Илья Саган - Смертельными тропами

Офигеть у них традиции были. Жесть. Хотя, если посмотреть на наши ныне цивилизованные страны, в них тоже в средние века люди были не прочь развлечься, глядя на сожжение ведьмы или на чье–нибудь четвертование. У некоторых народов и вовсе младенцев в жертву приносили. Да что тут говорить, в каждом из нас дремлет частичка древнего каннибала.

— Великая Мать? — удивился я. — Разве в этих местах не все поклоняются Духу Гор?

— Все. Но мы обращаемся к Духу через Дагдану, — он кивнул на ледяную скульптуру. — Согласись, любая просьба будет звучать весомей, если она исходит от возлюбленной.

В этот момент из толпы, собравшейся возле статуи, вывалился Леха, капитально подогретый горэлем. Пошатываясь, он подошел к деве, бухнулся перед ней на одно колено и завопил:

— О, прекрасная Снежная Королева, воин из далекой Сибири готов служить тебе!

Его уши воинственно торчали из–под колпака, соломенные волосы слегка колыхались на ветру. Я напрягся, опасаясь, что такое поведение может оскорбить туземцев. Где, интересно, Верлим шляется? Да еще починку так некстати затеял. Не исключено, что нам придется отходить с боем.

Положив на всякий случай ладонь на рукоять клеймора, я украдкой огляделся. Но никаких признаков войны не наблюдалось: зенолы смотрели на Леху со снисходительными улыбками и одобрительно кивали. Через пару секунд к нему подскочила девица и, вцепившись в рукав, потащила обратно за стол.

— Папа, а расскажи легенду о матушке Дагдане, — послышался детский голосок, из–под стола вынырнула Сальвана и пристроилась на лавке возле Ормина.

— Я ж тебе ее уже сто раз рассказывал, — усмехнулся одноглазый старейшина.

Заметив меня, она снова прикрыла ладошкой губы, но надолго ее не хватило.

— Я ж тебе ее сто раз уже рассказывал, — усмехнулся одноглазый старейшина.

— Еще, еще! — обеими руками девчонка вцепилась в одежду отца. — Она мне очень нравится.

— Ладно, слушай, — вздохнул он, а я на всякий случай придвинулся поближе: кто знает, какая информация здесь может пригодиться.

— Давным–давно, — начал Ормин, — на месте нынешнего Треглава стоял совсем другой город, куда более величественный, с замками из хрусталя за золотыми стенами и вымощенными мрамором дорогами. Людьми Синеуса правил тогда царь Светодар. Впрочем, в те времена наш остров назывался по–другому, но как именно, уже никто не помнит.

— Хрустальные замки… — прошептала девочка и мечтательно посмотрела вверх. — Это как светящиеся ледяные колонны в пещере Влюбленных?

— Пожалуй, — улыбнулся ей отец.

— Интересно, а как сейчас выглядит этот Треглав?

— Ну-у… Его обитатели возводят высокие, как горы, каменные дома и устраивают в них жилища.

— Вот смешные, — хихикнула Сальвана. — Зачем строить горы с пещерами, когда Великий Дух уже давно все сделал? Или он не заботится о жителях низин так, как о нас?

— Похоже на то, — Ормин задумчиво погладил шрам и продолжил: — Сам Нариэль благоволил народу Светодара, люди жили в счастье и достатке. Царь в знак почтения и преданности строил храмы, посвященные светлому богу. Это встревожило злого, завистливого Утреса–Креха, и он прельстил лживыми обещаниями лучшего друга царя, звавшегося Ворожен.

Я слушал старейшину, мысленно прикидывая: все это произошло до Великой Битвы или после.

— На долгие годы Ворожен исчез, а когда все уже забыли о нем, появился под золотыми стенами с целой армией. Он обучил своих людей колдовству, данному ему темным богом. Началась битва. Многие воины полегли в той сечи, а город был разрушен до основания. Царю Светодару все–таки удалось одержать победу, а Ворожен погиб. Тело его так и не нашли, но он, безусловно, умер. Его сына, помогавшего командовать армией, и оставшихся в живых колдунов заковали в магические цепи и сослали в горы, с которых нельзя было спуститься. Их создал сам Нариэль, наложив заклятие, по которому Утрес не имел там власти. Правда, и сила светлого бога не распространялась на те места. Для охраны побежденных колдунов в горы отправились две дюжины богатырей, навеки с той поры потерявших связь с внешним миром. В награду за самоотверженность Нариэль защитил их тела и разум от старости и болезней. Их служба должна была стать вечной.

Ормин перевел взгляд на меня и, заметив мой интерес, улыбнулся.

— Подсаживайся ближе, парень, если интересно.

Я кивнул и слегка придвинулся к нему, а старейшина продолжил:

— С тех пор минуло много лет, и горстка проклятых колдунов разрослась в целое племя, ведь среди них были и женщины. А вот число Снежных рыцарей — так прозвали храбрых стражей — сильно сократилось. Да, они были неподвластны старости, но не бессмертны. Кто–то погиб, сражаясь с монстрами, кто–то сорвался со скалы, а кто–то просто замерз в снежных заносах. Говорят, каждый раз после смерти рыцаря среди пиков Стылого хребта появлялась могучая белая птица.

— Холценгольф? — спросил я.

— Да, — кивнул Ормин. — Но однажды в проклятом племени появился сильный колдун, прямой потомок Ворожена. Кровь предка, отравленная ядом Утреса, проявилась в нем с полной силой. Он решил навсегда избавиться от ненавистной опеки Снежных рыцарей, которых к тому времени осталось меньше дюжины. Из костей и шкур убитых животных колдун создал огромных чудищ со смертоносными когтями, способными пробить броню стражей. Он вдохнул в них жизнь и дал разум — конечно, не такой как у людей, но чудища были способны на хитроумный бой. Чтобы создания беспрекословно выполняли приказы, колдун перековал магические цепи своих предков в ошейники Послушания и натравил исполинов на Снежных рыцарей. В этой жестокой схватке у стражей не было шансов. Выжил только один из них, самый сильный, ловкий и мудрый. Колдун торжествовал, но последний рыцарь не давал ему покоя, не позволял воплотить в жизнь черные планы. Это было противостояние двух железных воинов, двух могучих сил, двух великих разумов. Неизвестно, кто бы одержал верх, если бы в их борьбу не вмешалась сама судьба.

Старейшина замолчал, устремив задумчивый взгляд на ледяную деву.

— Давай дальше, пап, — Сальвана дернула его за рукав и потерлась щекой о плечо.

Тот ласково потрепал ее по голове, подхватил под мышки и усадил к себе на колени.

— Как–то последний рыцарь повстречал в лесу дочь колдуна, прекрасную Дагдану, и безумно влюбился в нее. Девушка ответила взаимностью. Чтобы помочь ему, темной ночью она освободила чудищ от магических ошейников, и те покинули хозяина, создав свое племя. Позже за огромные размеры их прозвали…

— Горными великанами, — хором закончили мы с Сальваной.

— Верно, — улыбнулся Ормин. — А Дагдана бежала к возлюбленному. Но их счастье длилось недолго. Кипевший от злости колдун хитростью заманил дочь домой, убил, а тело повесил на высоком столбе, прямо на том месте, где сейчас находится ее ледяное изваяние.