Вячеслав Шалыгин - Бой с Тенью

— Газом?

— Может быть, и газом, но тогда очень нестойким, ведь я-то жив…

— Если это произошло достаточно давно…

— Нет. Мне кажется, я видел тех, кто с ними расправился. Несколько черных силуэтов ушли в сторону города. Между деревьями рассмотреть их было трудно, но, кажется, они были в плащах.

— В балахонах? — холодея от внезапной догадки, уточнил Соловьев.

— Или в балахонах… В чем-то длинном.

— Надо возвращаться! — Андрей невольно втянул голову в плечи.

— На дисках? Оба левых колеса проколоты.

— Лучше, чем пешком.

— Ладно… …Обратно на базу они приехали уже затемно. Евгений отправился к коменданту за новыми колесами, а Соловьев поднялся прямо в тактический зал. При новой загруженности семиэтажного «домика» это было единственное, кроме личных комнат, пристанище Управления. Даже Сноровский не смог отстоять свой кабинет, уступив его Безносову, и был вынужден перенести рабочее место прямо в номер. На пороге зала Андрея встретил, как всегда в последнее время, возмущенный Филиппов.

— Андрей Васильевич, что за безобразие?! Почему нас уплотняют?!

— В каком смысле?

— В каком?! Половину наших сотрудников выселили из комнат, выдали по койке и комплекту постельного белья и предложили на выбор — обосноваться в коридоре или подселиться к своим товарищам. Я теперь проживаю в одной комнате с Игорем. Вера вон вообще в зал перебралась. Иван Павлович свои права отстоял, но только потому, что совместил комнату и кабинет. Вас, конечно, не трогают, но ведь и мы не какие-нибудь…

Он закончил фразу замысловатым жестом.

Соловьев отстранил Анатолия и заглянул в зал. Вера сидела за столом, растерянно глядя на проекционный экран компьютерной системы. По нему ползла израненная ссылками лента сетевой газеты.

— Идем, — Соловьев поднял стоящую в углу сумку с ее вещами.

— Да я могу и здесь, — девушка покосилась на ухмыляющегося Филиппова.

Андрей молча взял ее под локоть и вывел в коридор.

Его комнату пока действительно не «уплотнили». Вера устало села на край кровати и вымученно улыбнулась.

— Я принесу что-нибудь на ужин, а ты пока располагайся, — Андрей взглянул на часы. — Что и где лежит, ты уже знаешь.

— Я сначала в душ…

— Хорошо. Я скоро… …К двери столовой скотчем был приклеен листок с надписью красным фломастером: «Все в сад! Полевые кухни там! Комендант». Андрей сначала хотел поступить так, как рекомендовал комендант, но почему-то передумал и постучал. Дверь тут же приоткрылась, и в щели появился любопытный глаз. Смерив Соловьева долгим взглядом от ботинок до макушки, глаз моргнул и исчез. Дверь открылась, и придерживающий ее за ручку долговязый воин махнул рукой, приглашая Андрея войти.

— Дохлый, еще три персоны, и шабаш! — крикнул кто-то из-за линии раздачи. — Остальных гони столоваться на улицу!

— Тут этот, — откликнулся Дохлый, — братишка…

— Какой? Краб?

— Нет, штатский…

— А-а, этого впусти.

— Впустил уже.

— Сюда, Андрей Васильевич, — наконец вынырнувший из-за линии повар в белоснежной накрахмаленной рубахе поверх пятнистой формы указал на самый дальний столик. — Из ваших еще кто-нибудь придет?

— Не знаю. Одну порцию я с собой заберу. А в медпункт вы относили?

— А как же! И обед, и ужин, вот только что. Ваш старлей уже почти здоров. Обещал на завтрак самостоятельно прийти. Крепкий мужик.

— Только кактусы мне загубил, — буркнул от дверей долговязый.

— Цветок можно новый посадить, а башку новую не привинтишь, — назидательно заявил повар. — Он, может быть, всех спас. Во-от, а ты ворчишь!

Несмотря на военное положение, ужин был качественным и обильным. На продуктах подчиненные Безносова не экономили. Пока повар старательно готовил «порцию с собой», Андрей успел основательно подкрепиться и даже почти допил не по уставу крепкий кофе. «Почти», потому что его отвлек вездесущий мысленный голос неизвестного советчика.

«Приятного аппетита».

«Нигде от тебя не укрыться, — недовольно отреагировал Соловьев. — Кофе хочешь?»

«Спасибо, я уже пил».

«Ты где-то поблизости? Ты один из „тунгусов“?»

«Нет, но я действительно всегда поблизости».

«Я ездил в город. Вернее — пытался съездить».

«Я знаю».

«На дороге была какая-то странная засада…»

«Из мертвецов? Знаю».

«Кто их убил? Черные воины с Келлода?»

«Твой спутник оказался весьма наблюдательным».

«Так да или нет?»

«Тебе дан последний шанс, — заявил Некто вместо прямого ответа. — Если ты им не воспользуешься, черные воины больше не станут убирать засады с твоего пути».

«Так они, оказывается, „хорошие“? А я думал, это подручные Сущности».

«Ты поверил в нее?»

«Начинаю верить, что тут поделаешь? Хотя бы судя по тому, как „везет“ келлам, можно прийти к выводу, что какая-то напасть им все-таки мешает».

«Однако ты не делаешь ничего, чтобы сойти с неверного пути».

«А что я могу сделать?»

«Принять решение можешь только ты сам. Я и так показал и рассказал тебе больше, чем следовало. Дальнейший выбор за тобой. Ты должен сделать его самостоятельно. Иначе будет еще хуже. Имей в виду одно — поблажек и бесплатных советов больше не будет. Сущность выбрала тебя в качестве своего проводника в этом мире. Если ты не найдешь верное решение — станешь ее орудием. Пассивное сопротивление и медитация в этой ситуации не помогут. Ты должен действовать. Разумно и взвешенно».

«А если я просто сяду сложив руки и буду ждать, чем все закончится?»

«Тебе это не удастся. Не та обстановка. Рано или поздно ты будешь вынужден встать и окунуться в гущу событий, но уже будучи подручным Проклятия».

«Ты что-то недоговариваешь».

«Верно. Недоговариваю, но не из желания потрепать тебе нервы. Просто мне не очень приятно произносить такие слова…»

«Если я встану на сторону Сущности, ты отдашь черным воинам приказ о моем уничтожении?»

Соловьев почувствовал, как со дна души поднимается волна гнева и обиды.

«Я не могу отдавать приказы черным воинам, но в главном ты прав. Если ты станешь проводником Проклятия, то погибнешь. А заодно и все, кто был с тобой в мысленном контакте. К сожалению, иначе нельзя».

«Чтоб ты сдох вместе со своими черными балахонами!»

Андрей вскочил и опрокинул кофе. Темно-коричневая жидкость расплылась по белой пластиковой поверхности стола бесформенной лужей. Все обедавшие в столовой офицеры обернулись в сторону разбушевавшегося «братишки», а Дохлый даже сделал к нему пару шагов. Соловьев обвел их лица невидящим взглядом и быстро прошел к выходу.

Как ловкий повар сунул ему в руки пакет с едой, Андрей даже не заметил. То, что он вернулся в комнату не с пустыми руками, обнаружила только Вера. Пока она расправлялась с ужином, Соловьев стоял в ванной перед зеркалом и разглядывал свое произвольно гримасничающее отражение. Почему-то чаще всего оно становилось похожим на лицо Бориса. Возможно, потому, что в трудные моменты друг всегда был рядом, и сейчас Андрею его отчаянно не хватало… …Вера помогла ему отвлечься всего на час, но этой паузы было достаточно, чтобы нервы успокоились, а мысли выстроились в более-менее стройные ряды. Девушка уже давно спала, а он лежал и пялился в потолок, по которому то и дело пробегали полосатые отсветы фар и тени играющих с лунным светом облаков. Размышлять о превратностях судьбы было трудно и неприятно. Мысли все время застревали в узком промежутке между Сциллой — желанием уйти на дно, спрятаться в самом глухом местечке самого отдаленного региона, и Харибдой — неожиданно навалившейся на плечи горой ответственности за все и всех. Протиснуться дальше не давали сомнения, вернуться — ужасные реалии катастрофы. То есть выхода из странной ситуации он пока не видел.