Лин Картер - Поиски Каджи

Когда топор рванулся к горлу самозванца, Шамад сперва сжал свои руки, а потом развел их в стороны, гортанно произнеся Слово. С очаровательных колец, надетых поверх перчаток, сорвались искры сверхъестественного пламени.

Проплыв в воздухе между его руками, они слились в шар белого пламени!

Он сверкал ярче тысячи солнц! Его обжигающие лучи ударили в лицо Каджи, и юноша закричал, закрыв глаза, которые в миг наполнились слезами. Страшная боль пронзила его голову, словно иглы внезапно впились его череп. Покачнувшись, он оступился, потом наклонился, споткнулся и упал.

Огненный шар пролетел над толпой и взорвался.

Непереносимый свет залил пиршественный зал.

А потом наступила тьма, черная и полная, так как тысяча свечей, разгонявших мрак и помогавших Лунным Богам в борьбе с Демоном Тьмы, разом потухли.

Зал был переполнен людьми, которые сыпали проклятия, кричали, покачивались и шатались в темноте, налетая друг на друга и на мебель. Их всех поразила слепота.

Первое, что почувствовал Каджи, это прикосновение мокрой тряпки к глазам. Каджи поплотнее прижался к стене и стонал, пока старый колдун промывал его окровавленные, затуманенные глаза холодной водой. Старый Акфуб тихо хихикал, выказывая симпатию к навзрыд рыдающему юному воину.

— Так близко… Так близко! Ах, мать Чауа! Он был… Я мог достать его!.. Боги… Мне предстоит вновь искать его, — рыдал юноша.

Вокруг него кричали, звенело оружие. Несколько зданий неподалеку пылали, и трупы висели на грубых, сделанных на скорую руку виселицах на каждой улице. Бунт бушевал в столице всю ночь. Поговаривали, что сокровища орды украдены. Джа Чэнс был жив, но ему пришлось запереться во внутренней цитадели своего дворца, чтобы посоветоваться с Богами, оставить или нет город ревущим, опьяневшим от ярости воинам, которых, словно безумцев, переполняла жажда крови.

Большинство же горожан временно ослепли во время взрыва ужасного огненного шара, вырвавшегося из рук фальшивого пророка.

Гонимые безумием из-за святотатства самозванца, замученные слепотой, воины орды обезумели, ринулись по улицам города, убивая всех встречных. Когда же ночь подошла к концу, выяснилось, что магическая слепота — дело проходящее. Но даже эта новость лишь в малой степени успокоила пьяную ярость обезумевших воинов. Так как Шамад был чужеземцем, белокожим человеком с Запада, то многие решили, что это — заговор выходцев с Запада. Кто-то выкрикнул подобное предположение и словно бросил лучину в озеро масла. Предводители орды явились из дворца, ревя о сокровищах и мести, а потом двинулись на бараки, где жили выходцы с Запада, круша все на своем пути и убивая всех подряд.

Западные воины, ослепленные той же магией, отступили, думая, что во всем виноваты изощренные восточные воины. Полуслепые армии сошлись в чудовищной битве.

Здания оказались охвачены огнем, улицы перегорожены наспех возведенными баррикадами, усыпаны окровавленными трупами. Черное небо посветлело от огня пожаров.

И все мечты Джа Чэнса об империи умерли в течение одной ужасной ночи убийств, безумия и разрушения. Даже если правитель переживет бунт, оставшись на троне, он может больше не мечтать о возрожденной империи…

Старый Акфуб нежно промокал влажные глаза Каджи, пока они не высохли. А потом колдун использовал успокаивающую мазь из своих запасов.

Израсходовав все силы в бессильном приступе ярости, Каджи распластался, словно груда старого тряпья, слепо уставившись в подернутое зарей небо.

Агония слепоты отступила. Он мог видеть, хотя только через день к нему вернулось орлиное зрение, которым он славился ранее. Такой же слепой, как и юноша, старик-колдун вывел незрячего Каджи в безопасное место. Каджи шел, положив руку на плечо старика, и неустанно благодарил его.

— А… Шамад? — наконец натянуто спросил молодой варвар.

— Скрылся… Скрылся. Исчез в ночи, и никто не знает, куда он отправился, — вздохнул Акфуб.

— Нам надо отправляться в путь, — прошептал Каджи.

— Конечно.

— Смогу ли я когда-нибудь насадить его на кончик клинка? Или он всегда будет ускользать от моей мести с помощью очередного хитрого трюка? — утомленно удивился юноша.

Старик лишь хихикнул.

— Ему некуда бежать, молодой господин, а вот один незначительный человек смеет предложить одному молодому человеку благородного происхождения прислониться к стене, по крайней мере, пока. Отсюда некуда бежать, только в бескрайние пески великой пустыни… Она словно безжизненное море с песчаными волнами и протянулась до самого края мира. А дальше края мира самозванец удрать не сможет…

— Удивительно… — только и пробормотал Каджи.

— Это правда, молодой господин. Но пойдемте! Смерти подобно оставаться здесь, когда слепота начинает постепенно проходить. В эту ночь воины орды перебьют всех выходцев с Запада. Мы должны собраться с силами и идти… Вот это монашеское одеяние скроет вашу белую кожу и ваши подозрительные глаза… Но сначала мы должны добраться до постоялого двора и забрать наших лошадей, а потом добраться до ворот Чемедиса и ехать по следам самозванца, пока мы снова не упустили его.

Они так и сделали, и когда Куликc — звезда, которая была солнцем этого мира, встала над краем мира Гуизанга, два искателя приключений отъехали от разрушенных стен Чемедиса, направляясь на восход.

Где-то впереди скакал Шамад в сопровождении своего чудовищного слуги.

И еще один путник двигался в том же направлении. Почти наступая на пятки сбежавшему самозванцу, ехала молодая девушка с огненно-золотыми волосами. Она погоняла огромного коня, а огромный волк равнин бежал рядом.

Тьюра единственная видела бегство Шамада. Возможно, магические силы Белых Ведьм Заромеша окутали ее, придав достаточно сил, чтобы противостоять ослепляющим лучам огненного шара. Так или иначе, она видела, как фальшивый Пророк и его змееподобный слуга бежали на заре, и огнегривая девушка последовала за ними.

Но Каджи ничего об этом не знал.

Не знал об этом и Шамад.

Однако судьбы их оказались связаны, и все они встретились на краю мира.

Холмы — круглые возвышенности серой земли — поднимались, словно колени великанов, а за ними далеко на востоке, словно сами великаны, устремились в небо огромные горные хребты. Они были старыми и изъеденными временем, эти горы. Ветер и непогода за миллионы лет сточили их острые шпили и напоминающие клинки утесы.

Горы протянулись с севера на юг, разрезав огромную пустыню, лежавшую к востоку от Чемедиса. Они стали непроходимым барьером для любого путешественника, который решил бы отправиться дальше на восток. Но огнегривая девушка уже проехала много лиг, преследуя самозванца Шамада, и горы казались не тем препятствием, что могли бы остановить ее.