Макс Нежин - Орк-Сити

Они забивают его дубинами, а я смотрю на это и думаю о том, что нам стоит, пожалуй, быть немного поосторожнее и меньше рисковать.

— Ты же не собираешься делать тоже самое? — с дрожью в голосе спрашивает Инга.

Я не такой идиот. Да и машина у нас поменьше будет.

— Поехали, — разворачиваюсь я и сразу выжимаю газ на полную — времени у нас, возможно, осталось совсем немного. — Попробуем через Химкинский заказник выбраться на МКАД, а там… ну не могли же они перегородить всю МКАД?

И смотрю на Ингу, а та, вместо того чтобы поддакнуть, пожимает плечами.

* * *

Здесь тоже кордон. Не такой большой и непроходимый чем там, на Ленинградском шоссе. Это он пока такой — я вижу троицу орков которая волочат серый фольксваген, очевидно с целью водрузить его на вершину баррикады.

— Давай поищем другое место, — безбашенная смелость Инги пока куда-то улетучилась. Может, стала осознавать масштабы происходящего в городе. А может, вдруг поняла что смертна.

Между стареньким раскуроченным джипом и ограждением небольшой просвет… и именно туда, скорее всего сейчас волокут фольксваген орки. Если совсем не думать, ни секунды, а просто выжать газ…

— Нет!

Это Инга, она не успела морально приготовиться.

Сметаю орочью троицу и вклиниваюсь в узкий просвет. Издалека он казался шире, но сейчас уже обратно никак не откатить.

Наш мерин не то, чтобы застрял, он кряхтит, пыжится и медленно продвигается вперёд тесня «чероки» закрывающий путь на волю… но слишком медленно… слишком, сука, медленно.

— Держи их холодом, — ору я, а сам то прибавляю газу, то отпускаю педаль и мотаю руль из стороны в сторону надеясь на то что

Инга сначала смотрит на меня безумными глазами, затем выскакивает из машины и бросает на асфальт ловушку.

Самый торопливый из зелёных попадаёт в неё первым. Попадает, стекленеет и только моргает, глядя как мы пытаемся спастись.

Второй застывает рядом — вот же тупой — мог бы и обойти, сообразить что если летом на асфальте лёд и рядом твой бро бьётся от озноба, значит что-то здесь нечисто.

Уровни у обоих четырнадцатые, а значит, если наш скакун не вывезет — нам конец. Я бы еще попросил Ингу подтолкнуть

Заморозка действует совсем недолго — секунды три, вряд ли больше и гады подвывая от боли мчатся к нам.

Инга бросает новую ловушку, и тут же еще одну — отката у скила нет, предел — только размер твоей души.

Скрежет, пол крыла отрывает вывернув наизнанку, но… свобода!

— Скорее!! — ору.

Инга почему-то не слышит меня. Стоит глядя на город у меня за спиной.

— С ума сошла?! — я не могу отвести глаза от орков несущихся к ней. Сколько там осталось — метров десять? Секунда?

Она вдруг приходит в себя, бежит к машине, запрыгивает и я наконец-то выжимаю газ.

— Что с тобой? — смотрю на неё и одновременно поглядываю в зеркало заднего вида на отстающих орков. — Что ты там увидела?

Она вдруг хватается за руль заставляя притормозить:

— Смотри!

И я смотрю. Оглядываюсь и смотрю на зарево тысяч пожаров поднимающихся над Москвой.

Отец открывает дверь, сначала долго разглядывает Ингу, а затем переводит взгляд на искореженный мерседес. Мерседес который сейчас выглядит так, что его хозяин, если бы увидел, застрелился бы без колебаний. Крови на нас и на машине нет — перед тем как появиться у родителей мы предусмотрительно помыли машину и постирались на соседнем озере. Высохнуть, правда, не успели и поэтому первый мамкин вопрос:

— Под дождь попали?

И смотрит на небо, на котором здесь, за городом, ни облачка.

— Ага, — я хочу пройти внутрь, но не тут то было. Мой предок мужского рода вместо того чтобы обрадоваться нашему приезду начинает спускаться к машине.

— Я больше тебя за руль не пущу, — выносит он приговор.

У бати — «мазда». Тройка, небольшая и юркая… и обычно он давал мне её на «покататься» легко. С сегодняшнего дня всё, похоже, изменилось.

Есть и хорошие новости — они живы, здоровы и про орочью напасть ничего не слышали.

Переглядываемся с Ингой — надо рассказывать… вот только как о таком рассказать. Слово «орки» они если и слышали то точно не помнят, к играм в любом виде относятся не слишком уважительно… И в чудеса не верят.

— Это Инга, — показываю на спутницу.

Отец пробует открыть помятый багажник — в котором, между прочим, лежит тело Дария — не справляется, заглядывает в салон и тут что-то явно замечает.

— А кровь-то что тут делает? — показывает нам красный палец.

— Это моя нога, — быстро находится Инга, уже привычно задирает платье и показывает свою засохшую рану.

Атмосфера сразу меняется — мать ахает и тащит гостью в дом… и к тому моменту когда я захожу там уже вовсю воняет йодом и спиртом.

— Бандиты что-ли напали на вас? — пихает в бок отец. Спрашивает негромко — чтобы мать не услышала.

— Хуже, — многозначительно отвечаю я оставляя его в ступоре — что еще может быть хуже бандитов.

После того, как Ингу отхиливают йодом накрывается стол. Плюсы от еды на даче — экологичность. Всё с огорода и даже мясо — из соседнего фермерского хозяйства. У Инги при виде аппетитно зажаренных кусков мяса на костях начинает течь слюна и капать на пол. Ну про пол я загнул, но…

И вроде бы ела недавно.

— Это я просто нервничаю, — оправдывается она заметив мой взгляд.

Пару минут мы просто молча жуём и я лихорадочно обдумываю с чего бы это начать важный разговор.

— В Москву когда собираетесь? — осторожно интересуюсь. Так и не решил — попытаться рассказать что происходит или промолчать и просто попросить быть более осторожными. Проблема в том, что человек будет более осторожным только если верит в то, что опасность реальна.

— Завтра хотели, — мать поглядывает на электронные часы над дверью. — Надо успеть медкомиссию до конца отпуска пройти.

Сердце у меня замирает. Она давно хотела сдать на права, но всё откладывала. И вот теперь собралась… так не вовремя.

Сказать или не сказать?

Здравый смысл одерживает вверх. Я хочу чтобы родители остались в живых? Да. Значит ради такого нужно постараться. Постараться убедить их.

— Всё плохо, — говорю я. — И в Москву вам пока нельзя возвращаться. Да и здесь нужно держать ушки на макушке и прятаться от любого шороха.

Правильные слова я говорю, но смотрят они на меня как на больного. И даже Инга так смотрит, понимая за какую сложную задачу я сейчас взялся.

— Что с тобой, Лёша? — с беспокойством интересуется мать.

Что со мной… что со мной… С Москвой задница… и возможно не только с Москвой, а со мной пока всё в порядке.

Фразу, которую я сейчас произнесу произнести очень трудно. Просто язык не поворачивается.

— Орки на Москву напали, мам.