Уильям Форсчен - Круг Александра

Он перенес вес тела на петли и тут же почувствовал себя намного увереннее. Это приспособление оказалось поразительно удобным, и простота идеи удивила его. Почему она не пришла в голову ему самому или одному из его кавалерийских офицеров? Сжав в руке поводья, он привстал в стременах и мягкой, но уверенной рукой быстро подчинил себе животное.

Затем ударами пяток по бокам он перевел лошадь на рысь. После скифских лошадей и лучших персидских жеребцов животное казалось слишком медленным, но он знал, что массированная атака тысячи таких зверей способна посеять страх даже среди лучших солдат его армии — как это однажды удалось сделать слонам Пора. Александр решил, что данное животное взяло себе лучшие качества. Устрашающая масса слона сочеталась в нем с лучшей подвижностью и управляемостью лошади, и оно, так же как и лошадь, могло питаться подножным кормом, не требуя для себя каждый день целую гору провианта.

Он подъехал к Пармениону и натянул поводья.

— Поднимайся сюда, Парменион. Лучше ехать верхом на Буцефале, чем идти пешком.

На губах Александра играла легкая улыбка.

— Наверное, вы до сих пор по нему тоскуете? — спросил Парменион, обращаясь к Александру, скорее как старший брат, чем как подчиненный.

Как и многие другие воины из ныне далекой армии Александра, Парменион помнил своего царя еще мальчиком и все время видел с ним его постоянного спутника Буцефала, который верно служил хозяину на полях сотен сражений, но в конце концов пал в битве при Гидаспе. Он также помнил, как их вождь, тогда уже более близкий к богам, чем к людям, положил голову своего мертвого друга на колени и плакал как мальчик, потерявший свою первую собаку. Это воспоминание, должно быть, отразилось у него в глазах, поскольку Александр кивнул и на мгновение отвернулся.

— Его душа возвратилась, чтобы служить мне здесь в час нужды, — тихо произнес Александр. — Теперь я снова верхом на Буцефале. Залезай сюда, сентиментальный старик. Давай поедем следом за этими разбежавшимися трусами и посмотрим, где они скрываются.

Парменион схватился за предложенную ему в помощь руку царя и, вскарабкавшись наверх, сел за спиной Александра. Этот огромный зверь внушал ему ужас, но он не мог сейчас показывать свой страх.

— Кстати, говоря о тех трусах. Ты не заметил, куда скрылась та девушка? У нее, по крайней мере, хватило храбрости осыпать их проклятиями.

— Нет, сир, она просто исчезла в общей суматохе.

— Почему-то мне кажется, что она до сих пор где-то рядом и наблюдает за нами из-за укрытия.

Они вместе направились на поиски людей, убежавших в сторону высоких холмов.

— Ты чувствуешь этот запах, Парменион?

— Пахнет не так ужасно, как в Вавилоне, но все же какая вонь!

Они карабкались по склонам холмов в сторону гигантской горы, как казалось Александру, в общей сложности уже несколько часов. Оценивать время здесь было очень трудно, поскольку длина короткой тени оставалась постоянной и ярко-белый шар совершенно неподвижно висел у них над головой. Горизонт с обеих сторон, словно рога, расположенные напротив, загибался вверх зеленовато-синей полосой, исчезающей в ослепительном свете. С каждой стороны ее окаймляла белая линия барьеров, которые, по словам Элдина, удерживали на месте воздух. Он понимал, как устроен этот мир, но до сих пор отказывался верить в его реальность.

Даже холмы, по которым он сейчас ехал, вместе со всеми своими изгибами были вылеплены руками богоподобных существ. Александр решил, что только в таком контексте ему и следует воспринимать окружающий мир, поскольку иначе он окончательно утратит чувство реальности. Это был обычный мир, который создали другие боги, точно так же как его боги сотворили горы Македонии и равнины Персии.

Ложбина, по которой они ехали, прямо перед ними суживалась настолько, что на тропе с трудом могли разминуться две лошади.

— Если нам собираются причинить какие-нибудь неприятности, то это должно произойти здесь, — тихо сказал Александр.

Парменион опустил пику, а Александр приготовил лук. Когда он доставал стрелу из колчана, со стороны теснины донесся слабый шорох, а затем прозвучал сигнал рога.

— Давай не будем осторожничать, словно воры, — крикнул Александр и, ударив пятками по бокам лошади, направил ее вперед.

В узкой части ложбины никого не оказалось, но были заметны следы поспешного отступления. На земле беспорядочно валялись несколько щитов и копий.

— Трусливые псы, они снова сбежали! — воскликнул Парменион.

— Возможно, это западня, никогда не забывай про уловки скифов.

Они осторожно продвигались вперед, и после очередного поворота тропы Александр резко остановил Буцефала.

Тропа оканчивалась возле стены из неотесанных камней, окруженной невысоким частоколом. Посмотрев по сторонам, Александр обнаружил, что они оказались в маленькой долине, покрытой зелеными полями и цветущими садами. Поля были тщательно ухожены; во всяком случае, эти люди были хорошими земледельцами. В воздухе чувствовался слабый запах цветов, но над ним доминировал запах смерти. На стенах крепости висело несколько трупов, находившихся в различной стадии разложения.

— Прямо как дома, — усмехнувшись, сказал Парменион.

Александр в ответ только поморщился, и Парменион сразу же почувствовал его недовольство. Сидевший перед ним человек приговорил к подобному концу бесчисленное количество человек, и он не понимал, чем вызвана его теперешняя реакция. Словно бы прочитав мысли Пармениона, Александр повернулся в седле:

— У них есть другой враг. Глупо убивать друг друга, словно… — Его прервала дикая какофония звуков, поднятая сигнальными рожками, заставившая Буцефала вздрогнуть и заржать от испуга. Словно бы в ответ на его ржание в небо поднялась туча стрел.

— Что ж, по крайней мере, у них есть лучники, — крикнул Александр и следом за Парменионом поднял свой щит. Стрелы градом посыпались на землю рядом с ними, но ни одна из них не задела ни самих всадников, ни их лошадь.

Александр привстал в стременах и натянул лук. Прицелившись вверх, он отпустил тетиву. Взмыв в небо, стрела пролетела высоко над стеной и исчезла из виду.

Со стороны укрывшихся в крепости людей, по-прежнему остававшихся невидимыми, донеслись удивленные возгласы, и выстрелы прекратились.

По-прежнему стоя в стременах, Александр выпрямился во весь рост.

— Я Александр, — крикнул он, надеясь, что имплант делает свою работу. Слова сами формировались у него в голове, и, произнося их, он понимал, что они означают, но все равно не чувствовал полной уверенности.

— Мне стало известно, что вы страдаете от гнета существ, называемых гаварниане. Я, Александр, известный как великий царь Македонии, гегемон Эллады, царь царей всей Персии и повелитель земель, протянувшихся до Индии и Восточного моря, послан к вам из мира, когда-то именуемого Земля.