Валерий Сабитов - Звездная кара

Леда разрумянилась так, что стало заметно через унаследованную от бабушки-индианки кожу. Вздохнув и опустив ресницы, она решилась и сказала:

— Есть повод. Мы ведь семья… Выпьем за меня с Лераном. За нас… За двоих как за одного.

Лия всплеснула маленькими ручками и обрадованно воскликнула:

— А я догадалась сразу, как только вас увидела. Леран, ты самый везучий человек на Земле!

— Почему только на Земле? — поправил ее Леран и обнял Леду, — Во всей Вселенной.

Люй расцвел лучиками-морщинками у глаз:

— Я рад. На Земле почти не осталось счастья… Каждая крупинка бесценна. Я рад. Я вижу на вас светлые печати неба…

От слов его все затихли, поставив недопитые стаканчики на стол.

— Печать на челе? — произнес Леран голосом юности, — Я слышал об этом… и даже читал…

— На каждом из нас печать Неба, — склонил голову Люй, — Светлая или темная… Многие не знают… Трудно узнать друг друга, увидеть печать. Не хватает времени, чтобы переломить хлеб с соратником…

— Или съесть с ним пуд соли, — согласился с экс-ламой Леран, — Так говорили в северных странах.

Люй поднял голову и посмотрел на него открыто. Впервые так после освобождения от власти Арни. Сегодня он уже мог говорить с фаэтом, как человек с человеком.

— Нам надо учиться, Кронин-младший… Учиться видеть печать сердца на лицах. Тогда поймем, что несет в себе человек — добро или зло.

Лерана увлекла беседа.

— Люй, ты знаешь об Аполлионе. Ты слышишь то, о чем не говорят вслух. Я жил и работал вместе с Аполлионом. Но не увидел черного знака. И боюсь повторить ошибку.

— Если боишься — не повторишь! Ты умеешь распознавать бледнолицых.

— Бледнолицых? Не понимаю.

— Я говорю не о цвете кожи. А о бескровности. Кровь живая — вместилище светлого духа. Нет крови — нет светлой печати. На лицах у тех проступает черная отметина.

— Один землянин, перед смертью, сказал так: если ты не горяч и не холоден, а еле тлеешь, то ты страшен для жизни.

— Он прав, теплые люди — страшные люди. Предпочтительней встреча с сильным горячим врагом, чем со слабым бледнолицым. Разве убережешься от ножа в спину?

Люй опять склонил голову, оставив на лицезрение выбритый затылок. Мартин вмешался в беседу:

— Люй! Ты повторяешь «я рад», а сам печален, как Гамлет с черепом в руках. Есть причина?

— Есть. К сожалению, не могу скрыть. Недавно я потерял половину родины. Вторую половину, отделенную от первой узкой водой.

— Япония! — понял Мартин, — Прости, мы с Лераном очерствели. Война…

— Моя Япония… Земля рассветного духа. Случилось так, как писал Сакё Комацу в прошлом веке. Сбываются предсказания… И как странно — Японии нет, а Курилы стоят…

— Наступает вода, напряжение земной коры прорывается в слабых местах. Что можно поделать? — Лия говорила спокойно, она была рядом с дядей в момент получения известия о гибели Японских островов.

— Я печалюсь не о слабых местах в земной коре. Катаклизмы — всегда предзнаменования и предупреждения. Сегодня — Восток, завтра — Запад… Друзья мои… Более двухсот лет назад японский писатель Айдзава Сэйси сказал умные слова. Позволю себе маленькую цитату: «Восток — это обиталище божественного света, место, откуда появляется Солнце… Откуда исходит дыхание неба, а по времени это весна. Это место, откуда возникает все сущее». Вот как он сказал. Дело не в Японии…

Легкий стук об оградку беседки прервал откровенность Люя. За стуком — негромкий голос человека, недавно обретшего привычку служебного повиновения.

— Простите за беспокойство. Я к начальнику лагеря. Меня направили сюда.

Лия ответила так по-мужски твердо, что у Эрнеста глаза расширились.

— Верно, я здесь. Входите.

В проеме решетки, свободном от винограда, возник человек среднего роста с круглым оплывшим лицом. И растерянно застыл, моргая маленькими глазками. Вся его фигура говорила: никак он не ожидал увидеть тех, кого увидел. Никто не помог вошедшему справиться с растерянностью. Никто не протянул руки, не сказал приветственных слов. Встречный холод окончательно добил Фреда Бергсона-младшего. Он побледнел и прошептал:

— Извините. Я не вовремя. Я не знал. Я зайду позже…

Легкий разрешающий кивок начальницы лагеря, и Фред беззвучно исчез. Лия объяснила:

— Он у меня занимается продовольственным и вещевым обеспечением. Справляется неплохо.

Леран усмехнулся, посмотрев на Эрнеста. И спокойно сказал:

— Решаешь ты, Лия. Похоже, Фред сделал шаг вперед. После двух шагов назад… Но я уверен — он не отучился ходить задом.

Леда опустила голову и после недолгого молчания сказала:

— Надо ли так жестко? Ведь у него нет преступных наклонностей.

— Но и противоположные отсутствуют, Леда. Ни горячий он, ни холодный. Так себе, вчерашний супчик… Выжить в этом мире непросто, вот он и пристроился.

Леда подняла голову, в глазах ее блеснули слезы.

— А если завтра Фреда не станет? Как многих других? На Земле образуется еще одно пустое место… Сколько уже их, пустых, не занятых мест…

Лия с Люем посмотрели на нее одинаковыми взглядами. Изучающими, сочувствующими, уважающими. Мартин только покачал черной головой. А Леран из Кронина-младшего вдруг превратился в старого мудрого Эрланга. Разом на лбу и у уголков губ проявились морщины-складки.

— Мы — не инспекция, — твердо сказал он, — Это легенда-прикрытие. Мы привезли специалистов для подготовки людей к Переходу. Они помогут также организовать транспортную линию к Красному морю. Каждый житель лагеря пройдет предварительную подготовку. На море их ожидает специальная команда, дельфины, драконы. Сроки ограничены…

— Вы торопитесь, — заметил Люй, — Значит — снова!

— Да. Затишье — не перемирие. Мы обязаны успеть.

— Но почему каждый? — спросила Лия, — Может, сначала дети? И женщины?

Голос Лерана помягчел, складки на лбу разгладились.

— На той стороне Перехода не будет нянек. Если дети и слабые женщины выживут в одиночестве, какие они станут? Без поддержки близких и старших, без нормальной смены поколений? Пусть престарелый дедушка проживет там всего месяц. Даже один день! Но он будет рядом с внуком. И успеет сказать ему хоть слово…

Люй покивал и добавил:

— Принц Шакьямуни ступил на путь просветления, увидев рядом болезни, страдания, смерть. Стерильный мир бесплоден…

— Мы делаем и сделаем все, что можем и сможем, — твердо сказал Эрланг, — Вернули на Землю всех драконов. Без них Перехода не совершить. Дельфинам запрещено влезать в войну. Да они и бессильны перед натиском зла, не понимают агрессии. Кроме помощи драконам, дельфины заняты подготовкой глубоководных убежищ. На тот случай, если бестфайры временно вытеснят людей с оставшейся суши. Мы будем продолжать сопротивление в любых условиях!