Дмитрий Матяш - Выход 493

Зафурчал и «Чистильщик», ритмично поднимая клапан на высившейся над капотом выхлопной трубе и тем самым словно подтрунивая над засрамленной «Бессонницей», мол, видишь, вояка, я десять лет жизни плуг тягал по сельским полям и завожусь с пол-оборота, а ты… салабон армейский! Не того танком прозвали, эх…

Зато ты выглядишь, как перекормленный бегемот, — огрызнулась «Бессонница», приведя в движения гусеницы, — и тянешь свой вагон, как теща чемоданы. Тоже мне герой нашелся! Дер-р-р-рёвня!

«Монстр» со своей устрашающе-зубастой карикатурой на клине решил не соваться в их разборки. В последнее время он тоже чувствовал себя не лучшим образом. Давал о себе знать спринт, в котором они участвовали утром. Бежать на всех парах ему, оказалось, не так уж и легко.

В дверь Базы-1 постучали.

Андрей хоть и не спал, и даже не мечтал, а всего лишь отвлеченно наблюдал из кресла за тем, как, выполняя непонятные движения взад-вперед, разворачиваются боевая машина пехоты и трактор, от неожиданности подпрыгнул на месте, будто ему в задницу воткнули иглу. Выругавшись, он соскочил с кресла, подобрался к правому панорамному иллюминатору и выглянул наружу. Кто-то стоял спиной к двери, провожая взглядом уезжающие машины, в черном сталкерском костюме, уперев руки в бока и нетерпеливо притопывая ногой. Невысокого роста и с торчащим из-за спины «штайром» — автоматической винтовкой, которой в Укрытии награждали только самых отважных сталкеров. Кто именно это был, Андрей узнать не мог — из опознавательных знаков у того была лишь нарукавная нашивка с так называемым «цветком Радия» (черно-желтым пропеллером), и цифрой тринадцать под ней.

Вот идиоты, — мысленно выругался он, — ну почему не сделать так, чтобы мне было понятно, чье грызло прячется под тем шлемом? Написал бы сбоку как тебя зовут, или что?

Потому что по инструкции, — тут же вспомнились слова Крысолова с одной из лекций, — если «коробка» уже расформирована, вы не должны никому открывать дверь, не получив надлежащей инструкции от старшего по борту. Даже если на шлеме у того будет написано «Я — братан из «Монстра»! без прикрытия с других баз, предварительной проверки и разрешения на открытие дверей — вас в базе просто нет.

Сзади зашипела рация:

— Одинокий один, форма одежды номер четыре, и готовься на выход. За тобой сейчас придут.

Как же я ненавижу этот голос, — подумал Андрей, узнав в нем своего ночного обидчика.

Ему хотелось сказать в ответ что-то резкое, — не вызывающее и, упаси Боже, не оскорбительное, — а именно слегка выступающее за дозволенные между начальником и подчиненным рамки. Так, чтобы потом можно было бы, если что, без труда оправдаться. Ну, типа, извините, не расслышал, радиопомехи и все такое. Кое-какие заготовки даже готовы были слететь с его языка. Но…

— Одинокий один понял. Выполняю.

Он уже отложил в сторону ненавистный шлем и взялся натягивать штаны СЗК-5656М, как в дверь снова нетерпеливо постучали.

— Секунду! — выкрикнул он, в спешке облачаясь в костюм, который делал его похожим на боевого киборга, словно срисованного из тех ныне вызывающих лишь снисходительную улыбку, обложек фантастических книг.

Оставался шлем. Андрей посмотрел на него как на заклятого врага, с которым ему все же пришлось подписать временное перемирие для достижения общих интересов.

На всякий случай поклацал фонариком, направляя пучок света то на дверь, то на пол, послушал свист прибора ночного видения. Затем, отвешивая злосчастному шлему подзатыльники, выключил и фонарик и НВ-прибор, громко выдохнул, будто собирался осушить стопку водки, и с выражением лица, как перед чисткой забитого унитаза, надел его на голову. Застегнул все шесть застежек, протер широкое забрало.

Чувствую себя, как деталь в моторе, — раздосадовано подумал он и направился к выходу, прихватив по пути свой «калаш».

О том, что перед ним не обычный сталкерюга из «Форта», с каким-нибудь дерзким прозвищем, который будет обязательно идти первым, многозначительно молчать, громко сопеть и периодически подавать команды, которые ему, Андрею, нужно будет, как послушной собачонке, незамедлительно выполнять, он понял сразу. Нет, возможно, насчет команд он и ошибся, а что до остального — угадал. Ведь не нужно обладать сверхсообразительностью, чтобы увидев, как плотно облегает спецкостюм налитую грудь, как вырисовываются на фоне плывущего тумана крутые бедра, как грациозно, царственно и победоносно отставлена в сторону изящная ножка, понять, что за зеркальным забралом, совсем не похожего на их шлема скрывается лицо девушки. Да и насчет опознавательных знаков — промах, потому что если внимательнее присмотреться, на левом рукаве костюма вышита оса с торчащим из полосатого брюшка жалом.

Юля!

Такого сюрприза Андрей никак не ожидал. Он был готов ко всему, но имя этой особы он не вписал бы и в самую последнюю графу списка «Кто бы это мог быть?» А потому, находясь в жуткой растерянности и не осознавая, насколько глупо это выглядит, сделал шаг назад, словно перед распахнутой дверью стояла не девушка, а чудовище. Мысли в его голове спутались в один разноцветный клубок. Одни напоминали о том миге, когда Андрей, впервые оторопело уставился на нее, хоть и одетую в мрачную черную форму и обутую в армейские ботинки, но все же такую стройную, утонченную, величаво ступающую по трапу. Другие — о случае в медблоке, ведь именно она бросила на него ту тварь. Третьи — о его сне и об валяющихся на полу пуговицах.

— Пошли, — она кивнула и, не дожидаясь пока Андрей обретет дар речи, мягко, как кошка, ступая по щербатому дну реки, в считанные секунды растаяла в тумане.

Андрей спохватился, словно отойдя после цыганского гипноза, и хлопнув за собой дверью, ринулся вслед за исчезнувшей в молочно-желтых клубах Юлией.

— Э, молодежь! — из кабины «Монстра» высунулось суровое, изборожденное шрамами лицо Тюремщика. — У вас в запасе минут двадцать, не больше! Постарайтесь успеть, чтоб я за вами не шел. Возникнут проблемы — запускайте «сигналку». — Потом добавил мрачно: — Если я ее увижу, считайте вам повезло.

Юля шла молча и, ясное дело, впереди.

Андрей все норовил поравняться с ней, но как только их плечи становились на одном уровне, тут же либо возникали какие-то помехи на дороге, отталкивающие его назад, либо она сама меняла направление, словно специально не давая возможности Андрею догнать ее. Утешительным призом для него оставались лишь ее вкусный, божественный запах, который он втягивал в себя через приподнятое забрало, будто ничего лучше в жизни ему вдыхать не проходилось, и не менее приятное созерцание ее сочных ягодиц. О, ради одного этого стоило идти позади нее.