Триша Салливан - Битва

— Скатертью дорога! — сказал Сияющий. — Эй, Наоми, дай-ка нам мексиканских тако, будь хорошей девочкой.

Менискусу пришла на ум парочка гадостей, которые ему хотелось бы сделать, но у него все еще не сошел синяк под глазом двухдневной давности, когда он не успел укрыться во время очередной стычки с Сияющим, который учил его драться. Кроме того, СЕ принялся жонглировать своими гаечными ключами. Поэтому Менискус ограничился лишь словами:

— Ненавижу тебя!

— О-о-о, это уже становится смешным! — Сияющий схватил рулон туалетной бумаги и тоже стал ею жонглировать. — Учитывая тот факт, что тебе следовало бы ненавидеть их, а не меня.

— Это не они меня избивают. Они меня не оскорбляют. — Менискус ловко увернулся от гаечного ключа, брошенного Сияющим, сам донельзя удивленный тем, как быстро среагировал.

Сияющий сказал:

— Этого достаточно, чтобы проникнуться к ним подозрением. Тебе следовало бы порадоваться, что тебя бьют в открытую. Я тебя с первого дня об этом предупреждал.

— Это просто глупо, — сказал Менискус, не понимая и не желая понять. Он забрался обратно в кровать и прикрыл глаза, собираясь вернуться в игру. СЕ рванул через всю комнату и вцепился ему в плечи.

— ПРОСЫПАЙСЯ, ПАРШИВЕЦ! — Округлившиеся глаза уставились на Менискуса. У него перехватило горло. — ЧТО ТАКОЕ? ЧЕГО ЭТО ТЫ РАЗНЮНИЛСЯ?

— Почему ты так на меня смотришь?

— Смотрю как?

— Никто еще не смотрел на меня вот так.

— Как так, твою мать?

— Словно тебе не наплевать, что я делаю. Словно ты злишься. Словно я что-то да значу.

— Да уж, пора научиться контролировать себя и начинать думать о себе, как о личности, — сказал Сияющий примирительно и отпустил его.

Менискус разрыдался. Его охватило неизбывное одиночество, напоминавшее отверженность малахитового народа, сосланного на дальние рубежи его солнечной системы.

— Да ладно тебе, кончай, это всего лишь очередное проявление свойственного мне сарказма, разумеешь?

Менискус глотал слезы, пытаясь успокоиться. Сияющий покачал головой, разглядывая Менискуса.

— Черт, у меня уже руки опускаются. Ну же, хватит меня ненавидеть. Я помогаю тебе выбраться на свободу, ты разве еще не понял?

— Лжец.

— Я не лжец. Каким ты был до того, как я появился? Да ты самой настоящей размазней был. Даже не разговаривал.

— Ты утверждаешь, что именно ты делаешь это для меня?

— Делаю что?

— Одаряешь меня новой силой. Ну, взять, к примеру, мою способность отращивать ногти на руках. А еще я умею делать кучу других вещей.

— Ага, у нас уже были «Люди-Х» — Человек-Магнит и Росомаха, а теперь еще и Менискус добавился — он умеет выращивать ногти на пальцах рук! Ха-ха, подожди-ка, начну плести для тебя королевскую мантию.

— Хорошо, — угрюмо буркнул Менискус. — Пусть даже это просто побочный эффект вирусной деятельности, ну и что? Если бы ты только знал… — Он вовремя спохватился. Он едва не произнес следующие слова: «Если бы ты только знал, какой силой я наделен теперь в Молле». Но Сияющий скорее всего просто расхохотался бы, услышав его признание. В любом случае, какой бы силой Менискус ни обладал, она пока еще действовала на подсознательном уровне, потому что он боялся использовать ее сознательно.

— Слушай, ничего страшного, — сказал Сияющий, метнув рулон туалетной бумаги в него и зажав оставшиеся гаечные ключи в руке. — Я просто учу тебя быть мужиком.

— Но мужчины обречены. Тепличные растения — название как нельзя кстати. Гид-экскурсовод каждый день твердит это.

Сияющий жеманно, по-бабьи взмахнул рукой и произнес высоким голоском:

— Я всего лишь тепличный цветок, не дышите на меня, а то я завяну. — Затем он фыркнул: — Чушь собачья!

Наоми кашлянула. Она стояла у передаточного лотка, в левой руке покачивался пакет с эмблемой «Тако белл».

— Послушай, гм, Каррера, помнишь, о чем мы тут на днях говорили?

Сияющий с глупой ухмылкой медленно повернулся к Наоми.

— Д-д-да? — спросил он тем же тонким бабьим голоском. Наоми скривила рожицу.

— Я спрашивала, сможем ли мы прийти к соглашению. — Она стащила рубашку через голову и расправила плечи, выставляя на обозрение ложбинку между грудей, затянутых в красный кружевной бюстгальтер.

— Я тебе сообщил условия, — безмятежно произнес Сияющий. — Те же, что и Бальдино. Сперма в обмен на свободу.

Пока они разговаривали, Менискус сел на кровати, поставив коробку с Чингисханом на колени, чтобы прикрыть собственную эрекцию. Вирусы заволновались при виде прыгающей перед Сияющим Наоми, которая ни разу даже не взглянула в сторону Менискуса. Менискус не знал, то ли он ревнует, то ли боится.

— Мэдди получила такое же предложение, как и я? — В голосе Наоми проскользнули обиженные нотки. Она окинула взглядом свое ладно скроенное тело и нахмурилась. — Ты сдурел, что ли?

СЕ рассмеялся.

— Я подумал, что ты не намерена принять мое предложение. Каждую ночь ты стоишь здесь и трясешь передо мной попкой, словно считаешь, что я просто возьму пробирку, кончу в нее и вручу тебе за просто так. Но условия сделки тебе известны. Когда ты собираешься отключить систему безопасности и выпустить меня? Наоми покачала головой.

— Во-первых, это противоречит моему обету бодхисаттвы. Во-вторых, я потеряю работу. В-третьих, секс меня не привлекает.

— А с кем это ты спала, что дает тебе основания утверждать, что секс тебя не привлекает?

— Понятное дело, с фаллоимитатором. СЕ фыркнул, услышав ее признание.

— Ладно, если пожелаешь, можешь засунуть его в свою миленькую крохотную щелку, но только после того, как откроешь дверь.

— Вирусы. Я не могу. — Наоми стянула брючки и отбросила их в сторону. Волосы на лобке она не брила, они торчали из-под полосок ее трусиков-стрингов ярко-рыжими кустиками, напоминая клоунскую шевелюру.

— Тогда наша сделка отменяется.

— Ты невыносим!

— Нет, ты ошибаешься. Почему бы тебе не применить силу, если уж так невтерпеж?

— О, типичный ответ мужиков. Властвовать и подчинять, верно? Именно так вы себя и вели бы, если бы всем заправляли. В отличие от мужчин, женщины не насилуют, Каррера. Когда мы принимаем законы, то они служат для вашей защиты, для вашего же блага.

— «Мы» не насилуем? Когда говоришь «мы», не примешивай свою драгоценную бабушку. Я знаю, почему ты не заходишь сюда. Ты смотришь на меня и трясешься от страха, что я наброшусь на тебя и изнасилую. Но тебе не известно, что значит быть изнасилованным. Это меня поимели на полную. Я не имею в виду непосредственное изнасилование. Я хочу сказать, меня вынуждали размножаться, не спросив на то моего согласия. У меня уже забирали силой сперму. Ваша драгоценная фемократия не желает видеть меня мертвым, они хотят запихнуть меня туда, где смогут безнаказанно использовать. Но мне не нравится, когда меня используют. Лучше быть беглецом, нежели позолоченной птичьей клеткой.