Константин Соловьев - Раубриттер. Animo

Что у браконьеров из Сальбертранского леса, кажется, много опыта в борьбе против рыцарей, мрачно подумал он, слепо полосуя чащу звенящими пулеметными трассами. Чертовски много опыта. И лучше бы у Вальдо хватило мозгов пробиться к нему на выручку, пока этот натиск, заставлявший тревожно гудеть бронепластины его груди, не превратился в…

Свет вдруг на мгновенье погас в его глазах, заставив Гримберта испуганно выдохнуть. Мир на миг погрузился во тьму, такую же глубокую, как та, что царила до сотворения света. А когда вынырнул, оказался пугающе незнакомым. Сальбертранский лес вокруг него больше не выглядел четко очерченным лабиринтом из фиолетовых и синих теней, на фоне которого расцветали огненными цветами выстрелы и метались янтарные тени. Он превратился в месиво из снега и огня, погруженное в густейший пороховой туман, бездонное, бескрайнее, лишенное ориентиров и направлений.

Мне выбили тепловизор, вдруг понял он, еще до того, как пошатывающийся «Убийца» смог уведомить его об этом очередной пиктограммой. Чертовы ублюдские распроклятые разбойники выбили мне тепловизор. Скорее всего, какая-то кулеврина все-таки нашла нужную щель между пластинами брони и… Кажется, заодно зацепило и баллистические вычислители.

Вместо того, чтобы строить векторы стрельбы, рассчитывая упреждение и боковые поправки, они чертили какие-то вздорные кривые, лишь мешающие вести огонь.

Его ослепили. Как еретики-катары ослепили Петра Веронского, прежде чем размозжить члены его и голову камнями. Как сицилийские палачи ослепили Святую Агату. Как граф Монтескальозо собственноручно ослепил собственного отпрыска, убедившись, что тот не унаследовал голубых глаз его отца…

К черту! Гримберт зарычал, пытаясь забыть обо всех увечьях, причиненных его доспеху за жалкие несколько минут боя. «Убийца» силен, «Убийца» не зря несет на своей бронированной груди герб Турина, царственного золотого тельца, вставшего на задние ноги. Даже лишенный благословенной зоркости, он все еще остается бойцом, способным в одиночку смять несколько сотен никчемных бойцов, пусть даже те прячутся в снегу, не пытаясь принимать сражение по рыцарским правилам, тщась удавить его, как крысиная свора.

За Турин! В бой!

***

Скованный огнем со всех сторон, Гримберт попытался маневрировать, но это почти не принесло толку. То ли обслуга у орудий была вышколена на зависть императорской гвардии, то ли ей помогал целый сонм святых всех мастей, всякий раз, когда «Убийца» пытался смять чертовых ублюдков с фланга, она переносила огонь своих дьявольских орудий с пугающей поспешностью, точно предугадывая его действия.

С одной из серпантин он все-таки успел разделаться. Поймав обжигающе яркий выхлоп из ее зева, он мгновенно навелся на едва угадывающийся в сумерках силуэт и стеганул вдоль него изо всех орудий сразу. Вскипевший полосой снег яснее трассирующих снарядов указал траекторию его стрельбы. Обвязанное маскирующим тряпьем и прикрытое снегом орудие мгновенно оказалось разделано, точно рыба вдоль хребта, та же участь постигла и замешкавшуюся обслугу.

Кто-то из незадачливых разбойников так и остался лежать, прилипнув к раскаленному орудийному стволу и, хоть фильтры «Убийцы» милосердно избавляли Гримберта от всех запахов, ему казалось, будто он явственно ощущает вонь горелого мяса. Остальные бросились прочь, размахивая обезображенными, выломанными из суставов и размозженными руками, падая в снег и катаясь в нем, чтоб сбить пожирающее их спины пламя. Славный выстрел, Магнебод был бы доволен…

Ликующий крик, который он чуть было не издал, смерзся в горле куском острого льда. Не требовалось обладать талантом императорского сенешаля, чтобы понять, бой складывается не в его пользу с самой первой секунды. Заставив замолкнуть одно орудие и изувечив не один десяток человек, он не переломил сражение в свою пользу, лишь продлил и без того затянувшуюся агонию.

Ах, дьявол, как же ловко сработано!

Грубо, но вместе с тем чудовищно действенно. И эта просека, и поляна, и отвлекающий огонь…

Если в самое ближайшее время «Беззветный Страж» не прикроет его броней и огнем, дело может скверно кончиться. И для израненного доспеха, еще не получившего критических повреждений, но похожего на истекающего кровью хищника, и для его рыцаря.

— Вальдо! Вальдо, чтоб тебя черти съели, где же ты?

Он ждал ободряющего окрика, какого-то ответного сигнала, но не услышал ничего, кроме помех. Эфир был подобен океану, полному мятущихся колючих волн, трещащих на всех диапазонах.

Страшная мысль обожгла его, мгновенно вскипятив, будто лайтингом, жидкость в мочевом пузыре.

Если Аривальд до сих пор не объявился, вступив в бой, это может означать только одно. Замаскированные орудия, терзавшие мечущегося в гибельном огневом мешке «Убийцу», подарили его осмотрительному спутнику возможность, которой был лишен он сам. Возможность убраться, не ввязываясь в побоище. Развернуться и уйти обратно той же просекой, по которой пришел. Дорогой, ведущей обратно в Турин прочь от проклятого Сальбертранского леса и его странных обитателей…

Гримберт стиснул зубы так сильно, что ощутил солено-кровянистый аромат даже сквозь резкий вкус адреналинового коктейля.

Аривальд. Умник Аривальд, неизменно одерживающий верх в шахматных баталиях. Старый добрый Вальдо, слабо разбирающийся в законах рыцарской чести, но как никто сознающий могущество деревянных фигур…

Думать об этом было невыносимо, поэтому Гримберт, стиснув зубы до солено-кровянистого привкуса во рту, обратил все внимания на бой. Если это, конечно, еще можно было считать боем, а не хладнокровным пиршеством артиллерии.

Гримберт заставлял «Убийцу» метаться про прогалине, но в какую бы сторону он ни повернулся, со всех сторон на него обрушивался кипящий ливень, сбивающий всякую возможность атаки, оставляющий ему лишь возможность вслепую полосовать лес снарядами и рычать, точно обложенный хищник.

Хватит лгать самому себе, Грим, ты уже не хищник, сказал ему клокочущий ужас голосом Магнебода. Ты испуганное животное, мечущееся посреди исходящего паром снежного котлована, превращенного в бойню. И если до сих пор жив, то только лишь потому, что

Опасное падение давления в гидравлической магистрали.

Повреждение электродвигателя наводки.

Повреждение впускного клапана охлаждающей системы.

Повреждение…

Гримберт отвечал огнем из всех уцелевших орудий, но пальба эта была судорожной, почти не корректируемой, приносившей больше грохоту, чем пользы. За такую пальбу Магнебод, пожалуй, перетянул бы его поперек спины виноградной лозой, позабыв про уважение к отцу и маркграфский титул. И, черт побери, подумал Гримберт, ощущая, как звенит засевшая в черепе мошкара, делающаяся гуще с каждым ударом снаряда о броню, он бы даже не обиделся на него за это…