводу — никто из пассажиров первого класса не выжил. Карательный отряд начал своё шествие с нижних уровней, с особой тщательностью зачищая каждый закуток — трупы лежали даже под кроватями.

Внезапная находка ожидала под лестничным маршем, ведущим на верхнюю палубу. Под пожарным гидрантом, укрывшись за буреломом швабр и мётел, сидела семилетняя девочка. Неподалёку лежала мама — ко всеобщей радости, оказавшаяся без сознания.

Спустя отведённые на поиски десять минут, Артур подошёл к Брюмо с докладом о результатах осмотра кают. Выслушав подробности с каменным видом, епископ объявил общий сбор.

Отделавшихся лёгкими ранениями насчиталось десять человек, включая девочку и её маму. Убедившись, что все из них собрались на палубе, Эдельманн резюмировал:

— Епископ. Вот список имён для отпевания. Остальные здесь.

— По правилам хорошо бы отпеть пар каждой жертвы этого вероломства, но у нас нет на это времени, — Брюмо оценивающе осмотрел собравшихся и продолжил. — Буду краток. Нас уносит в южные земли. Изменить курс мы не можем, так как остались без управления. Если ничего не предпримем, через пять–шесть часов окажемся за пределами королевства.

— Насколько мы отклонились от курса?