Александр Верт - Пекло. Восставший из мертвых

«Все», – думал Лотар и не находил в себе сил проверить почту на браслете. Не находил их снова, собираясь заняться всем этим потом, позже. Когда он будет в своем уме.

Каждое рабочее утро в Майканской префектуре начиналось с короткого собрания, на котором префект встречался с начальниками разных отделов. Вильям Финрер, руководящий наукой и образованием Майкана, тоже присутствовал здесь, но сегодня почти ничего не слышал, продолжая думать о происходящем в его семье.

Мысль о том, что Оливер может вернуться, не покидала его, только он не думал ни о чем возвышенном, скорее смотрел на ситуацию с практической точки зрения, пытаясь понять, что с этим делать? Он не хотел, чтобы Оливер жил с ним под одной крышей. Хотел оградить от него дочь, уберечь жену от лишних нервов, да и отца от Оливера, видимо, стоило поберечь, пока наивный старик не начал спасать уголовника.

«Но что я сам могу для него сделать?» – думал Вильям, не собираясь бросать сына или выгонять его на улицу, не давая ему никакого шанса.

Арендовать квартиру на окраине труда для Вильяма не составит. Организовать экзамены, чтобы он смог получить школьный аттестат, тоже, если он, конечно, будет в состоянии понять школьную программу. О каком-то специальном образовании, по мнению Вильяма, и речи быть не могло.

На Майкане стояла только Аграрная академия. Ее престижный факультет терраформинга ежегодно выпускал специалистов, востребованных во всем мире, но Вильям не верил, что его сын будет в состоянии получить образование.

«Был бы он хоть в состоянии найти работу, – думал он. – Если его вообще хоть кто-то возьмет на работу».

При этом, продолжая думать, он автоматически отвечал на вопросы, кивал и не мог вернуться к работе.

– Вильям, с тобой все в порядке? – спросил у него префект после собрания. – Обычно ты не так рассеян. Неужели Августе хуже.

– Нет, Августа в порядке, – признался он, неловко улыбаясь, – но мы можем поговорить… наедине?

– Да, конечно, – согласился префект, дождался, когда зал собраний покинули остальные, и вопросительно взглянул на Вильяма.

– Проблема в Оливере, – прямо сказал тот.

Седой префект нахмурился, но ничего не сказал.

– Есть вероятность, что он вернется, и я не знаю, что с этим делать. Его же на работу никто не возьмет, не говоря уже про все остальное.

– С работой мы вопрос решим, если он вернется, – сказал префект, утешающе коснувшись плеча Вильяма. – Ничего высокооплачиваемого не обещаю, но простое и не требующее образования мы ему найдем и жильем обеспечим. Все же речь о национальном герое.

Вильям скривился и умоляюще посмотрел на мужчину.

– Для жителей Майкана это неизменно, – со вздохом сказал префект, тяжело вздыхая. – Надеюсь, он будет достаточно вменяем, чтобы правильно оценивать самого себя. Тогда у нас проблем не будет.

Вильям только вздохнул обреченно.

– Я не знаю, чего ждать, – признался он. – Вряд ли в этом будет хоть что-то хорошее.

– Не теряй духа, Вил, – попросил его префект. – Как вернется, приведешь его сюда и будем вместе разбираться, что с этим делать.

– Спасибо, – искренне сказал Вильям и удалился, а к префекту тут же подошел начальник его охраны – Питер Дейвиш, что все это время скрывался в стороне от собрания.

– Ты позаботился, чтобы он не вернулся? – спросил префект.

– Разумеется, – прошипел Питер. – Все давно сделано, но эта тварь все еще жива.

– А я тебе с самого начала говорил, что это плохая идея, – напомнил префект и ткнул Питера в грудь, – но она была твоя, так что, будь добр, прибери дерьмо, которое оставил.

– Будет сделано, – ответил Питер, зло шипя сквозь зубы.

Он так сильно ненавидел Оливера Финрера, что был готов сам полететь на Землю и пристрелить его, чтобы это действительно закончилось.

Над кроватью была полка. Она, как и в академии, предназначалась для вещей, которых у Берга не было.

Окон в его палате или камере, или каюте – бог его знает, как это действительно называть – не было, как и во всех остальных жилых помещениях стандартных космических кораблей и станций, и это немного напоминало далекую учебу, которая теперь Бергу казалась чем-то из другой прежней жизни.

Он знал, что находится на каком-то военном корабле, на который его с Карин перевезли с Крейсора. Знал, что этот корабль приближается к Земле. День и время он тоже знал. Ему выдали новый браслет связи с восстановленными данными. Ему надо было только подтвердить личность двумя биометрическими параметрами из трех загруженных: ДНК-крови, скан сетчатки и отпечаток большого пальца левой руки. Он обошелся без ДНК, просто чтобы не колоть палец еще и этим.

Тесты, анализы, обследования, разговоры с какими-то специалистами утомили его так, что он лежал на своей койке и смотрел вверх на полку, которую мог бы и поднять, раз уж она пустая, но прикрывался ей от яркого света включенной на потолке люминесцентной лампы – пронзительно белой и почему-то успокаивающей. Выключить лампу он не мог, права не имел. Свет же приглушали на ночь, продолжая следить за каждым его движением.

– Поймите правильно, – сказали ему сразу, – мы не считаем вас нечеловеком и не собираемся как-то вас осуждать, но до завершения экспертизы вы будете ограничены в правах, а контроль над вами будет повышен.

Берг на это лишь плечами пожал, догадываясь, что с Оливером никто так говорить явно не станет, а ему не только объясняли что к чему, еще и давали бумаги на подпись, в которых было расписано, какие правила он должен соблюдать, проживая в своей каюте по дороге на Землю.

Врачи при этом постоянно к нему приходили, что-то анализировали, изучали, задавали разные вопросы, назначали новые лекарства, большинство из которых были какими-то растворами, которые он должен был выпить, остальное система выдавала ему в отдельных стаканчиках перед завтраком, обедом и ужином. Что это за препараты, почему их так много и почему они все время меняются, Берг не вникал, хотя врач постоянно уточнял, есть ли у Берга какие-то вопросы.

Вопросов у него не было. Ему хватало того, что ему уже сказали. Нога у него была почти здорова и хромоту его никто не понимал, кроме психотерапевта, с которым Берг говорил через свой браслет связи. Тот ждал его на Земле для полноценной терапии.

– Вы понимаете, что сами заставляете себя хромать? – спрашивал у него мужчина, изучив медицинскую карту.

– А вы понимаете, что кроме этой хромоты ничего не осталось от человека, получившего это ранение? – скучающим голосом отвечал ему Берг.

Его почему-то не цепляли разговоры с психотерапевтом. Они казались ему скучной обязанностью говорить очевидные вещи, которые имели слишком мало значения.