Борис Долинго - Странник поневоле

Впрочем, Богдан испытывал двойственное чувство: с одной стороны он хотел бы помочь Тассилону и в его лице королю, если тот пока жив. Но найди он сейчас барона – превратился бы в своего рода «телохранителя» с лучемётом. Ведь и не бросишь, а ввязываться в войну с герцогом Карлом и всем его войском тоже никак не с руки!

Богдан задумчиво посмотрел на рыжего Карла, на даму – и вздохнул: ну что с ними теперь делать? По-хорошему, требовалось уже выбраться по подземному ходу за стены замка и чесать быстрее к точке перехода на грань Африки, пока путь не перекрыли войска Новофранкии. Такое, кстати, вполне могло произойти, если рыцарь рассказал всё правильно. Вместо этого Богдан сидит тут и решает вопрос, что делать с пленным и с дамочкой.

– Вот дьявол! – выругался землянин.

Краем глаза он уловил движение у дверного проёма в подземный ход – это наконец-то высунул голову Давид.

– Господи! – простонал Богдан уже тихо. – Этот же ещё у меня!

Ситуация была действительно сложная. Богдан убил бы рыжего вояку, если бы тот попробовал на него напасть, но не мог хладнокровно ликвидировать безоружного. Впрочем, рыцаря, разумеется, можно было связать, засунуть в рот кляп и оставить в одной из «душевых кабинок».

Слугу Давида он без особых колебаний, выбравшись из замка, пошлёт на все четыре стороны, но как поступить с дамочкой? Данная задача для него представляла проблему. В принципе, с ней вполне можно было бы поступить так же, как с Давидом, но Богдан прекрасно понимал, что сделать это будет трудно: баронесса или даже, возможно, графиня какая-нибудь, начнёт причитать и просить не покидать её. Она будет бежать за ним, а он что – позорно убегать? Естественно, убежит, но даже в собственных глазах ему было неприятно моделировать такую ситуацию.

Но в любой момент в «душевые» могли нагрянуть захватчики, которые, без сомнения, уже рыщут по замку. Более того, по информации, полученной от рыжего Карла, скоро в окрестности замка подойдут большие силы его тёзки, герцога. В таком случае передвижение по всем близлежащей территории станет явно затруднённым.

Богдан, прищурившись, посмотрел на троицу, маячившую пред ним – на посаженного в позу «по-турецки» рыцаря, на всхлипывающую даму, придерживавшую порванное платье, еле прикрывавшее грудь, на переминавшегося с ноги на ногу Давида.

«Чёрт бы вас всех побрал! – в который раз подумал Богдан. – Я не благотворительная организация, чтобы всех спасать и вытаскивать, мне самому как-то нужно ноги унести… Представляю, что бы я делал у динозавров с этой дурой, например!»

– Эй, Давид, – обратился он к парнишке, – ступай, принеси мой мешок!

Слуга сбегал в подземный ход и вернулся с «сидором». Богдан отрезал два куска от лежавшего там мотка верёвки, сделанной из тонкого сыромятного ремешка, и, чертыхаясь, что негде было научиться вырубать человека одним ударом по шее, как показывают в разных боевиках и шпионских фильмах, приказал рыцарю лечь ничком, заведя руки за спину. Связав Карла, он затолкал ему в рот кусок мочала, найденный в одной из кабинок, и в ту же кабинку уложил вояку. Только затем он снова взглянул на даму.

Та сидела на удивление молча и вытаращенными глазами следила за Богданом.

«Ладно хоть реветь перестала и молчит!» – с удовлетворением подумал он.

– Ну, что, сударыня, что мне с вами делать? – поинтересовался он, закидывая «сидор» на плечо. – У меня лично дорога длинная, всё по лесу, вас взять не могу. Предлагаю отсидеться где-нибудь – не все же воины герцога Карла насильники, верно?

Глаза дамы заметались, губы затряслись.

– Нет-нет, – начала причитать она, – вы не можете меня бросить…

Богдан пожал плечами:

– Что значит, не могу?! Вы считаете, что я буду один драться с войском герцога за вашу честь? Простите, мадам, но я не сумасшедший. У меня своя дорога – у вас своя.

– Как вы можете так разговаривать с дамой?! – в глазах женщины вспыхнуло нечто, похожее на гнев. – Мой муж, барон Рожер, возможно, пал, защищая короля, а вы…

– Сударыня, – вздохнул Богдан, – я понимаю ваше расстройство и, поверьте, сочувствую! Ваш муж, без сомнения, благородный человек, но он присягал королю на верность. Я никому здесь ни на что не присягал, понимаете? Я путник из далёкой страны, и воевать сейчас не собираюсь!

«И чего это я оправдываюсь?» – сам себе удивился Богдан.

– В общем, вы как хотите, извините великодушно, но я пошёл. Мне негде вас спрятать, мне некуда вас вести. Могу, конечно, вывести в лес и оставить в кустах ждать счастливого случая. Я же пойду не в столицу, а за сотни миль отсюда, ясно? Одним словом – прощайте!

– Стойте! – завизжала дама так, что Богдан испугался, что сейчас их точно кто-нибудь услышит. – Погодите! Я готова идти с вами!

– Не орите как идиотка – сюда сбегутся все солдаты герцога! Чёрт с вами, пошли. Только имейте в виду: будете слушаться меня во всем! Если я сказал: молчать, значит молчать. Если я скажу: пригнуться или лечь на землю – ложитесь, понятно?

Дама вытаращила на него глаза.

– Вам понятно?! – Богдан повысил голос.

Женщина неуверенно кивнула.

– Прекрасно! – констатировал Богдан. – Я выведу вас из замка, а там видно будет. Пошли!

– Погодите, – неуверенно начала дама. – Не могу же я идти в разодранном платье! Мне нужно взять мои вещи…

– Вы о чём?! – удивился Богдан. – Может быть, мне сбегать за новым платьем в ваши покои? Вы думаете, что я из-за ваших тряпок побегу сражаться? Одним словом, вы либо идёте сейчас же, либо я свяжу вас как вон того героя и посажу здесь ждать милости от победителей. Короче, вы идёте или как?

– Иду! – немедленно заверила дама.

– Вот и славненько... – без энтузиазма пробормотал Богдан и нырнул в подземный ход.

Молчавший всё это время Давид немедленно последовал за ним, оглянувшись на даму, которая тоже поспешила следом, кое-как приладив оторванный рукав и передний клапан блузы.

Ход тянулся далеко. Метров через тридцать после изгиба он вдруг начал уходить вниз, да так круто, что в полу появились вырубленные ступени, а затем снова пошёл ровный пол. Везде потолок и стены подпирали толстые брёвна и деревянные щиты, но здесь внизу было гораздо сырее. Наверное, что ход шёл уже подо рвом – отсюда и повышенная сырость.

Метров через двадцать снова появились ступени, так же круто поднимающиеся вверх. Вверху ход стал почти горизонтальным, сильно уменьшился, и всем пришлось идти, согнувшись в три погибели.

Так они почти проползли ещё метров пятьдесят, не меньше. Наконец, перед Богданом, который шел впереди, подсвечивая фонарём, встала массивная дверца, заложенная изнутри толстой полосой кованого железа наподобие засова, двигающегося по таким же мощным железным направляющим и входящая в пазы на каменном косяке двери.