Константин Келлер - Собственность Норта [litres]

День был полон тяжелых, изнурительных операций, а ночь была временем неусыпных бдений, ибо наступала пора боли и кошмаров.

Эти две недели показались всем вечностью, под конец которой Лем и Ной просто с ног валились.

В короткие моменты передышки, когда Норт приходил в себя и открывал глаза, он неизменно видел рядом с собой Сэта, который терпеливо вливал в него густой бульон, ложку за ложкой. Его огромные черные глаза напряженно смотрели на друга. Лицо сатторианца было покрыто повязками, в узкой щели виднелись еще заплывшие глаза, и эсстингианец пытался поймать его взгляд.

– Как ты? – спросил Сэт в один из таких моментов, заметив, что взгляд сатторианца сфокусировался на нем.

– Ты уже не двоишься, – прохрипел Норт.

– Это хорошо, – и в сатторианца была ловко влита очередная ложка бульона.

Короткие промежутки, когда он был в сознании, постепенно удлинялись. Его разум постепенно прояснялся. Он съедал уже целую миску бульона и даже мог послушать новости Сэта. Дома все хорошо, Нейт в порядке, Исида шлет ему пожелания скорейшего выздоровления и ждет, когда он сможет подняться наверх. Джахи перестал рыскать по городу, очевидно решив, что сатторианец либо сгинул в канале, либо давно покинул планету. Гладиаторы едва сдержались от скорой расправы над ним, только просьба от самого Северянина остудила их пыл. Но все они готовы прийти по первому зову. Они по-прежнему прогуливаются возле дома Сэта и облюбовали его ресторан, после ночного нападения, произошедшего вскоре после исчезновения Норта.

– Досталось тебе, – прохрипел сатторианец, – прости…

– Главное, ты жив! – воскликнул эсстингианец.

– Ты… – Норт не закончил фразу и прикрыл глаза.

Сэт осторожно положил свою руку на его забинтованный кулак. Норт ощущал тепло его руки сквозь повязки, ему было больно, но ощущать это тепло было сейчас важнее всего. Это придавало сил. Он нужен. Он еще кому-то нужен…

– Морриган обрывает связь, – произнося имя красавицы, Сэт слегка вздрогнул. – Слава Создателю, что у нее близнецы, и она не может покинуть планету, – пробормотал он, и Норт непроизвольно улыбнулся.

– Все очень встревожены. Даже Леда готова примчаться в любой момент.

Леда? Она его простила?..

– Если она тебя простила за то, что случилось на астероиде, то за это она тебя не скоро простит, уж будь уверен, – грустная улыбка скользнула по тонкому лицу эсстингианца., – Дэймос постоянно на связи, он что-то раскопал и сейчас в созвездии Дракона.

Дэймос… Каждое произнесенное имя отмечалось толчком сердца. Каждый из этих людей был ему дорог, а он был дорог им. Так важно было услышать это именно сейчас…

– Даже твои друзья-федералы отметились, – с мягкой улыбкой сказал Сэт.

Саго, Дэвид… Эти имена отбрасывали его в далекое прошлое, пробуждая и возвращая то его почти утраченное «я». Когда он был тем Нортом, уверенным в себе, несокрушимым и страшно одиноким. Он думал, что тогда он был разбит и раздавлен, оказалось, что нет. Вот сейчас он был фактически уничтожен и сломлен. А тогда… Тогда у него даже была цель в жизни. Примитивная, но была. Цель, которой он так и не достиг… Может, поэтому Создатель не принял его, а оставил здесь?..

После двух бесконечно долгих и тяжелых недель Лем убедился окончательно, что опасность миновала.

– Ничего тебя не берет, – бормотал он, водя сканером над телом сатторианца и считывая показатели. – Неубиваемый, точно про тебя говорят, – он даже позволил себе улыбнуться.

Еще через пару дней он улетел на Небулу. Ною оставались перевязки и уход.

Спустя еще неделю Норту разрешили сесть. И наконец, настал день, когда он с помощью Сэта поднялся по ступенькам подвала наверх и оказался в залитом солнцем саду. Он жмурился, глаза слезились от яркого света, но он жадно втягивал в себя сухой знойный воздух.

– Там летний домик, дойдешь? – кивнул Сэт в глубь сада.

– Дойду, – Норт повис между Сэтом и Ноем.

Летний домик был первым жилищем Сэта и Исиды, там они жили, пока строился их нынешний дом. Большая комната с кухней и две комнаты поменьше.

– Здесь все прибрали. Исида застелила постель, есть топчан на улице под навесом, ты видел.

Норт кивнул и без сил рухнул на постель. Она оказалась приятно жесткой.

– Еда на столе, поешь, как отдышишься. Здесь тебя никто не потревожит, дети сюда не забегают, – сказал Сэт, а Ной бегло осмотрел сатторианца, не открылись ли где раны.

Норт кивнул. Сэт ясно давал понять, что время, когда с ним нянчились, прошло и пора вставать . Сатторианец не возражал. Его самого раздражала его собственная беспомощность и зависимость от других людей.

– Я буду приходить утром и вечером, менять повязки, – сказал ему Ной, и они оставили Норта одного в его новом жилище.

Ощутив голод, он с трудом встал и доковылял до стола, где стоял горячий, заботливо прикрытый салфеткой, обед. Норт медленно ел, горло еще болело, а рука нащупывала на шее не слабый такой рубец. Ной заверил его, что со временем он рассосется, но след останется. Управившись с обедом, сатторианец добрался до постели и провалился в сон. Не в беспамятство, а в тот сон, что восстанавливает силы и исцеляет тело, а снилось ему то, чего он жаждал больше всего на свете…

День склонился к закату. После ужина он выбрался на улицу и лег на топчан. Над ним было черное бездонное небо, усыпанное ярчайшими звездами. Скорее всего, они были такими же, как прежде, просто он слишком долго их не видел. Сатторианец лежал и смотрел на знакомые созвездия. Как же долго был этого лишен… Неожиданно он вспомнил про свой корабль. Где «Новый Орион»? Он даже не представлял, где оставил его. Ничего, он добудет себе новый, подумал он, но тут же понял, что не хочет новый. А хочет этот. Снова он нарушил свое собственное правило, о том, что нельзя привязываться к кораблям. Так же, как до этого однажды он нарушил еще одно свое непреложное правило: не привязываться к людям.

Надо будет вспомнить, где он оставил корабль. Или узнать у Морриган, нет ли его на Эйрис. Нет, Морриган пока лучше не трогать. Она так орала на него во время последнего сеанса связи, что Гор унес детей, чтобы те не наслушались чего не надо.

Лок говорил с ним спокойно, но был напряжен, а прекрасные зеленые глаза Дэйдре, при взгляде на него, наполнились слезами, когда она увидела его лицо. Он знал, что являет собой печальное зрелище, но им необходимо было увидеть его своими глазами и убедиться, что он жив. А ему оказалось важно ощущать себя частью чьей-то жизни. Это придавало ему сил и значение его существованию. Он должен жить, чтобы они были счастливы. Чтобы Морриган снова перестала быть фурией и тиранить всех вокруг, чтобы разгладились и исчезли эти скорбные морщинки вокруг глаз Дэйдре, чтобы Лок, Гор и остальные снова смогли смотреть на него без тщательно скрываемого сочувствия. Ему есть ради кого жить и ради чего. У него оставалось еще масса незаконченных дел, и одно из них было прямо здесь, на Эсстинге.