Андрей Уланов - День револьвера

– Так и есть, – подтвердила Лисса. – И я не понимаю вашего удивления.

Жара, подумал я, все дело в этой проклятой жаре. Наверное, это и есть главный секрет Запретных Земель – здесь опаснее всего не монстры, не зеленокожие и даже не Дикая Магия, а жара. Она сводит с ума людей и нелюдей, заставляет их совершать один идиотский поступок за другим – и рано или поздно это заканчивается костяком среди песков. Точно-точно. Вот, например, я сейчас стою посреди пустыни в компании гоблина, оборотня и вампира – впору от страха помирать, а у меня всех мыслей: ну и припекает же…

– Компаньон, – вкрадчиво начал я, – возможно, ты позабыла, но мы идем в глубь Запретных Земель. Тебе не кажется, что это далеко не самое безопасное направление?

– Кейн, а тебе не кажется: если мы поможем этой девочке выжить, она, в свою очередь, поможет нам?

– Но чем?!

– Я хорошо фехтую.

Еще одна любительница подкрадываться со спины. Мало мне было гоблина с Лиссой…

Повернувшись, я увидел спасенную нами девушку… и, кажется, сумел не покраснеть. Хотя повод был… и его было много. А одежды на вампирке – наоборот. Блузка без рукавов и короткие штаны – в приличном обществе такой наряд годился разве что в качестве первого слоя нижнего белья, под роскошное платье.

Конечно, до ближайшего приличного, даже с большой натяжкой, общества было миль сто – сто пятьдесят, но все же…

– Меня учил отец. Хотел, чтобы я стала охотником на вампиров.

Все это произносилось негромко, до неестественности ровным тоном – и оттого звучало еще более жутко.

– Вот как…

Я, наконец, собрал в себе достаточно храбрости, чтобы смотреть ей в лицо. Глаза в глаза и все такое. В конце концов… черт!

Это была плохая, нет, очень плохая идея. Вместо нормальных зрачков у нашей «находки» имелись звездочки – шесть или семь скошенных по часовой стрелке лучей.

– А стрелять, – прочавкал Толстяк, – папаша твой учил?

– Нет. – Зездочки на миг потускнели. – Граф учил меня фехтованию. Еще были танцы, алхимия, математика и шахматы.

– И все? – удивилась Лисса.

– Граф? – это одновременно с ней выдохнул я.

– Мой отец. Все должны были называть его «Ваше Сиятельство», – пояснила девушка и, повернув голову к Лиссе, добавила: – Вышивание крестиком.

Мне доводилось встречать людей, имена которых звучали куда страннее, но графов среди них не числилось. Как, впрочем, и других представителей аристократии. Так что секунд пятнадцать я тщетно пытался представить себе графа Вышивание Крестиком, пока до меня не дошло, что финальная часть ответа относилась к вопросу Лиссы.

– Довольно странный набор для юной дворянки, – задумчиво сказала китаянка. – Как, впрочем, и выбор профессии.

– Странный? Чем?

Так и не дождавшись ответа – Лисса, судя по её виду, на какое-то время забыла не только английский, но и китайский – вампирка снова повернулась ко мне.

– Мои шпаги где-то здесь. Найдите их.

– Уже бегу, ы-ы-ы, – фыркнул Толстяк, вгрызаясь в мясо. – Прям ног не чую.

Лично мне мысль о беге нравилась. Куда-нибудь подальше от этой дружной компании, где только и ждешь, что кто-то кому-то начнет перегрызать глотку.

– Ты не бежишь, – констатировала вампирка после примерно минутного разглядывания гоблина. – Ты грызешь конину.

– Какая наблюдательность, ыхы.

– Беги.

Гоблин, конечно же, и не подумал сдвинуться даже на полшажка. В какой-то миг я испугался – не останемся ли мы без проводника? Судя по наглому поведению, гобл рассчитывает продержаться секунды две-три, а там и мы с Лиссой подоспеем. Трое на одного – это уже залог победы. Правда, обычно речь не идет о сытом вампире, с необычными даже для вампиров способностями.

Впрочем, беловолосая решила эту задачу по-своему.

– Твой слуга не подчиняется мне, – заявила она. – Прикажи ему.

Я живо представил Толстяка в черном фраке, с подносом в лапах, протяжно запевающего: «Ваш ко-о-офе, са-а-ар!» Зрелище, способное украсить собой любой великосветский прием – если вы жаждете полюбоваться, как ваши гости спасаются бегством через окна.

– Этот зеленошкурый мне не слуга, – вздохнул я, – а наказание, ниспосланное Господом за грехи мои, прошлые и будущие. По большей части – будущие.

– Ы-ы? Эй-парень, может, мне брать с тебя за это дополнительную плату? Индульгенции нынче в цене и к тому же… ты чего на меня так уставилась?!

– Беги.

Гобл нарочито медленно упихал себе в пасть остаток мяса, вытер лапы о пузо и начал громко чавкать.

– Толстяк… в самом деле, сходил бы ты, поискал…

– Шо-о-о?!

– …чего-нибудь ценное, компактное и легкое, – договорил я. – Ну, что-то вроде золота, камешков разноцветных. Ко всем остальным, включая меня, это тоже относится. Все, что найдем, стаскиваем, – я топнул ногой, – сюда! Давайте выпотрошим этот караван.

– А-а… так бы шразу. Шавшем другой рашговор, эй-парень…

– Да, и вот еще что, зеленый – шпаги, о которых говорит эта девушка – ценное. Усек?

– Ты слишком легко нарядилась, – сказал я и, натолкнувшись на удивленный взгляд, пояснил: – Много незакрытого пооставляла.

– Солнечный свет для меня не опасен, – возразила Венга. – Как и для людей. А в бою лишние тряпки могут помешать.

– Для людей? – повторил я. – Мисс, под здешним солнцем даже мексиканцы стараются закутаться по самое сомбреро. Посмотри на меня… на Лиссу.

– Но ваш гоблин раздет.

– Ты – гоблин? – осведомился я. – Нет? Тогда найди рубашку с длинными рукавами. А еще лучше – попроси об этой услуге Лиссу.

– Она одета не лучшим образом. Много лишнего.

Кажется, её манера разговора начинала меня всерьез раздражать. Нет, не так – её манера ду-умать ! И я сильно подозревал, что дело тут вовсе не в вампиризме – иначе бы последнего вампира прибили Эпохи две назад. Когда вроде бы похожее на тебя существо складывает два и два и при этом получается то пять, то девять – это во-первых, очень заметно, а во-вторых, жутко бесит.

– Лисса в своей одежде пришла на эту поляну сама и без единой царапины. – Тут я слегка приукрасил дело, проклятый кустарник даже оборотня заставлял то и дело шипеть сквозь зубы. – Ты же приехала в сундуке, едва не сгорела заживо. А теперь зададимся вопросом – кто же из вас двоих лучший боец?

Девушка молча развернулась и направилась к дальнему фургону, где в облаке пыли изредка мелькало красное пятно. Зачем Лиссе понадобилось так тщательно разбирать, вернее, раздалбливать в прах именно эту повозку, я не знал. Хотя и надеялся, что поговорка «деньги не пахнут» перестает работать, когда в игру входит волчий нос.

– Решил все-таки тащить её с собой?

Гобл как раз приволок очередную охапку трофеев и теперь разглядывал дело лап своих – кучу высотой добрых полтора ярда. По его морде было видно, что Толстяк медленно, в тяжких муках рожает мысль: все это нам не утащить! – и упомянутая мысль наполняет его тушу горечью.