Уильям Форсчен - Круг Александра

— На панцире черепахи, — пробормотал Александр, — которая лежит на спине слона, стоящего на спине льва.

— Что это? — спросила Тия.

— Так один из моих учителей пытался объяснить, на чем покоится мир.

Его голос постепенно затих, и он покачал головой в восторженном изумлении.

Издав низкий стон и проклиная злое волшебство, Парменион отвернулся от мониторов наружного обозрения.

— Солдат, я видел тебя при Гавгамелах в первом ряду фаланги, сдерживавшей натиск персидских колесниц, так почему же сейчас ты так взволнован?

— Там я понимал, с чем мне предстоит сражаться. А здесь пахнет злыми чарами.

Он покосился на Элдина, словно бы ожидая, что тот сейчас расправит за спиной перепончатые крылья или дыхнет пламенем.

— Тебе предстоит увидеть еще и не такое, — заметил Элдин и вновь перевел внимание на Александра.

— Вы готовы высадиться здесь? Александр пожал плечами и улыбнулся:

— Я уже стал смотреть на это как на дополнительную жизнь, дарованную мне богами. Мне представился случай проверить, чего я способен добиться сам по себе, без помощи отца, проделавшего большую подготовительную работу. Построить империю с нуля, как сделал он, — для меня стоящий вызов. Я готов.

Услышав такой ответ, Элдин не мог сдержать улыбки. Но Парменион, казалось, был совсем ему не рад.

— А как насчет меня?

— Ты останешься с нами, — ответил Элдин.

— Я не могу допустить, чтобы мой повелитель высадился здесь в одиночестве. Я не имею на это права, поскольку принес ему клятву верности.

Элдин почувствовал, что у него возникла проблема, и попытался урезонить старого солдата:

— Лидер гаварниан высадится здесь один. Будет нечестно, если Александр захватит с собой помощника.

— И ты спрятал мой меч, мерзавец, клянусь, если бы он сейчас был у меня в руках, то я…

— Достаточно.

Александр сделал шаг вперед и положил ладонь на плечо разъяренного Пармениона.

— Было бы просто замечательно иметь рядом с собой хотя бы одного соотечественника. Нельзя ли это устроить?

Элдин пожал плечами и попросил всех покинуть командную рубку. Он знал, что корабль Зергха уже находился у противоположной стены, огораживающей внутреннюю поверхность кольца. Теперь, когда они заняли исходные позиции, сигнал от Корбина должен был начать игру.

Он настроился на частоту гаварниан.

— Элдин вызывает Зергха. Ты готов к высадке?

— У меня нет никаких сомнений, на кого нужно ставить в этой игре, Элдин, — ответил Зергх четким, хрипловатым голосом. — Кубар даже лучше, чем я мог себе представить. Не желаешь заключить небольшое побочное пари?

— Десять тысяч катаров тебя устроит? — предложил Элдин.

Последовала небольшая пауза.

— Ладно, согласен. Ну а теперь рассказывай, что тебе нужно.

— Во время нашей экспедиции на Землю произошла небольшая накладка, — начал Элдин. — Вместе с Александром я нечаянно подобрал стражника, о чем вскоре предоставлю полный отчет ксарну. Но сейчас я подумал, вдруг и у тебя возникла похожая проблема, и в таком случае было бы разумно предоставить нашим героям по одному спутнику.

— Хвала небесам! У меня здесь, в соседней комнате, сидит сумасшедший оруженосец Кубара. Мне пришлось его запереть, поскольку иначе он бы меня убил за то, что я не оказываю Кубару должного почтения.

— Значит, договорились?

— Договорились. Высадка в течение ближайшего часа. Я доложу Корбину, что все готово.

Первоначальный энтузиазм Пармениона заметно поубавился после того, как Тия объяснила ему в самых общих чертах работу системы лучевой телепортации. Пытаясь скрыть свой страх, он искоса посмотрел на Александра.

Приблизившись к Александру, Элдин протянул руку, и тот ответил твердым уверенным рукопожатием.

— Пусть ваши боги охраняют вас и принесут вам славу.

— Ну да, славу, — Александр снова улыбнулся, — и весь мир. Будем только надеяться, что им придутся по душе мои методы.

Тия вышла из командной рубки и кивнула. Сигнал уже поступил.

Махнув на прощание рукой, Элдин повернулся и активировал луч. Воздух в камере задрожал, и с легким хлопком Александр и Парменион исчезли.

Элдин на мгновение застыл в неподвижности, испытывая легкие угрызения совести из-за того, что он был не до конца откровенен с Александром и не рассказал ему об истинных причинах, ради которых его доставили на Колбард. Но теперь уже поздно о чем-то сожалеть. Его ждали на новой яхте Корбина, пришвартованной к вершине одной из стокилометровых башен, контролирующих погоду. Игра могла продолжаться больше года, и первые ставки уже были сделаны.

— Сир, я боюсь.

Обернувшись, Александр посмотрел на Пармениона и ободряюще улыбнулся. Корабль Элдина давно улетел, и уже несколько часов они карабкались вверх до склону в направлении гряды высоких холмов. Парменион тяжело дышал, пот катился с него градом и, испаряясь, оставлял пятна соли на тунике и кожаных доспехах.

Александр на мгновение остановился и сделал глубокий вдох, испытывая радость и удивление. С тех пор как несколько лет назад в одном из сражений вражеская стрела пронзила ему легкое, он испытывал трудности с дыханием. Чудесные машины Элдина снова еде-дали его здоровым, и, по крайней мере, за это он был ему признателен.

— Чего же ты боишься, Парменион?

— Посмотрите на солнце, Александр. Оно не движется. Значит, время тоже стоит на месте, и мы пойманы здесь навечно.

— Интересная логика. Ты рассуждаешь как последователь школы Евклида. Но не забывай, мы находимся с тобой в другом мире, где действуют свои небесные законы, так что тебе нечего бояться.

— Мы находимся в другом мире, — пробормотал Парменион, — и он говорит мне, что нечего бояться.

Александр еще раз посмотрел на солнце. Как странно — это было солнце, но другое. Его свет казался белее и резче. Он опустил голову и вернулся к борьбе со своим собственным страхом.

Страх был его старым знакомым. Они не знали, никто из них никогда не знал, и он сам никому не рассказывал о страхе, который так часто присутствовал в его сердце. Ну, разумеется, он никогда им не рассказывал, поскольку это должно стать частью легенды: Александр никогда не испытывает страха, даже здесь, в незнакомом ему мире, который называли Колбард, — бесконечно далеком от его дома.

А что стало с его домом? Что с Роксаной и неродившимся ребенком, который должен был стать его наследником? В памяти всплыли слова, услышанные им на смертном одре в вавилонском дворце, когда он чувствовал, как жизнь уходит из его тела.

Это воспоминание заставило его улыбнуться. Они были стаей хищников, его сторожевыми псами, готовыми растерзать в клочья всякого, кто попытается преградить ему дорогу к славе и мировому господству. И он слышал, как они набросились друг на друга. Из темных глубин комы он слышал, как они вцепились друг в друга, словно волки, увидевшие, что их вожак ослабел и умирает. Последует одна схватка, затем другая и так до тех пор, пока не будет провозглашен новый вожак.