Сергей Семаргов - Последняя звезда [litres самиздат]

– Опять принцессу тискаешь? – издевательски поинтересовался Тодд. Он зашёл без стука, формы на нём не было, а значит – он зашёл как друг, а не как командир. За долгие годы, проведённые в космосе, люди сумели приспособиться к постоянным чередованиям службы и работы. Давно известно, что смешивать службу и дружбу вредно, а вот приходилось. И люди научилась быстро переключаться из состояния отдыха и досуга – в служебное и боевое состояние, а равно – и в обратном направлении. Для этого существовал условный язык одежды, жестов и мимики, который безошибочно позволял определить, в каком качестве предстаёт перед тобой знакомый человек, – в качестве начальника, коллеги или товарища на отдыхе. Притом, что в жизни он мог быть всеми тремя одновременно. В тесных кораблях, на заре космической эры, когда человек столетиями вынужден был находиться в компании одних и тех же людей, сплавлялся новый тип «психически устойчивого индивида». Правда, далась такая устойчивость не бесплатно, а ценой потери изрядной доли душевной чувствительности, но кто об этом сейчас помнит?!

– А, это ты, Тодди, за-а-хо-о-ди, – медленно, словно нараспев произнёс Вязин, не меняя фокусировки глаз. Он по-прежнему частью сознания оставался в игре.

– Хорош лежать, Евгений! Я собираюсь пропустить пару стаканчиков, и мне позарез нужно твоё общество!

– Да-да, сейчас, только сохраню уровень, – глаза Евгения ненадолго задвигались, а потом опять разфокусировались. – Ты как поживаешь-то? – совершенно невпопад спросил он.

– Да как я поживаю? – ответил Тодд, ничуть не удивившись. – Странно я поживаю в последнее время. Вот, к примеру, не выходит у меня из головы этот зонд. Я ведь его проверял по базам. Ни в одной его нет! С трудом нашёл, где бы думаешь? В старом архиве землян, он называется «библиотека», представляешь? Запись сделана ещё до Эры Великих космических открытий. Даже не запись, тогда ещё не было структурированной информации, просто упоминание. Этот зонд очень старый. Очень! С ним связано что-то очень-очень важное, я чувствую! Понимаешь, Женя?

– Да-да, – не меняя позы и отсутствующего выражения лица, рассеянно ответил Евгений.

– Видишь ли, его создали с целью поиска иных цивилизаций. Эта музыка, которую мы слушали, этот золотой диск, – это всё послание землян той эпохи, послание в космос. Это одна из самых первых записей в истории, слышишь?

– Угу…

– Но самое странное – не в этом! Известно, что почти все цивилизации до первого контакта предпринимали что-либо подобное: оставляли вымпелы на других планетах, запускали зонды с посланиями другим мирам… Самое странное не в том, кто его запустил, а в том, куда его запустили. Ты слушаешь?

– Угу…

– Слушай, я тут подумал, может пивка? – Филби вдруг поменял тему разговора, видя, что друг его почти игнорирует. Надо было как-то заинтересовать Вязина.

– Ты знаешь, у меня чего-то разболелась голова… – так же вяло ответил Евгений.

– Ясно дело, болит, ей ведь не хватает пива!

– Не-ет, ты уж прости, друг…

– Блин, ты когда-нибудь выйдешь из этой своей проклятой игрушки! – Тодд начинал злиться.

Евгений с обреченным видом сфокусировал зрение где-то на переносице Филби, и, глядя на друга каким-то неестественным потусторонним взглядом, старательно выговаривая слова, произнёс:

– Я весь – внимание, друг мой! Весь – внимание, – при этом он смотрел на Тодда так отстраненно, так безмятежно, как смотрят на неизбежное зло, или нет, как взрослые смотрят на шаловливых детей, которые, вроде бы вреда не приносят, но и пользы от них явно никакой, разве что, они забавные. А правильнее всего было бы их уложить спать, тогда взрослым было бы спокойнее.

– Да ладно, Женя, не мучай себя! – понял состояние друга Тодд, – Не надо. Я же вижу, тебе не до меня. Но ты добрый!

– Я дико извиняюсь, дружище, дико извиняюсь! Я, наверное, не вежлив с тобой, я, наверное, совсем не уделяю тебе внимания… Но прости: я вот такой, какой есть, чего уж себя насиловать-то? Знаешь, у меня сейчас в войске пять тысяч фаланстеров. Моё войско прошло всю Персию и теперь идёт дальше на Восток. В последней битве удалось набрать одиннадцать слонов, а два индийских раджи стали моими вассалами.

Тодд внимательно выслушал Евгения и понял, какая бездонная пропасть их сейчас разделяет.

– Ладно, не оправдывайся, лежи, я смутно понимаю то, о чём ты говоришь, но я вижу, как увлекает тебя игра, отдыхай! Поговорим, когда будешь в кондиции…

– Да я успею наиграться, ведь не каждый день ко мне приходит в гости друг, – вполне резонно, но не вполне убедительно заметил Евгений, – Посиди со мной просто так. Налей себе чайку… а, ты уже налил, ну ты расскажи, как ты живёшь?

– Да я уж рассказал! Ладно, я лучше пойду…

– Ты не обижайся, дружище, ты заходи ещё!

– Зайду, зайду, – С этими словами, полными надежды, Тодд Филби вывалился из каюты Вязина, и пошёл дальше искать собеседников, «по списку». Благо, времени было предостаточно, за взятие языка он получил увольнительную, аж на сутки, что по военному времени – гигантский срок.

Следующим в списке друзей-собеседников-собутыльников был Магуин 54 54 {Магуин – раса, отрицающая персонификацию индивидуумов. Очень умны и идеально взаимодействуют между собой.} – очень странный и очень забавный пилот из расы магуинов. Собственно, всех сынов этой расы звали одинаково Ма-гу-ин. Индивидуальных имён они не имели, ибо не стремились себя каким-либо образом персонифицировать, а для взаимодействия в конкретных ситуациях выбирали себе имена в зависимости от функций, например: Охранник, Отец семейства, Смотрящий за плодовыми деревьями, Перевозящий по маршруту «12» в первую смену, Номер 3546 в шеренге. Язык у них был очень ёмкий, щелкающий, он позволял создавать гигантские словесные конструкции в мгновение ока. Причём, таких функциональных имён могло быть много, и для каждого, кто знал магуина лично, магуин имел своё уникальное имя и значение. Например, если мама обращалась к маленькому магуину, она называла его «сын, родившийся летом», и маленький магуин точно знал, что от него ждут, прежде всего, послушания и сыновней любви. А если мама говорила ему «сын, наследник отца», то маленький магуин знал, что от него ожидают ответственности и мужских поступков.

Поскольку, для Тодда магуин выполнял «функцию» друга, то Тодд поначалу обращался к нему «Друг», потом ему это надоело, и он предложил магуину в знак дружбы выбрать себе какое-нибудь имя.

– Я не вижу смысла в абстрактном имени, – Мой человеческий друг, ответил тогда Магуин.

Тодд призадумался и спросил:

– Я правильно понимаю, что все магуины стараются оптимально взаимодействовать между собой, так?

– Это так, Мой человеческий друг!