Николас ван Палланд - Наковальня

— И некоторые из них под угрозой вымирания, — кивнул Габриел. — Но, видишь ли, кенгуру всегда бежит по широкому кругу. Поэтому один из охотников преследует его, чтобы кенгуру не останавливался, а второй срезает дугу. Так ты его утомляешь. На это может уйти несколько дней. Конечно, потом ты должен отпустить его, потому что кенгуру охраняются. — На него опять навалилась усталость, но он продолжал: — Однажды дядю Буля при этом убили — заезжие браконьеры. Вероятно, они охотились за рыжим кенгуру, а взамен получили… дядю Буля. Я никогда не забуду лицо Старика, когда дядю Буля нашли. Совершенно пустое лицо, без всякого выражения. Просто… как пустое поле. Он всегда был злобной старой сволочью — ненавидел меня, а я его, — но в тот раз… то пустое лицо. Я понял его, только когда услышал о смерти Элспет. Когда ушел дядя Буль и потом, позже — бабушка, было такое ощущение, будто кто-то забрал крышу над моей головой. Но когда умерла Элспет… это было совсем другое. Как будто оборвалась нить связи с детством. До одиннадцати лет мои воспоминания были ее воспоминаниями. — Габриел остановился. — А теперь они только мои.

— Я… — Изадора не знала, что сказать.

— Пустяки. — Габриел через силу усмехнулся. — Это хорошие воспоминания.

Некоторое время Изадора молчала, снова и снова разглаживая ладонью невидимые морщинки на одеяле. Наконец она сказала:

— Габриел… я думала, что сегодня ночью погибну.

Землянин понимающе кивнул:

— Я тоже.

— Ты думал… что я погибну или ты? Он улыбнулся:

— Сначала ты. Потом я. Когда вырубился свет…

— Ага. Ты испугался?

— А ты как думаешь? Аж все поджилки тряслись.

— Но ты никогда не казался испуганным. Я думала, тебя ничто не пугает, ничто. Ты просто шел дальше.

— Мы все просто шли дальше…

— Да, но… — Изадора покачала головой. Габриел мягко сказал:

— Знаешь, смерть не пугает меня. Смерть не пугает. Страх смерти — вот что пугает. Тот момент, когда ты смотришь ей в лицо, но еще не смирился с ее присутствием. Понимаешь? Именно те последние секунды, когда ты еще сражаешься с ней и паникуешь… и теряешь свой человеческий облик. Вот что пугает меня. Когда нет выхода.

Дважды я едва не потерял человеческий облик. Один раз сегодня ночью, другой раз… — Габриел содрогнулся, — в тюремной камере. Они могли расколоть меня как черепашье яйцо, размазать меня по полу, если бы только знали. Я бы сказал что угодно, лишь бы вырваться оттуда. Что угодно. Это похоже на ночной кошмар, когда ты заползаешь в трубу, чтобы Спастись, а труба идет под уклон, так что обратного пути нет. И ты лезешь вперед, а труба все сужается и сужается, но всегда так медленно, что ты даже не осознаешь этого, пока не заберешься слишком далеко, чтобы выбраться. Когда не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Черт! Ничто не страшит меня больше, чем мысль услышать собственный крик.

Он мрачно посмотрел на Изадору.

— Если нас схватят, Приюта я не переживу.

— Ты устал, — успокаивающе сказала женщина. — Ты просто устал.

— Да, я устал. Устал. А ты нет?

— Ради хорошего ночного сна я бы трахнулась даже с Пелемом Лилом.

Габриел удивленно открыл рот.

— Угм…

— Прости.

Изадора выглядела смущенной, губы дрожали.

Габриел фыркнул от смеха, и она с облегчением присоединилась к нему, расплескивая каскад сумасбродных хихиканий. Однако вскоре абсолютное изнеможение затушило их смех. Габриел застонал:

— Черт, я так устал, что даже нет сил смеяться.

— Ага, — согласилась Изадора, вытирая рукой глаза. Потом наклонилась, чтобы в последний раз проверить его повязку. — Я тоже.

Что-то защекотало нос Габриела, и он вдруг заметил, что ее склоненная голова так близко к его голове, что отбившиеся волосы касаются его лица. Под запахом быстрожизни, грязи и страха от ее одежды землянин ощутил ее собственный запах — мускусный, как лесной орех, с примесью цитруса. Очень ее, очень подходящий. Осознав, что стал часто дышать, Габриел медленно, глубоко вдохнул. Усталость соперничала в нем с желанием прикоснуться к ней.

«Не глупи, Габ», — упрекнул он себя. Она вовсе не пыталась привлечь его внимание в этом смысле. Или пыталась? Женщины так чертовски непостижимы. Затем Изадора подняла голову, и их взгляды встретились. Теперь в ее глазах не осталось озорства, и Габриел ощутил жар ее лица на своем лице. Но она не сделала никакого движения к нему. Хватит того, что она пришла сюда, а последние сантиметры должен перейти он. Качаясь на этом краю, таком знакомом мужчинам всех убеждений, на краю, где поднимающийся из живота необоримый жар боролся с природной скулящей трусостью, землянин почувствовал, что этот миг ускользает, и понял, что должен действовать.

Их губы встретились, и Габриел вздрогнул от боли. Потом их улыбки слились в одну, он уловил запах дешевого гостиничного мыла и удивился: как, черт возьми, она ухитрилась так быстро вымыться?

«Меня надули», — довольно подумал землянин, когда женщина прилепилась к нему будто теплая глина. В последние дни с ним это часто случалось.

Ни он, ни Изадора не были нежными. Но сон, который пришел следом, был очень нежен, и когда Габриел проснулся утром, ее запах пропитал подушку, и сама она была тут.

Дневник Элспет:

Мы расстались в гневе. Покажи Габриелу черту и скажи, что ему нельзя за нее заходить, и он зайдет только потому, что ты это сказала. Тихо, без всякого шума, но обязательно зайдет. Скрытный упрямец. Думаю, он родился таким. Всегда один. Сегодня Габби прислал мне сообщение, что лежит в больнице. Говорит, что выздоровеem. Но я все равно плачу. Это я тебе это сказала, Габ. Это я сказала.

Секретарша в «Паралайн Киберсферы Инкорпорейтед» посмотрела на Габриела сквозь радужные ресницы. Даже если бы он не чувствовал густой лавандовый запах ее духов, он отличил бы ее от голограммы по атмосфере легкого неодобрения. И землянин не мог поставить этого ей в вину. Несмотря на все ухищрения Изадоры с косметикой, он все равно выглядел как беглец из пьяной свалки после шумной попойки.

— Уэстлейк, Магнус. Вы не могли бы произнести по буквам, сэр?

— Э… У-э-с-т-л-е-й-к, — сказал Габриел. Она повторила вслух:

— У-э-с-т-л-е-й-к, — пальцы защелкали по клавиатуре, — Магнус… функция, произносится: Уэстлейк, запятая, Магнус… Верно. Все в порядке.

Землянин нервно глянул через плечо в салон ожидания, где Изеки, Чуен и Изадора пытались казаться незаметными. Что его дернуло согласиться идти всем вместе? Но Чуен едва не ударилась в панику, когда Габриел предложил им снова разделиться, и Изеки удивительно быстро ей уступил. По-видимому, не было ничего необычного в том, что люди приходят группами навещать ушедших в ВНУТРИмир членов семьи. Вероятно, здесь это воспринималось так же, как в низкотехнологических обществах визит к бабушке. Однако Изеки настоял на том, чтобы оставить Исаао и Айшу в отеле, и строго-настрого приказал им никуда не выходить, пока он не позвонит.