Николас ван Палланд - Наковальня

— Тем самым серьезно ограничивая ваш доступ в Действительность на будущее.

Габриел задумался:

— А вы не можете сказать, в каком мире он живет? Это могло бы пригодиться.

Миа покачала головой:

— Сожалею, но ничем не могу помочь. Запрещено по Закону о неприкосновенности частной жизни.

— Но я буду там через пять минут.

— Вот тогда и узнаете. Уверена, что вам, как путешественнику, не привыкать к таким вещам.

Габриел похолодел.

— Что вы сказали?

— Ну, вы же не с Тора, не так ли? Судя по акценту, — спокойно заметила Миа.

— Нет, я не с Тора. — Габриел выдавил улыбку. — Я с Гелиоса.

— Добро пожаловать на Тор, — ответила женщина. — Еще есть вопросы?

Габриел сделал беззаботный жест:

— Нет. Большое спасибо.

Техник ВНУТРИмира пожала плечами:

— Что ж, желаю приятного путешествия. Эта комната совершенно безопасна. Если вам понадобится еще что-нибудь, просто крикните.

Уже закрывая за собой дверь, она добавила:

— Хорошей вам рыбалки.

Хорошей рыбалки? Лежа на спине, он ломал голову над ее прощальными словами, чувствуя, как кровать автоматически приспосабливается к его телу. Теперь, когда Габриел смотрел на потолок, он заметил крышку, похожую на перевернутый гроб, которая, очевидно, вскоре опустится и полностью закроет его.

— О черт! — прошептал он в внезапной панике. — Куда же это я полез?

Его руки стали липкими от пота.

Зажмурив глаза, Габриел глубоко вдохнул и сказал:

— Активировать. — Голос вышел сдавленный и слишком писклявый.

«Безбрежные открытые равнины, — велел он себе, — думай об безбрежных открытых равнинах, и широких долинах, и лесах, и горах, и океанах, и голубых небесах…»

«Которых ты, возможно, никогда больше не увидишь», — ответил внутри него другой голос.

В это мгновение Габриел почувствовал, как крышка накрывает его, а в следующее мгновение его с головы до ног окутало в объятие перины. На уши были поставлены чашки, заглушающие все звуки, кроме биения его сердца; лицо закрыла маска, оставив свободными одни глаза. Затем он ощутил легкий укол в шею и понял, даже не пробуя пошевелиться, что его тело парализовано.

«О Боже!»

Вдруг ласковый женский голос сказал ему в ухо:

— Вам плохо? Пожалуйста, ответьте «нет» в течение пяти секунд, или программа будет остановлена.

«Да! Черт побери, ДА!»

— Нет, — ухитрился выдавить он.

— Программа будет продолжена, как только дыхание и сердцебиение вернутся к нормальному ритму, — промурлыкал голос.

«О Боже, да включай ты ее, и все!» Габриел приказал своему дыханию замедлиться. Вдох-выдох-вдох-выдох-вдох-выдох, вдох, выдох, вдох, выдох, вдох…

ВЫДОХ… ВДОХ… ВЫДОХ… вдох…

Выдох.

Вдох.

Выдох…

Внезапно он очутился по пояс в ледяной воде. Задохнувшись от холода и потрясения, Габриел почувствовал, как его яички втянулись и съежились до размера арахиса. В то же мгновение его глаза резко открылись, и землянин увидел, что стоит в медленно текущей реке, одетый в одну лишь набедренную повязку из мягкой кожи. Он стоял согнувшись, и вытянутые руки по локоть уходили в прозрачную воду.

— Ну и ну! — хрипло проговорил Габриел. — Ну и ну. Не двигая ни единым мускулом, он осмотрелся. Судя по длине теней, здесь наступал вечер. Берега были из красного песка. Тут и там из него пробивались островки желто-зеленой травы высотой до бедра. Но внимание Габриела привлекли деревья. «Красные речные камедные деревья», — изумленно подумал он. Красные камедные деревья, точно такие, что растут вдоль водных артерий Австралии, с их бумажно-белой корой, многочисленными изгибающимися стволами и поникающими ветвями. Но, продолжая смотреть, он понял, что эти деревья — единственные знакомые элементы. Оливковой рощице, зеленеющей на пригорке в пятидесяти метрах от берега, определенно нечего было делать у антиподов.

Немного выше по течению в реке, у берега, стоял худощавый мужчина. Подняв руку с тонким, обожженным на огне копьем, он, не отрываясь, смотрел на воду. Его кожа была бронзовой от загара, по плечам ниспадали вьющиеся седые волосы с проблесками рыжины. Габриел видел напряженные мускулы под его натянутой кожей, когда мужчина приготовился к удару. Внезапный выпад — и копье вонзилось в воду. Через несколько секунд оно вышло — неокровавленное. Ничего удивительного с Точки зрения Габриела, учитывая неуклюжесть удара. Пo-видимому, сам охотник разделял это мнение, ибо до землянина донеслось его ворчание:

— Бывают дни, когда утром даже не стоит вставать.

В этот момент что-то защекотало ладонь Габриела. Стараясь не двигаться, он всмотрелся в прозрачную воду и разглядел мелькание ртутного сиропа. Щекотание на миг вернулось. Дальше все было просто. Габриел дал своему осознанию опуститься в кончики пальцев, ожидая… ожидая… ожидая. Касание пера. Его ладони резко сошлись, смыкаясь на увертливом теле, пальцы автоматически отыскали жабры, он выхватил форель из воды и поднял над головой: «Есть!»

В радостном ошеломлении землянин уставился на свою добычу, смакуя атавистический восторг удачной охоты. Краем глаза он заметил, что мужчина смотрит на него, теребя плоский камешек, висящий у него на шее. Размахивая рыбой, Габриел пошел к берегу, весело крича на ходу:

— А вот и ужин! У вас тут отличная рыбалка.

Он бросил форель на берег и стряхнул с себя воду. Вечернее солнце теплыми пальцами погладило его спину. Мужчина сухо заметил:

— Я пятнадцать лет пытаюсь овладеть этим маленьким трюком и еще не овладел.

— Рыба — она как те точечки в глазу, — откликнулся Габриел, садясь обсыхать на большой белый валун. — Они вечно не там, где вам кажется.

— Я достаточно сведущ насчет угла преломления между воздухом и водой, — хмуро заметил мужчина, внимательно разглядывая свою подвеску. — У вас есть другие рекомендации?

— Тишина и незаметность, — добродушно сообщил Габриел и закрыл глаза, нежась на солнце.

— Действительно, — проворчал мужчина.

— Честные умения обитателя лесной глуши. Прервав созерцание камня, мужчина выбрался на берег.

— Ловкость не всегда ассоциируется с честностью.

Землянин открыл один глаз и увидел у своего носа наконечник копья. На самом его кончике висела прозрачная капелька воды. Изумрудные глаза мужчины изучали Габриела с тихим весельем.

— И откуда ты такой взялся? — задумчиво спросил он. Габриел мирно уставился в ответ, ничем не выдавая своего внутреннего напряжения.

— Я родился среди людей, которые считают жизнь сном наяву, а сны — отражением более истинной реальности.

Мужчина сардонически вздернул бровь.

— Напомни мне не спрашивать у тебя дорогу в городе. Наконечник не дрогнул.

Не обращая внимания на копье, Габриел выдернул из земли сухую травинку и зажал ее в зубах.