Гарри Гаррисон - Крест и король

— Когда король Хальвдан узнал, что его сын убит, — часом позже рассказывал Торвин, удобно расположившись на колоде с кружкой эля в руке, — он впал в неистовство исполинов. Сказал своей матери, что она зажилась на белом свете, надел ей на шею петлю и повелел одновременно заколоться и повеситься на дереве в качестве жертвы Одину, чтобы маленький Харальд мог присоединиться к воинам в Валгалле. И она с готовностью это проделала — так говорят.

Потом, обнаружив, что Бранд с Шефом и их людьми исчезли, он решил захватить корабль Бранда вместе со всей командой. Но моряки забаррикадировались в святилище Пути и обратились к нам, жрецам, с просьбой о защите. Вальгрим принял сторону Хальвдана, как и многие его последователи, и какое-то время казалось, что в святилище Пути может вспыхнуть настоящая междоусобная война.

Но Хальвдана занимало другое. Ведь от него не укрылось, что Шеф побывал на острове Дроттнингхольм, а потом один из стражников, подчиненных Стейна, признался, что Шефа туда позвали. Поэтому Хальвдан обвинил еще и Рагнхильду и поклялся, что за свою неверность и за то, что не уберегла сына, она отправится в могилу вслед за матерью Хальвдана.

И вот… — Торвин глотнул эля, — на следующий день Хальвдан был найден мертвым. Скончался на своем тюфяке. Соломенная смерть, как у одряхлевшего трэлла.

— Что же обнаружилось? — поинтересовался сидевший рядом на земле Хунд.

— Ингульф сказал, отравление болиголовом.

Карли, которому тоже разрешили послушать новости, округлил глаза и раскрыл рот, но, поймав взгляд Торвина, промолчал.

— Итак, все стали подтягивать свои силы, и отовсюду неслись клятвы отомстить. Говорили, что жители завоеванных Хальвданом земель решили воспользоваться случаем и освободиться от гнета Западного Фолда, что королева Рагнхильда вернулась в родное королевство, чтобы собрать армию и покарать убийц сына, и тогда шкиперы береговой охраны привели свой флот в порт, намереваясь отстаивать собственные интересы, а команда Бранда вернулась на «Морж» и предложила мне исчезнуть вместе с ними.

— Но ты ведь отказался? — спросил Шеф.

Торвин кивнул.

— Сперва надо было уладить кое-какие дела Пути. А вообще-то, все неожиданно успокоились. Король Олаф взял и показал всем, каков он на самом деле. Вы никогда не задумывались, — спросил Торвин, — почему короля Олафа зовут Geirstatha-alfr, Альв Гейрстадира?

Безмолвные слушатели отрицательно покачали головой. Квикка, поразмыслив, высказался:

— Alfr — это то, что мы произносим «альв» или «альф», как в именах Альфред или Альфвин. Кто-то из потаенного народа, но не безобразный и злобный, как болотные чудища и горные тролли. Говорят, женщины эльфов иногда соединяются с мужчинами людей, и наоборот. Эльфы мудрые, но у них нет души. — Он оглянулся и увидел, что слушатели неуверенно пожимают плечами и покачивают головой.

— И что же с ними происходит, когда они умирают? — продолжал Торвин. — Никто из нас толком не знает, хотя кое-кто рассказывает, что они уходят в свой собственный мир, один из Девяти Миров, в которых наш — средний. Но другие считают, что эльфы умирают. А потом возрождаются. А еще некоторые говорят, что то же самое может случиться с мужчиной, рожденным от женщины. Вот таким себя и считает король Олаф. Он утверждает, что уже был в этом мире раньше и что еще вернется в облике человека из своего рода. А если нет — ведь в живых не осталось людей его крови или крови его брата, — тогда его жизнь перейдет в какое-нибудь другое вместилище. Он поведал, Шеф, что вместе с Вальгримом устроил для тебя испытание, которое ты выдержал. Он сказал, что удача его рода перешла к тебе, и с этих пор удача Олафа и его дух вольются в твою удачу. Еще он велел передать, что, раз ты прошел устроенную им и Вальгримом проверку, он теперь будет править Восточным и Западным Фолдом для тебя. Как твой король-вассал. — Торвин встал, сделал несколько шагов и осторожно вложил свои руки в ладони сидящего Шефа. — Олаф приказал мне это сделать в знак его подчинения. Он признает тебя как единого короля, того, кто должен прийти с Севера, и просит вернуться, чтобы занять подобающее место в его королевстве и в святилище Пути.

Шеф оглядел круг лиц, изумленных не менее его самого. Сама идея насчет короля-вассала была одинаково трудна для понимания как норвежцев, так и англичан. Король по определению — тот, у кого нет сюзерена. Как же король-вассал, признающий над собой власть короля-сюзерена, вообще может быть королем, а не ярлом или хэрсиром?

— А как к этому отнесся его народ? — осторожно спросил Шеф. — Олафа много лет поддерживал брат Хальвдан, так ведь? Говорят, Олаф отдал ему свою удачу. Если какие-то земли захотят отделиться, сможет ли Олаф этому помешать? Особенно после того, как он объявил себя вассалом иностранного короля.

Торвин улыбнулся:

— Никто и пикнуть не успел. Столько лет Олаф никак себя не проявлял и вдруг налетел на своих недругов, как… как Рагнарссоны. Он сжег братьев Рагнхильды в их замке, те даже обуться не успели. Всех мало-мальски заметных людей Восточного Фолда, кто говорил об отделении и независимости, он выстроил перед собой в одних рубахах и с веревками на шее заставил молить о пощаде. Он созвал всех жрецов Пути в ритуальный круг с костром и вынудил Вальгрима рассказать всем, как они тебя испытывали, и подтвердить, что ты не ударил в грязь лицом. Против него никто не пойдет. А сейчас он в пути, разъезжает по своим землям от тинга к тингу, в каждом заставляет признать его власть — и твою тоже.

— А что насчет Рагнхильды? — спросил Шеф. — Как Олаф обошелся с ней?

Торвин вздохнул:

— Она исчезла. Прячется где-то на землях своего отца. Думаю, и Вальгрим уехал вместе с ней. Его сторонников Олаф по большей части переубедил, но ненависть Вальгрима к тебе слишком велика. Он не может простить, что ты его обвел вокруг пальца.

— Ладно. Значит, нам открыт путь для возвращения. Возвращения в Каупанг, а там и в Англию. Когда будем готовы к отплытию, Бранд?

Тот поскреб в затылке:

— У нас тут два корабля, мой «Морж» и «Чайка» Гудмунда. Но за время разъездов по стране ты набрал кучу народу, для всех нужно запасти провизию. Через два дня после ближайшего рассвета.

— Пусть будет так, — сказал Шеф. — Мы возвращаемся на юг через два дня после завтрашнего рассвета.

— Когда мы впервые встретились, — вспомнил Торвин, — ты сказал, что пришел с Севера. А теперь не задумываясь хочешь вернуться на Юг. Ты уверен, что уже достаточно прошел по Northr Vegr, по Северному пути?

— Хочешь сказать, есть еще что-то к северу отсюда? — раздался голос одного из англичан. — Я-то думал, там живут только тролли.

За много сотен миль к югу, в огромном дворце архиепископа Кёльна, снова собрались заговорщики, которые устранили папу Николая. Не все участники первой встречи были здесь: не хватало Хинкмара из Реймса, которого задержали какие-то дела. Но его отсутствие с лихвой восполнялось толпой менее значительных прелатов, епископов и аббатов со всех концов германской земли, мечтающих сблизиться с основателями и руководителями знаменитого ордена Копья. Архиепископ Гюнтер взирал на них и с удовлетворением, и с презрением. Приятно было обнаружить такое множество последователей, вдобавок это был добрый знак — власть нового папы настолько слаба, что многие готовы присоединиться к тем, кого прежний папа, Николай, объявил бы, самое меньшее, изменниками. И все же по мере роста рядов чистота помыслов терялась. Эти люди были охотниками за удачей. Им подавай только успех. К счастью, в успехах недостатка не было.