Вячеслав Шалыгин - Бой с Тенью

Сноровский окинул Андрея внимательным взглядом и обреченно махнул рукой.

Соловьев торопливо сбежал по выщербленным ступенькам мокрого крыльца и уселся на заднее сиденье рядом с Феликсом.

— Что ты забыл в тюрьме? — негромко поинтересовался Сошников.

— Устроишь мне свидание с Призраком?

— С Призраком?! Зачем?

— Просто скажи, да или нет?

— Попробую, но я же не полковник, а старлей…

— Федеральной безопасности, — уточнил Андрей. — Мне не нужно его освобождение, только свидание. Очень нужно.

— Ну, если очень…

Евгений стоял навытяжку, сжав кулаки и глядя прямо перед собой. Безносов мрачно поигрывал ручкой, а Сноровский ходил по кабинету взад-вперед, как маятник.

— Не ожидал… — Иван Павлович наконец остановился и сокрушенно покачал головой.

— Виноват, — откликнулся Евгений.

— Да не от тебя, от Соловьева. Сбежать в самый ответственный момент! А то, что ты его упустил… недоработка, конечно, только не твоя, а моя. Видел я, старый пень, как он прогрессирует, но отнесся к этому без должного внимания. Теперь ищи его! Он уже и внешность сменил — мама не узнает, и сознание чье-нибудь скопировал.

— Я боюсь, что не просто «чье-то», — буркнул Безносов, не поднимая взгляда. — Зачем он с Призраком встречался?

— Я ждал его в машине…

— А Феликс что говорит?

— Сошников в комнату тоже не заходил. Только провел его внутрь и, когда они поговорили, вывел за ворота. Так получилось, что наша машина за углом стояла. Феликс клянется, что, когда они вышли из ворот, Соловьев был рядом, а когда старлей повернул за угол — он уже исчез. Сошников вернулся — там возвращаться-то было ровно шаг! — а за углом никого. Андрей словно испарился.

— Кусты там или другие укрытия были?

— Нет. Пустырь в километр шириной.

— Ничего не понимаю. Он что, еще и летать научился?

— Скорее — глаза замыливать, — высказался Безносов. — То, что келлский чекист не увидел Соловьева, вовсе не означает, что его там не было. Знаю я такие фокусы. Даром, что ли, он телепат? Кто может прочесть чужие мысли, тот может их и внушить.

— Но зачем?

— А ты тоже в тюрьму сгоняй и еще допроси раз этого Призрака.

— Не скажет.

— Вот именно. Что-то этакое они с твоим Соловьем затеяли. Боюсь, как бы не совместное предприятие.

— Ты с ума сошел?! Да Соловьев должен этого парня ненавидеть самым лютым образом! Ведь он убил Бориса!

— Это все эмоции. К серьезным делам они отношения не имеют.

— Для тебя, циника со стажем, может, и эмоции, а для Андрея — принципиальнейший вопрос!

— Почему же ты, пан Иван, если так хорошо его изучил, не смог предотвратить эту выходку?

— Соловьев что-то узнал. Что-то важное.

— Что? От кого? Почему мы не в курсе?

— Пока не знаю, но какой-то неведомый информационный канал у него был.

— Не «ВТ» случаем?

— Нет, на линии все время Федор дежурит. Он бы доложил.

— А эта келлская карточка?

— Она у него только вчера появилась, а мудрить он начал раньше.

— Выходит, у нас завелись крысы, — Безносов развел руками. — Придется искать… …Снег выпал абсолютно неожиданно. В общем-то, ему давно было пора укутать измученную дождями и ветром землю уютным белым одеялом, но все равно мгновенное преображение унылой серо-коричневой слякоти в яркий белый ковер воспринималось как маленькое чудо. Вера провела пальцами по запотевшему стеклу, и ей стало видно не только газон и дорожку, на которой толпились уже переодевшиеся в белые комбинезоны «тунгусы», но и опушку леса. Там тоже бродили белые фигуры, вился легкий дымок маленького костра и еще несколько дымков из выхлопных труб «тунгусских» внедорожников. База жила своей непонятной жизнью, не обращая внимания на то, насколько красивой стала окружающая местность: девственно-чистой, с замершими деревьями в белых шапках и искрящимися в лучах солнца обледеневшими кустами. Маленькие пятнышки лиц и большие — машин почти не портили развернувшегося вокруг великолепия. Вера задержала взгляд на одном из маленьких пятен. Воин шел от края леса к зданию. Над его головой взвивались и исчезали едва заметные облачка пара, а позади оставались темные следы. Слой снега был пока не слишком толстым. Солдат, похоже, улыбался. Вера собралась перевести взгляд на ребят, ожидающих его у крыльца, но тут над головой воина вспыхнул какой-то странный нимб. Красный и словно состоящий из веера брызг. Он вспыхнул и тут же исчез, осев на плечи, руки и грудь светло-вишневыми пятнами. Воин споткнулся на совершенно ровном месте и упал лицом в снег. Вера пока ничего не понимала. Толпившиеся у крыльца «тунгусы» словно растворились, а по зданию разнесся уже знакомый сигнал тревоги. Девушка прильнула к стеклу, пытаясь рассмотреть, куда делись солдаты, но окно вдруг коротко звякнуло, и Вера почувствовала, как по щеке потекла теплая струйка. Она удивленно прикоснулась к лицу и обнаружила, что пальцы испачканы кровью. Девушка в ужасе отшатнулась от окна и увидела, что в стекле появились три круглых дырочки, от которых во все стороны расползлись длинные изогнутые трещины.

В дверь постучали, и Вера растерянно обернулась. Дверь была закрыта на замок, но подойти к ней девушке мешал парализовавший ноги страх.

— Вера! — донесся из коридора голос Филиппова. — Срочно в подвал! Вера, с тобой все в порядке?! Почему молчишь?!

— Я… — голосовые связки почти не слушались. — Я иду, Толя…

Филиппов ее, видимо, не услышал. Он постучал еще громче и даже попробовал толкнуть дверь.

— Она там, я уверен, — сказал он кому-то. — Надо взять у дежурного второй ключ. Вдруг что-то случилось?

— Некогда, — ответил ему незнакомый голос.

За репликой последовал тяжелый удар, и дверь, возмущенно тявкнув отлетевшим язычком замка, распахнулась.

— Жива? — Анатолий вздохнул с облегчением. — Что с лицом?

— Поцарапало…

— А дверь почему не открыла?

— Я… даже двинуться не могу…

— Это бывает. Пройдет, — успокоил ее сопровождающий Филиппова воин. — Поехали, барышня.

Он легко подхватил ее на руки и двинулся к выходу.

Спустя минуту они уже выходили из лифта на уровне, который располагался гораздо глубже подвала. Воин так и не поставил Веру на ноги. Он по-прежнему легко пронес ее по низкому, покрашенному под потолок зеленой краской коридорчику до массивной двери с аккуратным красным крестом и только здесь позволил ноше принять вертикальное положение.

— Эй, доктор, примите под расписку! — солдат ударил по двери кулаком.

— Кого? — из лазарета выглянула всклокоченная голова доктора Пашкова, одного из членов аналитической группы. — А, Верочка, заходите…

Вера почему-то боком протиснулась за дверь и покосилась на оставшегося в коридоре воина.