Вадим Филоненко - СТО РЕНТГЕН ЗА УДАЧУ!

- Это не АТРИ, - согласился я.

Мы растеряно остановились.

- И куда дальше, Бедуин?

Ответить я не успел - висящий на плече у Потапа секалан постарался поймать мой взгляд.

'Звери... Незнакомые, я такого запаха раньше никогда не встречал... Вон за теми деревьями. Идут сюда. Мы от них против ветра, так что они пока нас не чуют...'

- Потап, - торопливо окликнул я напарника. - Кажется, в той стороне какие-то животные. - Пришлось присвоить себе заслугу рысенка.

- Какие?

- Понятия не имею. Я видел лишь мельком... В любом случае нам с ними лучше не пересекаться. Отступаем.

- Погоди, Бедуин. Глянь-ка там, на опушке, что за кустарничек с фиолетовыми цветками? Не шалфей ли?

- Шалфей, - обрадовался я, но тут же поправился: - Или что-то очень на него похожее...

Растение и впрямь походило на шалфей, хотя было в нем что-то неправильное... как и в окружающих деревьях, траве, землянике... Вроде все то же, да не то...

- Грецкий орех! - внезапно понял я. - Леха, глянь... Вон то дерево рядом с кленом - это грецкий орех. В здешнем лесу растут одновременно и клен, и орех, и земляника, и шалфей. Но такой мешанины в природе не бывает. Грецкий орех - гость с юга, а дикая лесная земляника - ягода средней полосы... Хотя встречал я горную землянику на чилийском высокогорье, здесь явно не тот случай...

- Ладно, потом разберемся с местной флорой, - прервал Потап. - Давай сперва попытаемся разминуться с фауной. Не стой столбом, рви шалфей.

Сок шалфея отбивает человеческий запах, а точнее, запах пота. Если натереться листьями и соцветиями этого невысокого кустарничка, звери запросто могут не унюхать нас и пройти мимо.

Знать бы еще, что это за звери...

Впрочем, очень скоро мы получили ответ на свой вопрос...

Едва мы с Потапом успели натереться мохнатыми серо-зелеными листьями шалфея, как среди деревьев показался... он.

Я бы принял его за кабана-переростка, если бы не пасть, усеянная почти акульими - треугольными - зубами. Такая пасть не оставляла сомнений - перед нами хищник, вернее, может он и всеяден, но свежее мясцо явно занимает не последнее место в его рационе. В остальном зверь походил на кабана, точнее, на секача трех-четырех лет - с прямыми острыми клыками, крохотными глазками и мохнатым рылом. Вот только росточек у хряка оказался не кабаньим - в этом смысле он запросто мог бы поспорить с иным зубром. К тому же клыки, как и зубы, были не желтовато-белыми, как у всех известных мне живых существ, а угольно-черными, с антрацитовым блеском.

Мы сразу залегли, благо кустарники шалфея неплохо прятали нас от его - надеюсь подслеповатых - свинячьих глазок. А вот слух у зверюги наверняка был по-кабаньему отменным. Как и нюх...

Чернозубый секач-переросток шевельнул ушами и повел рылом в нашу сторону.

Мы вжались в землю, стараясь дышать через раз.

Кабан сделал шаг к нам. Остановился. Снова шевельнул мохнатым ухом и втянул ноздрями воздух.

Мой палец замер на спусковом крючке 'Грозы'. В автомате остался один-единственный патрон...

Тут раздалось визгливое хрюканье, и из кустов выскочили четыре молодых кабаненка - по виду одного-двух лет от роду - если подходить к ним по меркам обычных 'земных' диких свиней. Следом шествовали вразвалочку две самки. Вернее, я решил, что это самки - они были помельче секача, да и черные клыки у них оказались короче, хотя и не менее острые.

При виде кабаних секач моментально забыл про настороживший его звук или запах - уж не знаю, чем мы там привлекли к себе внимание. Теперь зверя полностью занимало собственное стадо, а точнее, одна из самок. Кабан явно примеривался к ней, собираясь немедленно начать производить потомство.

Мы перевели дух в уверенности, что некоторое время животным будет не до нас.

Потап сделал мне знак: 'Попробуем уползти?'

Я кивнул. Жестами обговорили направление. Выбора у нас практически не оставалось: либо вернуться обратно в ущелье, либо попробовать двигаться вперед в надежде, что мы рано или поздно минуем странную область измененного пространства и окажемся в привычной АТРИ.

Мы выбрали второе - продолжили путь на север - вверх по пологому склону на каменистую возвышенность.

Потап обхватил рысенка одной рукой, намереваясь тащить за собой, но Ушастик решительно высвободился. Зверенышу стало ощутимо лучше, он уже мог худо-бедно передвигаться самостоятельно.

Стараясь не делать резких движений и производить как можно меньше шума, мы осторожно поползли прочь.

В полный рост поднялись, только добравшись до возвышенности.

Теперь перед нами лежала плоская каменистая пустошь, испятнанная редкими островками невысокого папоротника. Растения выглядели совсем чахлыми, но мы с Потапом обрадовались им, как родным. Без сомнения, мы попали в 'родную' АТРИ. Ведь именно этот вид папоротника здесь самый распространенный.

- Ну что, Бедуин? Мы выбрались? Как думаешь? - Потап раздавил между пальцами одну из смоляных желёзок, которые усеивали северную разновидность папоротника, и с удовольствием поднес руку к носу. - Знакомый запах. Значит, мы дома? А, Бедуин?

Я промолчал, пытаясь разобраться в ощущениях. У меня в груди нарастало странное щемящее чувство. Папоротник - это конечно хорошо, но... Не нравилось мне здесь. Ох, и не нравилось!

Я выжидающе посмотрел на секалана, но тот обессилено улегся у моих ног и закрыл глаза. Регенерация регенерацией, но нанесенные хуги увечья явно еще давали себя знать. Я повернулся к Потапу.

- Леш, а ты ничего не чуешь?

- Кроме непривычной жары? Ничего. А что?

В ответ я неопределенно повел плечами. Наверное, мне опять мерещится...

- Ладно, Потап, пошли потихоньку.

Солнце продолжало жарить во всю. Температура подскочила градусов до сорока, не меньше. Пот ручьями стекал по телу и лицу, соленой струйкой заливал глаза. Мы с Потапом то и дело утирали лица рукавами, а Ушастик тяжело дышал, вывалив наружу темный влажный язык.

Я машинально поискал глазами хоть какое-нибудь дерево, желательно раскидистое и тенистое. Но вокруг простиралась все та же каменистая пустошь, и лишь за спиной внизу виднелся заманчиво густой лес. Тот самый, в котором резвились чернозубые хищные кабаны.

Жара становилась почти невыносимой. Уже казалось, что не только солнце, но и каждая травинка излучает тепло. Впереди вполне отчетливо разливалось марево, какое бывает в разгар лета в городе от нагретого асфальта. Но здесь, над землей и камнями, оно выглядело странновато.

- Потап, глянь...

- Ах, ты ж метлу тебе в дупло!

Мы остановились, повинуясь золотому егерскому правилу: 'Все, что непонятно, смертельно опасно'.

- Как думаешь, Бедуин, это снова спящие гейзеры? - спросил Потап.

- Не похоже, - откликнулся я. - Над гейзерами, как правило, пепла много, а здесь вроде чисто.