Гарри Гаррисон - Крест и король

— Мы слышали, что вы все грабители и воры, — без лишних предисловий начал один из них. — Если это правда, вас может безнаказанно убить любой, кто придет в наш тинг, и здесь вы не имеете никаких прав.

— Мы ничего не украли, — сказал Шеф.

Он не кривил душой — хоть и знал, что его люди таскали цыплят на каждом хуторе и без зазрения совести варили баранью похлебку, но считал такие пустяки не относящимися к делу. Как сказал Озмод: «Мы бы заплатили за еду, если бы кто-нибудь предложил купить».

— Вы украли людей.

— Эти люди были украдены раньше. Они пришли к нам по своей воле — мы их не искали. Если они сами освободились, кто может обвинять их?

Люди из Гулатинга выглядели сбитыми с толку. Бранд продолжал примирительным тоном:

— Мы не совершали краж в границах вашего тинга и не намерены нарушать здешний порядок. Смотрите, у нас есть серебро. Много серебра и еще золото. — Он похлопал по зазвеневшей седельной сумке, указал на браслеты, сиявшие на руках у Шефа и у него самого.

— Вы обещаете не красть трэллов?

— Мы не будем красть и укрывать трэллов, — твердо заявил Бранд, дав Шефу знак помалкивать. — Но коль скоро любой человек, пришедший в Гулатинг или уже находящийся в нем, выдвинет обвинение, что кто-либо из нас является или когда-либо являлся его трэллом, мы выдвинем встречное обвинение в совершенном против закона и справедливости обращении в рабство свободных людей и предъявим иск за все оскорбления, побои, телесные повреждения и прочий ущерб, причиненный в ходе этого неправого дела. Потребуем плату за каждый год, проведенный в рабстве, и за упущенную в этот период законную выгоду. Более того…

Зная о страсти к законности, которую викинги проявляли даже в самых простых делах, Шеф поспешил прервать его:

— Споры в установленном порядке будут решать воины на земле для поединков, — вставил он.

Норвежские представители нерешительно переглянулись.

— Более того, мы покинем Гулатинг при первой возможности, — пообещал Бранд.

— Хорошо. Но имейте в виду: если кто-то из вас вздумает буянить, — старик глянул за плечо Шефа на Катреда, который набычился в седле и которого по одной руке нежно гладила Марта, а по другой Эдтеов, — отвечать будете вы все. Нас тут пятьсот человек, и мы с вами справимся.

— Хорошо, — в свою очередь сказал Шеф. — Покажите, где нам остановиться, где брать воду, и позвольте покупать еду. И еще мне нужно на один день снять кузницу.

Норвежцы расступились, пропуская маленькую кавалькаду.

Полноценные серебряные пенни короля Альфреда были встречены в тинге с явным одобрением, и через несколько часов Шеф, раздетый до пояса и в кожаном фартуке, работал молотом в арендованной вместе с инструментами кузнице. Бранд прямиком отправился в гавань, расположенную в одной миле от лагеря, остальным было приказано отгородить стоянку столбами и веревками и никуда не выходить; рядом с Катредом все время держалась кучка доброхотов. Его симпатии и антипатии были уже всем прекрасно известны. По какой-то причине он неплохо относился к Удду — видимо, потому, что от коротышки не исходило никакой угрозы, — и часами мог слушать занудные разглагольствования о трудностях обработки металлов. Ему нравилась материнская забота женщин постарше и попроще. Любой намек на близость или заигрывание со стороны женщин молодых, даже случайное покачивание их бедер или мелькнувшие коленки вызывали на его лице смертную муку. Он терпимо относился к слабейшим из рабов и свободных, подчинялся Шефу, фыркал на Бранда, вспыхивал при любом признаке силы или соперничества, выказанном другими мужчинами. Если Карли, молодой, сильный и любимый женщинами, появлялся в поле зрения, Катред прожигал его лютым взглядом. Заметив это, Шеф приказал дитмаршенцу держаться от берсерка подальше. Он также велел Квикке и Озмоду установить дежурство: чтобы два человека с арбалетами следили за Катредом постоянно, но незаметно для него. Дисциплинированный берсерк просто неоценим, особенно когда ты во враждебной стране. К несчастью, дисциплинированных берсерков не бывает.

Чтобы хоть как-то показать, что примкнувшие к отряду беглые рабы находятся под покровительством, Шеф для начала выковал дюжину нагрудных амулетов Пути. Все из железа, потому что почитаемое людьми Пути серебро в данный момент требовалось для других целей. Но, по крайней мере, они будут выделяться среди прочих. Чтобы подчеркнуть это отличие, Шеф все броши сделал в виде своего амулета — лесенки Рига. Хотя никто из спасенных не знает, что это такое, они будут носить лесенку на счастье.

Следующей задачей Шефа было снабдить каждого оружием — не для применения, как он надеялся, а лишь для того, чтобы засвидетельствовать статус свободного человека в мире норманнов, где все, кроме трэллов, постоянно имели при себе если не меч или копье, то хотя бы нож. Шеф купил охапку десятидюймовых стальных гвоздей, которыми вместо деревянных шипов изредка скрепляли бревна, и изготовил наконечники, которые затем надо было вбить в ясеневые древки и крепко привязать размоченными кожаными ремнями. Копий должно было хватить на всех новичков. У катапультистов оставались алебарды, ножи и арбалеты. Шеф забрал у Катреда свою саблю и в который уже раз выправил дешевый и мало на что годный меч Карли. Кое-каким оружием отряд разжился при побоище во Флаа, включая меч Вигдьярфа, отданный Катреду.

Изготовив последний наконечник, Шеф перешел к завершающей задаче — превратить Уддов щит в наступательное оружие для берсерка. Хотя тот, по-видимому, забыл свое искусство фехтовальщика, он ни на минуту не выпускал щита из рук. И сейчас, крайне неохотно с ним расставшись, не уходил, все смотрел, как Шеф, вспомнивший Мёрдоха и других гадгедларов Ивара, решил убрать две кожаные лямки для запястья и локтя, а вместо них приделать рукоять, проходящую посередине щита с внутренней стороны. Мычание Катреда можно было принять за одобрение, но лишь после долгих уговоров он позволил Шефу унести щит в кузницу, где тот прикрепил снаружи к броне десятидюймовый шип. Невозможно было получить отверстие в стали, не загубив десятка пробойников, поэтому Шеф приварил шип. Задача потребовала от раздувающих мехи отчаянных усилий, чтобы разогреть металл почти добела.

Оторвавшись наконец от наковальни, Шеф поднял щит, покрутил его левой рукой и подумал: что тяжело даже для его натренированных в кузнице мускулов, то будет для Катреда пушинкой. Он направился к выходу. В дверях столкнулся с кем-то, протер слезящиеся от дыма глаза, поморгал на солнечный свет и увидел улыбающегося Торвина, а далее — Бранда.

— Гляжу, ты снова стал самим собой, — сказал Торвин, хватая его за руку. — Я сейчас говорил Бранду: коль скоро с Шефом все в порядке, его можно найти по грохоту молота.