Черил Фрэнклин - Инквизитор

— Какое нелюбезное замечание в адрес человека, намеренного оправдать вас!

— Где ваш друг-калонги, инквизитор? — осведомилась Тори, игнорируя насмешку. Она устало опустилась на стул, чувствуя себя изможденной как нападением неизвестного врага, так и странными целительными методами Джейса.

— Возможно, Оми-лаи попросил Нгури провести с ним экскурсию по местным достопримечательностям, чтобы обеспечить фундамент для наблюдений. — Джейс выглянул в окно, но увидел лишь клумбы роз. — Оми в трудном положении, так как вынужден выбирать между моими неподтвержденными заявлениями и своими восприятиями и выводами. Его трудности увеличивает факт, что он явно предубежден против меня как соли и в то же время адепта Сессерды — собственные неучтивые мысли не дают ему покоя.

— Я ему безумно сочувствую.

Джейс потер ножевую рану на груди, словно она раздражала его.

— Оми — В высшей степени достойная личность. Он остро ощущает свои слабости и все же не может справиться с ними. Нынешняя ситуация обострила его эмоциональные предубеждения, и он ненавидит себя за это.

— Странно, что, сочувствуя точке зрения Оми, вы только что так унизили его.

— Вы снова судите поспешно.

— Возможно, — согласилась Тори, все еще не в состоянии решить, нравится ли ей этот странный соли, несмотря на его официальное положение. — Вы в самом деле намерены допросить Ходжей и их друзей, если сочтете это необходимым?

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы завершить начатое, — медленно ответил Джейс. — Риллесса по-своему пришла к правильному выводу, хотя и кружным путем. У меня есть необходимые преимущества, потому что я жил здесь, потому что я знаю стромви, потому что я в целом принадлежу к тому же виду, что и Бирк. — Он подошел к арфе, но коснулся только позолоченной рамы. — В этом деле Оми-лаи согласится с моим восприятием — при условии, что я не позволю скомпрометировать мою честь Сессерды.

— Не позволите мне, — уточнила Тори, улыбнувшись при мысли, что на инквизитора может подействовать упрямое наследие Мирель.

— Да.

Тори потерла лодыжку. Закрывшаяся рана начала чесаться.

— Он заявит, что мы сговорились и сами поранили друг друга ножом.

— Оми-лаи знает, что в проблеме фермы Ходжа все еще существуют неизвестные факторы. — Джейс поднял нож и повертел его в руках. — Этот нож — замечательный образец примитивного мастерства. Он очень старый, и им часто пользовались. — Джейс сел на стул возле арфы, внимательно разглядывая нож.

— Почему вы не рассказали мне, что вы и есть Сквайр Сильвии?

Джейс покачал головой:

— Я уже не тот человек. Ваш вопрос нелеп, а тема не относится к делу. Вам достаточно ответов?

— Вы не могли бы исполнить вашу почетную песню?

Джейс посмотрел на нее.

— Могу, но только приблизительно. У меня отсутствует сложный вокальный аппарат калонги, от которого главным образом зависит впечатление, создаваемое музыкой. — Он снова перевел взгляд на нож. — Не поощряйте неосуществимые фантазии, Тори. Бы уже достаточно навредили себе, обратив вашу привязанность на неподходящих мужчин, а потребитель реланина ничем не лучше их.

— У вас необычайное самомнение, — сухо произнесла Тори.

— Как вы поняли по предыдущему расследованию, — спокойно отозвался Джейс, — наблюдение Сессерды не оставляет непроницаемыми мысли его субъекта. Прошу прощения.

— Не будьте таким невыносимым и сканируйте кого-нибудь другого. Из вас и защитник-то средний, так как в вашей компании я столкнулась с большим количеством неприятностей, чем без нее.

Джейс встал и молча удалился. Тори передвинула свой стул вперед и положила ноги на маленький каменный стол.

— Прабабушка никогда не потерпела бы такой самонадеянности, — пробормотала она. — Неосуществимые фантазии — вот еще! Если мы доживем до возвращения корабля теураи, я научу вас уважать наследие Мирель, мой дерзкий инквизитор-соли. — Тори уронила голову на спинку стула. — Еще пять дней… — Она старалась не думать о невидимом враге, наносящем удары в темноте.

Оми наблюдал за садоводом-стромви с беспокойством, граничившим с неодобрением. Хотя Нгури дружелюбно болтал о розах и подрезании корней, Оми ощущал его скрытый гнев как явный источник опасности. Причина и направленность этого гнева оставались неясными.

Оми видел немало возможных поводов для бешеной злобы, которая кипела в обычно мирных стромви. Инквизитор посетил мертвое поле, где был выращен релавид, и знал, что заражение могло быть очень сильным. Ему не удалось увидеть крылатых насекомых, но он считал весьма значительной возможность их завоза в качестве опылителей релавида. Да и само создание фермы Ходжа Оми рассматривал как угнетение коренного населения Стромви.

Однако ни один из этих ответов не удовлетворял его полностью. Релавид вырастили с помощью стромви. Стромви пригласили Бирка Ходжа работать на их планете, несмотря на рекомендацию Консорциума против этого решения. Сам Нгури сыграл не последнюю роль в поддержке работы соли.

Конечно, чувство вины могло усилить гнев стромви, но даже это объяснение не давало Оми необходимого ощущения собственной правоты. Оми не мог избавиться от неприятного впечатления, что пожилой стромви играет с его анализом, как если бы это был эксперимент в гибридизации роз. Самым досадным результатом их разговора было то, что Нгури Нгенга не давал вызвать себя на откровенность ни прямыми вопросами, ни косвенными замечаниями. Так как Оми в настоящее время не имел официального статуса инквизитора, закон запрещал ему использовать технику Сессерды для точного прочтения.

Официального статуса нельзя было добиться, даже ссылаясь на чрезвычайные обстоятельства. Нгои Нгенга покончил с собой. Прямая причина этого акта отчаяния могла вызвать подозрения, но никто из родственников-стромви не дал санкции на официальное расследование, а в подобных случаях закон Консорциума не мог принудительно заменять местное правосудие. Согласно ученику-соли Укитана-лаи Бирк Ходж мог быть убит, но противоположные свидетельства были слишком вескими, чтобы отбросить их.

Необходимость следствия становилась для Оми все яснее, но этот мир принадлежал народу стромви, который не обнаруживал желания требовать расследования. Согласно природе верований Сессерды закон Консорциума не мог быть навязан невиновным, особенно если в роли невиновных выступало все население планеты.

Этому эссенджи, Аресу, пошло бы на пользу глубокое реформирование, но он не был зарегистрирован в качестве члена Консорциума, и Консорциум никогда не подавал на него жалоб. Трио соли, состоящее из Харроу и Ходжей, отнюдь не располагало к себе, но ни у кого из них не хватало смелости сыграть сольную партию. Две женщины-деетари являли собой полную неопределенность. Обе утаивали информацию по каким-то скрытым причинам.