Дэвид Джерролд - День проклятия

Флетчер удивленно посмотрела на меня.

- Откуда вам известно? Мы держим их вместе всего несколько дней, и эксперимент пока засекречен.

- Я наблюдал это в естественных условиях. Разве вы не видели наши видеозаписи?

Она удивленно подняла бровь. - Когда?

- Ладно, виноват. Так вот, мы тоже видели, как сцепились черви, когда прибыл дирижабль. Они словно обезумели. Я решил, что они нападают друг на друга, но это было что-то другое. Они пришли в себя и выглядели смущенными, но мне некогда было думать, что происходит.

- М-м, - протянула Флетчер. Похоже, она что-то решала.

- Я хочу взглянуть на ваших червей, - попросил я. Она кивнула.

- А я хочу посмотреть видеозаписи. Как только вас переведут на амбулаторный режим, договорились? Я все устрою. - Она встала, собираясь уйти. - Если вам надоест валяться в постели - в шкафу есть кресло на колесах. Только позовите сестру, чтобы она помогла. Стыдиться тут нечего.

- Спасибо. В какой палате полковник Тирелли?

- Она выписалась на прошлой неделе. Но на верхнем этаже лежит капитан Андерсон, вы можете навестить его в любое время. - Она спохватилась: - Ой, почта. Вас ждет целая куча посланий. Пожалуйста, прочтите самые срочные. Да, кажется, ваша мать хотела навестить вас.

И Флетчер вышла.

Немного полежав, я вызвал сиделку, с ее помощью принял ванну, побрился и, взгромоздившись в инвалидное кресло, без особых приключений добрался до двенадцатого этажа.

Дьюк все еще лежал в кислородной палатке. Он напоминал зажаренную тушу с техасского барбекю. Я не мог на него смотреть, но и отвести глаза тоже не мог. Его лицо раздулось, веки покрылись волдырями, черная кожа сходила лохмотьями, руки мокли и гнили заживо. От него исходил тяжелый запах.

Я едва сдержался, чтобы не убежать в панике. Живые так не чыглядят и так не пахнут. Но я не знал, как перевести кресло на задний ход, да и в голове зазвенело: «Трус! Трус!» Я собрался с силами - и остался.

Объехав койку, я взял дисплей. Дьюка подключили к системе искусственного жизнеобеспечения. К счастью, он был без сознания - я не знал, что ему сказать. Сомневаюсь, что смог бы разговаривать с ним сейчас. Монстр из фильма ужасов. Я не мог отождествить этот страшный кусок мяса с человеком, которого так хорошо знал.

Даже если он выживет, жизнь его кончена. Я это точно знал.

Нахлынули воспоминания. Дьюк научил меня почти всему, что должен знать офицер. В двух словах: будь уверенным.

«Это легко проверить, - говорил он. - Можешь ли ты дать голову на отсечение? Если однозначно не скажешь «да», - значит, по-прежнему не уверен.

Если ты чего-то не берешь в расчет, не знаешь, не замечаешь, не уверен - тут тебе и крышка. Нравится тебе или нет, но твоя работа заключается в том, чтобы знать все обо всем, с чем ты собираешься иметь дело.

Случайностей не бывает, Джим. Если тебя убивают, игра закончена. Ты проиграл».

Действительно, все просто.

Только как быть, если ты лежишь на госпитальной койке, похожий на первое жаркое новобрачной? Дьюк перегнул палку: доверился мне. И не важно, что болтают полковники Тирелли и Андерсон. Это моя вина.

Если бы я мог, я разбудил бы его, чтобы попросить прощения.

Хотя и знал, что он не простит.

В. Что сказал Бог, создав первого хторранина?

О. Фу, какая гадость!

Христос занимался показухой, изгоняя мытарей из храма. Да, своего он добился, но лишился кредита доверия.

Соломон Краткий

Постепенно легкие мои очистились, и меня выписали - требовались свободные койки. Кашель не прошел, да и боль в груди напоминала о прежних муках, но я продолжал лечиться амбулаторно и поправлялся с каждым днем. Я выжил - и теперь всерьез задумался над будущим.

По крайней мере, над ближайшим.

- Навестите мать, - посоветовала мне Флетчер. - Она не давала нам покоя почти месяц.

Моя мамочка жила в Санта-Крузе и занималась какими-то картографическими работами - я не знал точно. Она обещала все объяснить при встрече. Отметившись в гараже, я вывел джип на автостраду и покатил на юг.

Дорога заняла больше часа, но время пролетело незаметно: я спорил сам с собой.

Я размышлял об отставке. Слова доктора Флетчер не давали мне покоя:

- Мы с вами по разные стороны баррикад. Ваше дело - убивать червей, мое - изучать их.

Я посмотрел на себя в зеркальце, удивляясь, как докатился до такой жизни. Я готовил себя вовсе не для этого. Больше всего на свете мне хотелось посвятить себя тому, чем занималась Флетчер, - исследованию хторров. Но мешали лычки на рукавах. Из-за них руки продолжали сжимать оружие, из-за них я не мог даже мечтать ни о чем другом, кроме уничтожения червей. Таковы порядки в армии, и рассуждать здесь не приходилось.

Но охота на червей - на данном этапе - не была работой. Хторранская экосистема пожирала нас заживо. Одни только микроорганизмы убили миллиарды людей, а выжившие столкнулись с морскими слизнями, ядовитыми жигалками, пузырчатыми насекомыми, красной кудзу, травой «погоди-постой», ползучими петлями, либ-битами, мипами - и конечно же с червями.

Наши пращуры убивали динозавров и поедали их детенышей. И до сих пор мы едим их потомков - цыплят, уток, индеек. А если бы по Земле еще бродили тираннозавры, гадрозавры или дейноцефалы, мы исхитрились бы съесть и их. Хторранские организмы относились к нам так же, не видя в нас ничего, кроме пищи. Кто же всерьез воспринимает свой бутерброд?

И если это лишь первая волна вторжения, как считает доктор Зимф, какие ужасы ждут нас впереди?

За безумием должен скрываться разум, но он может не проявлять себя еще сотни лет, возможно, до тех пор, пока последний представитель рода человеческого окажется… Где? В зоопарке? В музее? Не в наших силах просчитать все варианты.

У меня было другое мнение,

Но…

Если это реально, зачем продолжать сопротивление? Если ситуация настолько безнадежна, почему бы просто не лечь и умереть?

Да потому - я даже улыбнулся про себя, - что на самом деле я не верил в это. Смотрел правде в глаза и не верил!

Прямого отношения к армии это не имело. Мы сдерживали червей исключительно грубой силой, потому что не могли придумать ничего лучшего.

Нет, не безнадежность ситуации заставляла меня думать об отставке. Я продолжал бы сражаться с ними вечно, даже не имея ни единого шанса на победу.

Дело было в Дьюке.

Я нес ответственность за случившееся.

Будь оно трижды проклято!

Снова Шорти, только страшнее. Я сжег Шорти, но его атаковал червь. Шорти повезло - он умер мгновенно. У Дьюка это займет годы…

Если я демобилизуюсь, то, по-видимому, смогу сразу же приступить к работе у Флетчер. Допуск у меня уже есть.

Желание сделать это немедленно оказалось настолько сильным, что я схватил телефон.