Вячеслав Шалыгин - Бой с Тенью

— Принял, — заметив ее смущение, поспешил заявить Пашков. — Спасибо, Краб.

— Рад стараться, — пробормотал солдат. Было видно, что ему не хочется уходить, не назначив Вере свидания, но нужных слов в его арсенале никак не находилось. Он помялся с ноги на ногу еще несколько секунд и, вздохнув, ушел.

— Мне так неудобно, — Вера оглянулась. — Володя, мне надо…

— Вон там, за ширмой, — Пашков махнул рукой в дальний угол. — Что с лицом?

— Стеклом царапнуло…

— Это мы сейчас, — доктор открыл стеклянный шкафчик и достал оттуда бутылочку со спиртом. — Лучше, конечно, перекисью, а после йодом… — Он смочил спиртом ватку, а затем выдвинул ящик, и на столе появился обычный граненый стакан. — Но мы пойдем дальше… Управилась?

— Да, — Вера смущенно натянула свитер, чтобы он прикрывал ее бедра как можно ниже.

— А-а, — Пашков плеснул из склянки в стакан и указал покрасневшими глазами на древний, не раз перекрашенный платяной шкаф. — Под пулями чего не бывает? И у мужиков между колен слабеет… Там много барахла припасено, посмотри.

Вера, густо покраснев, открыла шкаф и обнаружила там приличные запасы одежды. Начиная от нижнего белья, причем женского тоже, заканчивая утепленными комбинезонами двух универсальных размеров: большого — от пятидесятого и выше и маленького — от того же, но вниз.

— Расчет на то, что тут будет еще и медсестра, — пояснил Пашков, кивнув, когда девушка показала ему женские трусики с фабричной этикеткой и вопросительно округлила глаза.

Он рассеянно проследил, как Вера стягивает мокрые джинсы, и, словно задумавшись, одним глотком выпил налитый в стакан спирт.

Ни закусывать, ни запивать доктор не стал. Просто постоял недолго, задержав дыхание, а затем понюхал ватку. Вера к тому моменту уже переоделась и проспиртованную ватку у него отняла, чтобы использовать по прямому назначению.

— Стрельба пошла по всей территории?

— Я не знаю, — Вера пожала плечами и поморщилась — спирт щипал ранку. — Меня почти сразу… эвакуировали.

— В этот раз кто-то серьезно навалился, — доктор задумчиво взглянул на склянку.

Прерывая его размышления, дверь в медпункт открылась, и на пороге возник Филиппов. Он был крайне возбужден, однако достаточно собран. Во всяком случае, бутылочку со спиртом он приметил сразу. Перехватив его взгляд, Пашков щедро наполнил стакан на четверть и подвинул его по столу.

— А запить…

— Вот, — доктор поставил на стол пластиковую бутылку без этикетки, — вода.

— Прорвались, гады, — выпив и запив, сипло произнес Анатолий. — Сюда их, конечно, не допустят, но Иван Палыч приказал на всякий случай собраться в эвакоблоке. Это там, за шестой пусковой.

— Я не видела Андрея… Васильевича, — опомнилась Вера. — Он здесь, в подземелье?

— Говорят, он уехал, — надевая куртку, ответил Пашков. — Ночью.

— А ты разве не знала? — Филиппов осклабился. — Вместе с многоуважаемыми келлами и Евгением Александровичем.

— Я видела Женю у лифта…

— Это так, он вернулся, а вот остальные где-то загуляли.

— Это может быть опасным!

— Ну, не опаснее, чем сидеть в эпицентре, как мы, — возразил Пашков, выталкивая гостей за дверь. — Давайте-давайте… …Филиппов шел уверенно, иногда отпуская поясняющие реплики, хотя и без его подсказок заблудиться в подземелье было бы трудно. Многочисленные таблички с указателями, выдержками из инструкций и тонизирующими возгласами вроде «Стой!» или «Убьет!» вели по таинственному подземному зданию не хуже гида. Тем не менее нужную дверь сотрудники благополучно пропустили.

— Назад, — в спины троице бросил Евгений, выглядывая из эвакоблока в коридор.

— Задумался! — чтобы скрыть смущение, воскликнул «бывалый» Филиппов.

— Тут же написано.

— Да я и без надписей помнил, куда идти. У меня память — дай бог каждому! Просто задумался…

— Для храбрости приняли? — потянув носом, спросил Евгений.

— Для снятия стресса, — ответил Пашков. — Символически.

— Заходите, — офицер скрылся в блоке.

В эвакоблоке было тесновато, но свежо, словно выход на поверхность располагался не в ста метрах над головой, а непосредственно за приоткрытой бронированной дверью номер два. Большинство собравшихся в этом проходном отсеке людей было из обслуживающего персонала. Из всей аналитической группы, кроме Евгения, Анатолия, Веры и доктора, здесь были только Сноровский и Федор.

— А где остальные? — поинтересовался Филиппов.

— Остались наверху, — ответил Иван Павлович.

— Попали в плен?! — ужаснулся Анатолий.

— Вряд ли им что-то грозит, — не слишком уверенно сказал Сноровский. — Они же штатские.

— Мы тоже не военные, но нас вы почему-то прячете, — возразил Филиппов. — Может быть, пока не поздно, пойти и сдаться? Оружия у нас нет, ни в каких боевых действиях мы не участвовали. Что мы, не договоримся?

— Думаешь, они тебе поверят? — возразил Пашков. — Звезданут в запале промеж бровей, и весь разговор.

— Ты их прямо какими-то фашистами себе представляешь, — Анатолий упрямо покачал головой. — Иван Павлович, мы имеем право на самостоятельный выбор?

— Имеете, — Сноровский усмехнулся. — Вот дверь. Если такой смелый, иди, договаривайся.

— А вы?

— А мы будем ждать.

— Чего? У моря погоды? Конца войны? Светопреставления?

— Это как повезет. Только во всех этих случаях здесь будет тепло и сухо. А главное — безопасно.

— Вы и раньше утверждали, что на базе безопасно, а что получилось? Не удержали «тунгусы» своих позиций! В норы забились!

— В норы они только нас спрятали, — хмуро возразил директор.

— А мы их об этом просили?!

— Толя, хватит бузить! Хочешь правду найти? Иди наверх, тебя никто не держит. А здесь нечего скандалы устраивать.

— Никаких скандалов я и не устраиваю! Я хочу получить ответ на один простой вопрос: кто позволил вам решать за других, жить им или умереть?

Сноровский махнул рукой и отвернулся к Евгению.

— Нечего сказать, да?! — Филиппов схватил его за плечо и попытался развернуть к себе лицом.

Спустя мгновение он лежал на полу, а рука его была вытянута вверх и зажата в захвате болевого приема. Лицо Анатолия приобрело багровый оттенок, а глаза вылезли из орбит. Никаких звуков при этом он не издавал, поскольку от боли у него перехватило дыхание. Удовлетворившись реакцией скандалиста, Иван Павлович отпустил его руку и недовольно проворчал:

— Заставляешь грех на душу брать… Нехорошо это, Толик.

Филиппов протяжно выдохнул и, полежав еще несколько секунд, медленно поднялся, баюкая ноющую руку.

— Вот как, значит, вы решили с нами обращаться?! — прошипел он в спину директору. — Ну, хорошо! Оставайтесь в своем подземелье хоть до второго пришествия! А я не намерен ждать, когда сюда прорвутся враги и перережут всем глотки! Я ухожу! Кто со мной? — Он обвел притихших людей гневно сверкающим взглядом и потряс головой. — Боитесь? Ну и черт с вами!