Майкл Стэкпол - Призрак войны

Итак, примерно на такой ноте я осознал, что оказался обеими ногами на минном поле, о существовании которого и не подозревал. Выйти с него, сохранив все части тела при себе будет непросто. Я пожал плечами. Если вся эта история меня убьёт, по крайней мере, я умру в чистом белье.

Я спросил Летисию насчет душа. Она показала мне дорогу за дверь и в угол, где были сооружены водостоки. Шланг имелся, но занавеса или чего-то подобного не было, поэтому я бесстыдно оголился и вымылся. В качестве полотенца я использовал мою старую рубашку, затем натянул свежий наряд и вернулся в тюрьму.

С моего белья и прочей одежды были срезаны все бирки. Это меня немного удивило, по-скольку предполагало больший уровень профессионализма, чем ожидавшийся мной от ПЭФ.

Отсутствие бирок добавит работы местным ищейкам отслеживающим деятельность ПЭФ.

Только по одному этому многое можно было сказать, но я решил, что Партизан просто хочет впечатлить своим опытом людей. Это был неплохой способ повысить их уверенности в себе и он означал, что они знали его не так уж давно.

Я усмехнулся и подумал о вечере в баре перед дракой. ПЭФ, возможно, появился только по-сле того, как рухнула сеть. Главный Партизан явно прибыл для формирования организации, но по чьему приказу? Причина – власть – была очевидна, но менее очевидно было то, у кого её должны отнять и кому передать. По мере подготовки станет ясно, как будут разворачиваться события и у меня все зудело от нетерпения узнать, кто подписывает Главному Партизану чеки.

Один из похитителей с предыдущего вечера появился в проеме двери. Он бросил мне куртку, которую я легко поймал.

– О, кожа! Нам можно носить такое?

Он мгновение колебался.

– Ну да, это же для маскировки, разве нет?

Я кивнул.

– Разумно. – Натянув куртку, я сунул в один из карманов бутылку воды. Я последовал за мужчиной через дверь здания и вышел в переулок. В конце улицы был металлический забор из гофрированных листов, поэтому мы вернулись назад к месту ответвления другого переулка и прошли через ворота во двор многоквартирного жилого дома для бедноты. На парковке он направился к старой модели ховера «Гайдзин» и указал мне на место водителя.

– Ты хочешь, чтобы я вел машину?

– Просто делай то, что я тебе скажу и все будет отлично.

Я уселся за руль и ввел код зажигания, который он мне сообщил. Двигатель заурчал на первой же попытке. Я вывел на вспомогательный монитор технические характеристики машины и стало видно, что хотя машинка выглядела непрезентабельно, её двигатель был отрегулирован просто идеально или даже лучше.

– А этот монстр способен мчать.

– Да, но если мы не будем сильно невезучими, то это не потребуется. Веди, тихо и спокойно.

Я поднял ховер на воздушную подушку и мы отчалили. Он заставил меня накручивать по городу ленивые круги, пока высматривал в зеркало заднего вида нет ли за нами хвоста. Ничего не заметив, он начал указывать мне направление, уводя нас назад в центр Овертона. Когда мы оказались поблизости от главного управления полиции, я начал немного нервничать. Это, казалось, забавляло моего спутника.

– Расслабься, – сказал он. – Мы просто продолжим начатое другой группой.

– И что мы будем делать? – Когда я задал этот вопрос, показался Замок де Рейс.

Он усмехнулся.

– Ждать и наблюдать. Припаркуйся где-нибудь здесь и смотри в оба. Мы у ворот врага и скоро мы собираемся их снести.

Овертон

Яфа, Хелен

Префектура III, Республика Сферы

21 ноября 3132 года

Я припарковался на улице, удачно попав в свободное место между машинами и мы профланировали вниз до небольшого бистро с открытой боковой площадкой на тротуаре, откуда мы могли легко наблюдать за зданием полиции. Он сидел лицом к управлению, а я под углом, так что здание располагалось слева от меня и я мог видеть наш ховер, оставшийся справа. У Рея был небольшой наладонник, с которого он, как казалось, читал местные новости, но его большой палец нажимал на кнопку всякий раз, когда кто-то входил в здание или выходил из него.

Мы между собой много не разговаривали. Вообще-то, он больше сказал официантке, заказывая свой эспрессо, чем мне. Это оставило меня наедине с моими мыслями и наблюдениями.

Рей упомянул замену другой группы наблюдения, но я не видел, чтобы он сигналил кому-нибудь о нашем прибытии на место, и не видел, чтобы кто-то убрался. Я уже заключил, что для осуществления своего плана Главный Партизан должен задействовать ещё, по крайней мере, одну ячейку. Привести меня так близко к главному управлению полиции было не очень-то умно, так как существовала вероятность появления рядом Рейса, который мог меня заметить.

В то же время я сильно сомневался, что Рейс будет ожидать встретить меня на его территории. Если он даже и ожидал чего-то подобного, как это могло навредить? Рейс возьмет меня в оборот? Даже если бы я решил ему все рассказать, то рассказать я мог очень мало. То место, в котором меня держали, вероятно уже было покинуто, и после окончания нашей смены Рей укажет дорогу на другую точку.

Я заказал много горячего кофеина и позволил себе расслабиться, пока попивал его маленькими глотками. Остальной народ подобным же образом наслаждался теплыми деньками начала хеленской осени и немало общительных людей толкалось в магазинах, закупаясь к предстоящим праздникам. В их разговорах я смог уловить намек на тревоги, уже распространявшиеся как пожар в низших слоях общества. Последние события оказали сильное влияние на интеллигенцию и, хотя она, может быть, устойчивей к подобному давлению, со временем оно надломило бы и её.

Коллапс системы связи КомСтар был равносилен крупному землетрясению. Все знают, что земля не должна двигаться, поэтому когда она начинает трястись, это кажется просто неестественным. После такого не остается в конечном счете ничего, чему можно верить. Солнце всегда встает по утрам, но поднимется ли оно завтра? Может и нет.

КомСтар всегда давал людям возможность общаться между планетами. Доступность связи была цементом, скреплявшим общество изнутри, поскольку способствовала формированию спроса на рынке и внушало новые идеи. Как только приходили новости о последнем писке моды на Новом Авалоне или Таркаде, начинало появляться все больше народа, желавшего того же. Промышленность развивала бешеную деятельность, стремясь удовлетворить образовавшийся спрос, а довольные потребители формировали довольное население. Пока люди считают себя не хуже всех остальных во вселенной, они счастливы.

Средства массовой информации также могли оказывать как побуждающее, так и сдерживающее влияние. Проводя реформы Стоуна, Дэвид Лир ясно осознавал, что информация – ключ ко всему. Когда приходившие сообщения новостей восхваляли, скажем, народное творчество определенного национального меньшинства, или усилия местного движения по борьбе с загрязнениями окружающей среды, это побуждало людей имитировать подобное поведение. Когда приходившие новости порицали какую-нибудь несправедливость, все немедленно сплачивались, желая с ней бороться. Республиканские власти использовали этот рычаг воздействия, финансируя общественные программы и деятельность, позволявшие демонстрировать массам вдохновляющие результаты, а успешные действия такого рода порождали, в свою очередь, ещё большее количество стимулирующей информации.