Андрей Деткин - Паргелий

Слизень обвалился всей своей массой, подминая кустики брусники и расплющиваясь на земле. От столкновения мясистое блестящее тело пошло волнами. Гриф перепрыгнул через него, лихорадочно вспоминая, с какой стороны тропинка, устремился к дальней части островка. Уворачиваясь, отпрыгивая от неповоротливых тварей, сталкер немилосердно обкладывал их трехэтажным, при случае колол и махал ножом. Они расползались под лезвием, как вареные сардельки.

Прыгая с кочки на кочку, перебегая по брошенным стволам, шагая по колышущейся под ногами, сочащейся мутной болотной водицей жиже, Гриф удалялся от островка с сюрпризом. То, что ничего или почти ничего не осталось от рюкзака, понял, когда не почувствовал его веса. «Может, хоть что-то? – Надежда не хотела умирать. – Может, в боковых карманах уцелели, компас, бинты, запасные батареи для фонаря, стропа, раскладной нож…»

Две лямки с широкими плечевыми накладками и драный лоскут задней стенки – все, что осталось от шмотника. «Твою дивизию», – Гриф еще секунду держал в руках лохмотья, прикидывая, как их с пользой употребить, затем отбросил.

Он шел с печалью об утрате, вспоминал новенький, недавно приобретенный у Гейгера примус, надежный, удобный кизляровский нож, комплект сухого белья, компас. «Жалко «Велеса». Хороший детектор, столько раз спасал, выводил из таких … А консервы, фляга? Эх». Гриф мысленно махал рукой, убиваясь из-за потери всего и разом, и не видел, как за его спиной кто-то, волнуя плотный ковер из ряски, извиваясь, подплыл к остаткам рюкзака. Секунду-другую ничего не происходило, а затем лямки резко исчезли в омуте. Ряска сомкнулась над темной лункой, словно ничего и не было.

«А абакан, – Гриф стонал и мысленно рвал на голове волосы. – Зачем? Зачем я его снял?». Резко остановился, хлопнул по левому набедренному карману, почувствовал упругость сигаретной пачки, выдохнул с облегчением. «На месте». Шагал дальше, злился на судьбинушку и искал, кого бы за это покарать.

«С чего это они полезли? Раньше ходил и нормуль, а тут на тебе. Знать, доктор дерьма подсыпал в шмотник. Приманку какую-нибудь. За ним не заржавеет. Хотя… Мог просто не вылечить». «Ничего подобного, – подозрительная и обвинительная весьма авторитетная его часть возмущалась, – просто руки не хотел марать. Думает, клятву или что там давал, долг я свой врачебный выполнил, а теперь вот щепотку соплей сушеных в кармашек, пусть зона рассудит. Не хочет он тебя из болот выпускать».«Какой руки марать, какой долг, – спорила адвокатская часть, создавая видимость состязательности, – на нем пробу ставить негде. А псина? – защита морщилась и отворачивалась. – Ты видел, какая у нее харя? Разве настоящий врач стал бы такую держать? Мясник ваш доктор, причем лютый. А хабар? За который ты, сталкер, кровь проливал. Заграбастал и глазом не повел. Шито-крыто, так, мол, я решил». В этот раз антагонизмы были на одной стороне. «Нет, конечно, респект, что заштопал и башмак заодно, но ты же дал ему арты, ценные арты. Мало ему…»«Цыц! – Гриф прекратил поношение. Он остановился на более-менее твердой кочке. – Самое время ревизию провести».

Сталкер точно помнил, что три магазина для ПМ укладывал в верхние карманы слева над кобурой. Проверял перед тем, как покинуть доктора, и они были на месте, но после стычки с мутантами надо убедиться.

«Супер», – все три обоймы на месте и фонарь тоже. Рука переместилась левее, к клипсам, туда, где хранились две эргэошки. Нет ни одной. «Ладно». По подсыхающей слизи, покрывающей плотную ткань жилета, пальцы скользнули к кобуре, проверили фиксирующий ремешок на рукоятки, затем спустились к поясу. Два отделения под гранаты к подствольнику были заполнены. «Теперь ни к чему». Дальше подверглись инспекции четыре кармана с правой стороны. «Чертова слизь, – мысленно ругался сталкер, ощупывая через ткань магазины. – 5,45 – ходовой патрон». Дозиметр на месте. «Хорошо». После быстрых манипуляций с кнопками ПДА подтвердил свою жизнеспособность. Пальцы коснулись узкого отделения на поясе с аптечкой и пузырьками. С потерей «крапивки» он смирился еще у доктора. По какой-то причине слабого наркотика в положенном месте не оказалось. Гриф не стал интересоваться его судьбой у спасителя и посчитал равноценным обменом на лечебные капли.

Позади что-то булькнуло. Гриф резко обернулся. Настороженным взглядом прошелся по болоту. Косматые кочки, обломанные гнилушки, скелеты березок, губчатые наросты на стволах, «ржавые волосы» в ветвях, вдалеке туманится зеленоватое облако «газировки» и тишина.

Гриф еще минуту тралил гиблое место, затем достал из кобуры ПМ, отщелкнул обойму, пересчитал патроны – два. Из кармашка достал целую, поменял местами. Еще раз осмотрелся и двинул дальше. Не сделал и трех шагов, как резко остановился: «А это что?». Гриф смотрел и не понимал. Чтобы разглядеть лучше, вытянул шею и сдвинулся влево. «Нет, точно висит». Метрах в трех от него, на два часа, в воздухе висела ветка. Висела сама по себе, ничем не поддерживаемая. От такой близости к аномалии сталкеру стало нехорошо. Гриф забегал, запрыгал глазами в поисках подсказки или чего-то более существенного, чем ветка. Сначала поблизости, а затем все расширял круг обследования. «Одна». Не мог Гриф понять, что за ерунда перед ним. Подумал о бюрере, но поблизости нет ни одной живой души, да и трудно здесь где-либо находиться, если только, конечно, под водой. Сталкер опустил взгляд на ряску. Пузыри цепочкой поднялись под этой самой веточкой, разогнали зеленую крошку, и что-то там виделось в этой лунке. Вроде бы белое, кожистое. Не успел Гриф рассмотреть, лунка затянулась мелким листецом. «Балда, – ругал он себя, – трояк зеленый, твою душу мать, проморгал палочку. Манок это. Тронешь, и хана тебе, раззявистый». Сердце забилось гулко: «Близко-то как». В воздухе запахло горячим хлебом. Свежим, только что из печи. «Вот дела», – думал сталкер, обратившись в статую, лишь глазами водил по сторонам. «Спрятаться негде, да и с тропы не сойти». А память слизняков подкидывает, напоминает во всех красках, как давил его мутант и шмотник рвал. Опасно на одном месте долго стоять.

Облизал Гриф сухие губы, медленно повернулся, скосил глаза назад, вроде чисто, но идти надо. Нельзя стоять. Хлебный аромат настойчиво лез в ноздри. Прямо видится, как хлеб румяный из формы на столешницу с хрустецом выпадает. Задышал Гриф ртом неполной грудью, подумал: «Вдруг заразное, надо бы поберечься». Медленно, осторожно сделал шаг вперед, затем еще. Метрах в трех справа ряска колыхнулась, круги вязкие пошли. «Черт». Сталкер старался не делать лишних движений, плавно перекатывался на ногах

Вминается берц в мох, словно в губку, а из-под него вода болотная темная сочится. Убирает ногу, и все по-прежнему, словно и не было сталкера. Жутко Грифу, не знает, как защититься: ни пистолет, ни нож здесь не помогут. Шаг за шагом крадется Гриф по жидкой тропке мимо веточки этой самой. С виду обычная сухая березовая, только вот никак не хочет с места двигаться. Висит себе и не шелохнется, словно из другой реальности. Ближе она стала, уже метрах в двух. Снова пузыри под ней ряску разогнали. «Вот кто хлебный запах выдыхает». Видит сталкер буквально в двадцати сантиметрах от поверхности воды белую кожистую, в волдырях голову, глаз большой и ноздрю – черную каплю, забился пузырь в уголку, серебристо поблескивает. Может, и была когда-то эта тварь жабой, только теперь лучше ее стороной обойти. «Главное, – думает Гриф, – чтобы не вынырнула она воздуха глотнуть. Увидит меня, тогда кранты». Медленно затянулась ряска, немного полегчало, дышит сталкер сквозь губы, озирается.