Николас ван Палланд - Наковальня

— Ага, — с придыханием ответила женщина. Идом терпеливо ждал. Наконец он спросил:

— Ну, нашли его. Что теперь?

— Размер этого файла, — сообщила Изадора. — Он слишком большой. Для плана. Слишком большой для такой детализации.

Идом недоуменно поднял брови, но приказал:

— Дедал, функция: показать размер файла.

Изучив цифры, которые появились над планом, инженер нахмурился.

— Да, он великоват. Я бы даже сказал, чересчур великоват.

— Значит, в этом файле есть что-то еще. Что-то спрятанное… или что-то такое, к чему мы просто не знаем как получить доступ.

— Все, что мы имеем, — это план. Ничего другого здесь нет.

— А нет ли способа повысить уровень разрешения? Ведь здесь показаны только архитектурные элементы: комнаты, служебные туннели… — Изадора умолкла, когда Идом покачал головой.

— Нет, не может быть и речи, — заявил он. — Любое увеличение деталей — и вы попадаете в действующий технический материал, генераторы и так далее. Единственный человек, который имеет доступ к нему — помимо самого мистера Рейнера, — это я. Откровенно говоря, я удивлен, что она сумела заполучить даже этот план. Хотя, в принципе, это можно сделать через обычные бюрократические каналы.

— А вы никому его не давали, — вставил офицер.

— Нет. И не мог бы, если бы и захотел. — Идом улыбнулся и постучал себя по голове. — Психическая блокировка. Мера добровольная, но по закону обязательная для всех, кто связан со строительством решетки Икарова поля. Поскольку парковая решетка должна быть синхронизирована с городской во избежание турбулентности поля в местах соединения, то я должен знать точное расположение решетки на границе города, а отсюда и блок. Я ничего не смогу рассказать вам, даже если вы прижжете мне десны зубным лазером.

Изадора позволила себе улыбнуться.

— Но вы говорите, что этот план можно получить и через обычные каналы?

— Да, конечно, это возможно. В Центральном бюро Строительства и Безопасности есть его копия.

— М-гм. — Изадора поджала губы.

— Если этот файл так важен, — заметил Идом, — то, думаю, я обязан передать его властям.

— А я кто, по-вашему? — проворчал Изеки. — Санта-Клаус?

— Ну, нет, — неуверенно признал инженер, — но это дело Центрального Управления Расследований и Задержаний…

— А-а, вы хотите повторить свой визит? — протянул Изеки. — И почему это в последние дни все предпочитают их общество моему?

Он бросил сардонический взгляд на Изадору. Идом поморщился:

— Вы правы, офицер. Изадора напряженно думала.

— А что, если мы имеем дело с луковицей?

— Луковицей? А-а, в том смысле… — сообразил Идом. Проблеск интереса осветил его лицо. — Это, пожалуй, более вероятно. А главное — от этого никому нет никакой пользы.

— Как? Луковица? Что я здесь упускаю? — Изеки выглядел сбитым с толку.

— Это только фасад, — объяснила Изадора, показывая на план Рейнер-парка. — Настоящий файл внутри. Чтобы добраться до него, нужно снять верхний слой. Возможно, даже несколько слоев.

Идом подхватил ее объяснение:

— Это общий термин, вполне прямолинейный. В данном случае я бы предположил, что вы должны находиться в каком-то определенном месте — скажем, в определенной комнате — И затем ввести кодовое слово, чтобы пройти дальше к ядру, к настоящему файлу.

— И о скольких комнатах идет речь? — спросил Изеки. Идом состроил печальную гримасу.

— Сотнях. И это не считая коридоров и служебных туннелей.

— И потом нам еще нужен код доступа, — хмуро добавила Изадора.

— Ну просто верх, — проворчал офицер.

— Если не… — Теперь Изадора напряженно думала. — Может, не так все плохо. Я читала ее дневник. Все зависит от того, с какой целью она его прятала: чтобы спрятать или чтобы его нашли.

— Вы хотите сказать, чтобы его нашел нужный человек? — Глаза Изеки заблестели.

— Именно.

— Это если здесь вообще есть спрятанный файл, — вставил Идом. — А это все еще довольно оптимистичное предположение.

— А вы не посмотрите этот план? Вдруг там есть что-то, что… я не знаю… находится не на месте, а? Пожалуйста! — взмолилась она, когда инженер заколебался.

— Хорошо, я могу быстро взглянуть, — согласился он. — Но не забывайте, что меня ждет реальный парк. Я не могу тратить на это весь день.

Следующие двадцать минут Изадора сидела как на иголках, пока Идом порхал от детали к детали. Полицейский неподвижно сгорбился в кресле, которое казалось слишком хрупким для его массивного тела. Он смотрел куда-то вдаль, в какую-то точку далеко за пределами этого кабинета, и только никотиновый корень в его пухлых губах время от времени подергивался, словно продолжение лицевого тика.

Изадора все еще не могла понять этого офицера. Иногда он бывал весь как на ладони — сильный, действующий, настороженный, щетинящийся возражениями, но умеющий уступить, хоть и нехотя. А иногда он уходил в себя, будто намеренно бередил какую-то внутреннюю рану, вызывая у себя боль. Изадора доверилась ему, как раньше доверилась незнакомцу из далекого мира. Почему это доверие само иногда кажется иллюзией, предлагающей бальзам уверенности и боль сомнения на двух зубцах одной и той же вилки?

Внезапно Изеки ожил. Он с интересом осмотрел кабинет и, вытащив себя из кресла, направился к одной из двумерных фотографий, украшающих стены.

— Арранда, — прочитал он вслух.

Изадора тоже подошла посмотреть из любопытства. Изеки хмыкнул, отмечая ее присутствие. На фотографии четверо обнаженных бородатых мужчин сидели на пыльной земле как торжественные горгульи. По их лицам Изадора тотчас узнала в них коренных австралийцев.

— Старейшины племени аборигенов. Давно умерли, — пробормотал сзади Идом. — До Чумы. То самое племя, к которому, как оказалось, принадлежит Габриел Кайли.

При упоминании Габриела полицейский словно застыл. Изадора украдкой взглянула на него. На секунду его глаза потеряли фокус. Что-то было не так с Изеки: с чего вдруг этот павловский рефлекс на землянина? Обеспокоенная, Изадора отвела взгляд, пока офицер не заметил ее внимание.

Чтобы отвлечься, она показала на несколько длинных дощечек, лежащих в пыли перед сидящими фигурами.

— Что это?

— Тьюранги, — объяснил Идом и добавил: — Племенные тотемы. — Видя по лицу Изадоры, что ей от этого нисколько не понятнее, он встал и поманил женщину пальцем. — Здесь их лучше видно.

Он указал на фотографию на противоположной стене и прошел туда трудным шагом. Изадора последовала за ним.

На этом снимке была другая группа мужчин, такая же торжественная, как первая. Доски здесь были даны крупнее, и Изадора увидела, что они раскрашены с одной стороны.

— Это племенные тьюранги, — объяснил Идом. — Они символизировали наследие племени, его духовное наследие. Его землю. Конечно, они были не у всех племен. Существовали также индивидуальные тьюранги, представляющие собой тотем определенного мужчины или женщины. Каждый член племени имел персональный тотем — ящерицу, птицу. Абори-