Владимир Кусакин - Все равно!

Потянул сильнее. Мотор взвыл.

— Плавно!

Я сдал вперёд, земля, мне казалось, была уже в двух метрах.

Вспомнил что элероны помогают и работают на сельсинах, на какой угол повернёшь, на такой точно они и отработают. Вот они, и стоят параллельно.

Сейчас мы вас! Стало легче тянуть штурвал. Я почти вышел на нормальный полёт, как правый мотор разлетелся.

Али был без памяти. Мы начали быстро терять высоту.

Смертельно раненный самолёт терял высоту, всё время стараясь завалиться на повреждённое крыло.

— Обороты! — простонал Али.

— Что обороты? Меньше? Больше?

Зря спрашивал, он опять был в ауте. Приходилось соображать самому. Если уменьшить — летучесть уменьшится, ляпнемся на грунт как пить дать. Если добавить — то и летучесть прибавится, но только с одной стороны, и завалит меня опять же, и на то же самое место.

Вопрос: Что лучше?

Так, и пальцем в меня тыкать не надо, в такой ситуации если маму вспомните и то хорошо. А то, летучесть им не нравится. Достоевский за такое слово всю жизнь боролся. Что-то типа: Леталка, а у неё летучесть.

Сволочь Али! Дал себя подстрелить в такой момент! А я жениться собрался, детишек развести. Работу найти нормальную.

Только сейчас я заметил вертолёт. Он висел прямо передо мной, и уродливая китайская рожа махала мне своей маленькой ручкой.

— Бай-бай, Жека!

Всё случилось в одно мгновение. Откуда-то из под брюха моего самолёта вырвалась тонкая как игла «Стрела». Ударом взрыва самолёт качнуло и он опять пошёл вниз. Я не видел как прилетели наши штурмовики и похоронили китайский батальон. Потому что лезть не надо, уроды! Даже в Монголию.

Чуда не произошло, мы шлёпнулись на землю. Перед этим я выключил последний мотор, и постарался погасить скорость, задирая нос самолёта. Сто сорок километров в час, это точно, а дальше темнота.

Я очнулся через три дня в госпитале. Прямо передо мной торчали мои загипсованные ноги, и боль в голове, как будто с меня содрали скальп… На соседней кровати лежал Али, и сосредоточенно пускал мыльные пузыри из детской тубы с пеной. Он всегда делает всё обстоятельно.

Заметив движение на периферии, он повернул ко мне своё широкое лицо в резких морщинах, и улыбка тронула его жёсткие губы.

— Наконец-то! — вздохнул он. — А то я думал, что совсем один остался.

— Как остальные?

Я чувствовал приближение беды в его глазах, но этот вопрос было не обойти.

— Оли больше нет! — сказал он безжалостно.

Я закрыл глаза. Игорь обещал мне, что всё будет хорошо.

— Как?

— Сергей и Дима были здесь. Они рассказали.

Он заметил мой непонимающий взгляд, пояснил: — Солдаты.

Это ни о чём мне не говорило, солдат я знал только по номерам. Они строились согласно этим номерам, когда Игорь командовал:

— По порядку номеров ра-ассчитайсь!

Первый всегда был первым, второй — вторым. Так я и запомнил их.

— Номера! — попросил я.

— Второй и Пятый. Они сказали что у Игоря был выбор. Один вертолёт шёл прямо на них, а второй готовился сбить наш самолёт. Ольга показала ему на нас….

Я не хотел больше жить, я плакал. Мне всё время мерещилась Оля, показывающая рукой на наш самолёт. Спаси их!

В палату ввалилась делегация. Возглавлял её моложавый генерал, с голубыми петлицами ВВС.

— Ну, где тут наши герои? — фальшиво спросил он.

— Уйди! — сказал Али тихо.

— Не-е по-онял? — повысил голос генерал.

В руке Али блеснул никелем автоматический пистолет неизвестной мне системы.

— Тебе сказали, уйди!

Генерал попятился и вышмыгнул за дверь.

— Твой отдам тебе потом. Жить трудно, ай-яй! Но надо!

— Где её похоронили, Али?

— Олю не похоронили … — Али глядел на меня словно сомневался, говорить мне об этом или нет.

— Имею право! — сказал я.

Он покивал.

— Игорь отнёс её на ваш НЛО, положил в отсек предназначенный для четвёртого, и закрыл тарелку на ключ.

— А как же …?

— Никто не знает местонахождение танка. Солдаты не скажут, Игорь тоже …

Я кивнул. Да, это тайна.

— Согласно выступлению Министра Обороны, ничего не было, а была секретная операция, которая к сожалению не удалась.

— А аэрофотосъёмка?

— Врядли, им понадобится второй Жека, тем более там будет наша Южная база. Никто ничего не тронет.

— Как ты это узнал?

— Ты всё время забываешь, что я не только твой пилот. Как ты говоришь?

Места надо знать! Кстати, я отправил твою фотографию "Семь колодцев" в Академию Наук, в Новосибирск. Они сказали что это что-то грандиозное, и вообще это не колодцы.

— А что?

— Поправишься, съездим!

Ещё через десять дней он пришёл ко мне, как всегда в гражданском.

— Погуляем?

Посадил меня на каталку и повёз в парк позади госпиталя.

— Жека, Игорь хочет с тобой поговорить …

— Я не хочу его видеть. — я подумал, — Скажи, сам его найду.

Он промолчал.

— Получены новые списки допуска, с первого по двенадцатый. Тебя там нет.

Я разочарованно вздохнул. А что ты ожидал? Четырнадцатый уровень?

— На твоё имя поступил номер 1181.

Это было знакомо. Добавочный к телефону.

— Это всё?

— Ещё вот это… — он достал из кармана прямоугольную коробочку неизвестного материала. — Ты извини, что я любопытствую …

— Это программатор.

Удостоверение камеры хранения лежало в нагрудном кармане, я вынул его, проверил где начало — где конец, и всунул в щель приёмника. Слот.

Прибор засветился красным светом, потом переключился на зелёный. Готово.

Карточка выехала с другой стороны на сантиметр.

Я приложил палец и перевернул её на обратную сторону, там было сообщение.

— Вызывают в Москву. — сказал я Али.

— С пересадкой?

— На этот раз летим вместе.

Через два часа на военном транспортнике мы вылетели в Москву.

Озадаченный пилот пришёл к нам после набора высоты.

— Приказано посадить в Шереметьево, товарищ полковник!

— Что-то не так, пилот?

— Так ведь первый раз, в Шереметьево…

— А меня всё время в Шереметьево возят… — сказал Али и прижмурился, видимо представив красную ковровую дорожку, почётный караул и толпу сумасшедших женщин, скандирующих: Али! Али! Али!

— Я же всё время на гражданских летаю. — продолжил он. — Слушай, Жека! Мы сейчас на борту военного самолёта, прослушка тут безнадежна. Сам проверял.

Он повёл плечами, мол всё в порядке, не волнуйся.

— Да я как-то и не волнуюсь.

— Я читал твой файл, нам присылали…

— Угу, Игорь тоже приставал, короткий говорит.

— Очень короткий.

— Удлинить?

— Только для меня.

— Хорошо. Что тебя интересует?

— Как ты учился в школе?

— Хорошо учился, на тройки.

— Спортом занимался?

— А что это ты спортом заинтересовался? Сам-то небось и забыл, что это такое? — я оглядел его плотную, с брюшком фигуру.