Константин Келлер - Собственность Норта [litres]

Океан словно отхлынул, ослабив натиск, и через пару минут снова вернулся с ощущением того, что он осознал. И появилось ощущение желания поделиться хорошим.

Норт удивился, но ему стало интересно, что имеет в виду Океан.

В сознании возникла летняя комната в доме Сэта. Лунная ночь, опершись на великолепную балюстраду, стоит Тэя и смотрит на звезды. Легкий ночной ветер развевает ее невесомое одеяние… Она словно прекрасное видение. Неожиданно в его сознании звучит ее голос: «Норт»…

Сатторианец вздрогнул и открыл глаза. Океан отхлынул и, замерев, удивленно изучал его эмоции. Он считал, что видение порадует Норта, но оно вызвало в нем такие сложные чувства, что Океан бережно сохранил их все и отхлынул со своим трофеем, чтобы тщательно изучить что-то новое, ранее ему совершенно неведомое…

Норт остался один в растрепанных чувствах. Только он пришел к какому-то внутреннему шаткому, но равновесию. И тут такое… Он не думал о Тэе и даже не вспоминал. Сработал когда-то давно наложенный запрет. Он не помнил даже ни одного своего бредового видения о ней. Окончательно придя в себя, он вернулся к своему прежнему состоянию, когда он помнил все, кроме нее. Видение, воспроизведенное Океаном, было как удар под дых. Сердце бешено забилось, дыхание сбилось.

Немного оправившись, он осторожно вернул картинку и всмотрелся в нее. Она изменилась. Он с трудом узнавал в ней ту девочку, которая так внезапно ворвалась в его жизнь… Она повзрослела. От нее веяло силой и уверенностью в себе, но было и что-то еще, едва уловимое, что-то щемящее, что-то совершенно обезоруживающее… Он снова воспроизвел ее голос, как он звучал в видении, подаренном Океаном: «Норт»…

Сатторианец снова вздрогнул. Так она звучала в нем, пока была в тюрьме на Эсстинге, лишая сна и покоя. Так же она звучала и сейчас. Как зов, как признание того, что он ей нужен…

Неужели она его не забыла?! За все это время с того момента, как она ушла, от нее не было ни весточки. И вот такое странное послание и такой неожиданный посредник…

Настоящая буря бушевала в сознании Норта, Океан штормило так, словно он вторил его эмоциям.

Сатторианец смотрел на белые барашки высоких волн, пытаясь осознать то, что сейчас произошло. Почему он? Говорил ли Океан с Тэей? Почему решил показать ему это? Какой странный и неожиданный контакт…

Уснул он под утро. И даже не уснул, а провалился в забытье, без сновидений. Странное окончание тяжелого дня.

Решение пришло само.

На следующий день Норт пришел в старую кузню, что стояла недалеко от домика, и привел ее в порядок. Он развел огонь в горне, когда пришел Сэт.

– Давно здесь никого не было, – сказал он, оглядываясь вокруг, – значит, ты решил?

– На какое-то время да, – сатторианец разбирал инструменты.

– Твои формы там, в углу, я их оставил, – кивнул эсстингианец.

– Хорошо, – Норт примерил к руке молот.

– Когда люди узнают, от заказов отбоя не будет. Мастеров по стиксовской стали можно по пальцам пересчитать, – Сэт не сводил глаз с друга.

– У тебя есть стиксовская сталь? – спросил он, задумчиво раскладывая молотки-гладилки.

– Есть немного, – эсстингианец мягко улыбнулся.

– Немного? – сатторианец посмотрел на друга поверх топора, который держал в руках.

Улыбка скользнула по лицу эсстингианца.

– На какое-то время хватит, – сказал он, продолжая смотреть на сатторианца в ожидании ответа.

– Хорошо, можешь сказать, пусть идут, – решил Норт и стукнул молотом по наковальне, проверяя на прочность деревянную рукоять.

Он знал, что Сэт шепнет пару слов одному и другому, и уже к вечеру у него будет столько заказов, что ему вздохнуть будет некогда. И это хорошо. Это то, что сейчас нужно. Работа была привычной, но тяжелой, такая не оставляет ни сил, ни времени для мыслей. А стиксовская сталь требует максимальной концентрации. Свои ножи он сделал своими руками на этой самой наковальне.

Уника, старший брат Сэта, когда-то начинал в этой кузне и был хоть и не самым терпеливым, но самым требовательным учителем. Металл не терпит ошибок, говорил он. А стиксовская сталь забирает всего тебя – все внимание, все мысли, все силы. Она живая, и подчиняется больше воле, нежели молотку. Но если ты сможешь подчинить ее себе, она станет податливой, как юная красавица в руках умелого любовника. У эсстингианца были очень образные сравнения.

Норт улыбнулся, вспоминая его наставления. Ему было о чем подумать, пока он ковал свои ножи. Наверное, поэтому он не дал Тэе слишком вглядываться в них. Кто знает, что она смогла бы там увидеть. Норт, будучи тогда учеником Уники, страшно тосковал по Джае и все мысли его были о ней…

Сатторианец провел рукой по лицу, прогоняя воспоминания и непрошеные мысли.

– Дым над кузней – добрый знак, – Амон поклонился, приложив руку к груди.

Норт ответил гладиатору поклоном на поклон и улыбнулся.

– Быстро весть разлетелась, – сказал он.

Амон ответил скупой улыбкой.

– Я был неподалеку, – сказал он, – решил задержаться?

– Да, на какое-то время, – сатторианец сел на скамеечку возле кузни, эсстингианец присел рядом.

– У меня к тебе особый заказ, Северянин, – Амон бережно развернул ткань, и Норт увидел великолепную рукоять от кинжала. – Это кинжал моего отца, – голос эсстингианца чуть дрогнул, выдавая волнение гладиатора, – ты мог бы восстановить клинок?

– Ты хочешь стиксовскую сталь? – спросил Норт, осторожно беря в руки семейную реликвию.

– Нет, Северянин, я хотел бы то, что было, – Амон не сводил глаз с рукояти.

Норту не стоило труда, положив руку на остаток клинка, определить сплав, увидеть, как был сломан клинок, и, скользнув взглядом по шраму на щеке посетителя, он кивнул:

– Сделаю.

– Вот его ножны, – эсстингианец передал сатторианцу ножны, по которым можно было определить форму и размер клинка.

– Я дам знать, когда будет готово, – Норт бережно отнес все в кузню и вышел проводить Амона.

За первым посетителем пришел второй и третий. К вечеру у него было заказов на месяц. Он приготовил форму для отливки клинка и приготовил все для сплава в нужных пропорциях.

После заката он поужинал и сел за стол. Наступило время новой истории для Исиды. Он задумался, и рука с карандашом заходила по листам. Его воспоминания выплескивались на бумагу яркими образами. Когда на листе появился пятнистый ягуар, мягкий толчок в сознание дал понять, что у его истории есть еще один слушатель – Океан пришел за новой порцией неведомых ему эмоций и переживаний.

«Почему ты не говоришь с людьми, живущими здесь?» – Норт сформировал образ вопроса.

Даже не образ, а ощущение. Ответ пришел довольно быстро, если переложить на слова, то звучало так: «Я пытался, они не отвечали. Те-кто-говорили-со-мной сказали мне, что я их сломал ». Прибой Океана звучал тревожно. «Те-кто-говорили были первыми, кто мне ответил».