Алексей Щербаков - Интервенция

– Я требую адвоката! – вдруг заорал один из бандитов на ужасном английском. Видимо, он вспомнил какой-то фильм из американской жизни.

– Сейчас будет тебе адвокат. И судья будет. Добрый старый американский судья. По фамилии Линч, – хмыкнул сержант. И скомандовал своим: – Давайте их всех вон под ту арку!

Бандитов погнали на задний двор, где была очень удобная стенка. Вскоре оттуда послышалось деловитое тявканье штурмовых винтовок…

Это была рядовая операция по зачистке – такие теперь в пожарном порядке проходили по всему городу. Кроме непосредственной задачи – очистки города от криминальных элементов, имелись и, так сказать, внутренние причины лихорадочной спешки, с которой проводилась эта акция.

После происшествия с грузовиками генерал Адамс слегка озверел и решил, что солдаты разложились от безделья. Так оно, впрочем, и было. Солдаты наконец-таки осознали, что город не совсем еще разграблен, что в нем полно бесхозных ценных вещей. Петербург неудержимо потянул солдат к себе. Так что компании солдат, с рассеянным видом шатающихся по улицам и разглядывающих окна домов в рассуждении, куда бы залезть, – стали совершенно обыденным зрелищем. Сразу же неведомо откуда появились специалисты, прекрасно разбирающиеся в тонкостях высокого искусства мародерства. Конечно, тон задавали те, кто ранее побывал в горячих точках. Но и среди новичков нашлось множество таких, кто очень хорошо соображал – куда лезть и что брать. Кстати, офицеры не отставали. Они шарили по квартирам и недоразграбленным магазинам наперегонки с солдатами. Джекоб подозревал, что на обратном пути миротворцы будут напоминать караван навьюченных ишаков – это когда из-под горы поклажи торчат только ноги.

Хватало и обыкновенного раздолбайства. Участились пьяные драки. И если бы все ограничивалось виски. Кое-кто из военнослужащих, несмотря на строжайшие запреты, успел проложить дорогу на Сенную площадь, где задешево продавались сушеные грибочки, которые, как уверяли знатоки, были почище ЛСД. В результате большой бетонный дом возле Смольного пришлось спешно оборудовать под госпиталь. Точнее, под психиатрическое отделение, потому как многие попробовавшие местного кайфа как ушли в тонкий мир, так оттуда и не вернулись. Теперь лежали на койках и ходили под себя. Ничего удивительного во всем этом не было. Солдаты торчали в городе без особой цели. В такой ситуации даже великая армия Наполеона превратилась в Москве черт знает во что. Что уж говорить о сброде, который имелся у генерала Адамса. Следовало срочно предпринимать активные действия, дабы солдаты совсем не озверели от безделья.

Было и еще одно обстоятельство. Предстояла дележка большого пирога – и многие торопились застолбить участки на питерской земле. Город рассматривался как своеобразный плацдарм для дальнейшего процесса внедрения цивилизации в Россию. Предполагалось, что, превратив Петербург в эдакий форпост западного мира, американцы найдут множество убежденных помощников в других, куда более нужных в стратегическом отношении регионах. Серьезных помощников. Потому что прошлые демократические друзья американцев, как оказалось, умели только воровать. Они подходили для развала страны, но эту задачу они уже выполнили. А больше эти господа ничего не умели.

Поговаривали к тому же, что президент и его команда связывали свои надежды на второй срок именно со скорым и успешным завершением операции в Петербурге.

В общем, генерала Адамса торопили. И дали понять: о демократии разговоры будут позже. А пока надо любыми средствами очистить город от сомнительных элементов. В общем, солдатам был дан приказ стрелять на поражение при любых попытках сопротивления. Да и без них тоже.

Этому радовались все. Генерал – потому что ему не улыбалось строить концлагерь, охранять его и кормить свору выловленных уголовников. Солдаты – потому что такой метод зачистки был куда проще и веселее.

Нет, все происходило очень даже гуманно. Для начала с помощью листовок и джипов-«звуковок» генерал объявил, что дает бандитам три дня на то, чтобы сдать оружие и встать на учет. Разумеется, никто не сдал и не встал. Бандиты, как выяснилось позже, решили, что генерал в игры играет. Но мистер Адамс был боевым генералом, а не парламентским болтуном. За свои слова он привык отвечать. Так что через три дня началось большое веселье. Благо убежища бандитов были прекрасно известны. Местные жители не питали к ним никаких добрых чувств, а потому с радостью их сдавали. Так что дело было нехитрое – ездить по известным адресам, вылавливать и ставить к стенке.

Конечно, кое-кому из пойманных бандитов все-таки сохраняли жизнь – для презентаций, для показа по новостям. Цивилизованному миру ни к чему знать, какими методами наводят порядок за его пределами. Но с остальными уголовниками не церемонились.

Понятное дело, на такие зачистки журналисты не допускались. Но для Джекоба было сделано исключение. Генерал мыслил так – если никому не позволить, начнут искать обходные пути. И ведь все равно найдут. Значит, кого-то нужно допустить. Джекоб парень надежный. Он бывал на настоящей войне и не верит во всякие глупости вроде прав человека. Он расскажет только то, что надо будет рассказать.

– Сержант, что у нас еще на сегодня? – спросил журналист после того, как солдаты вышли из подворотни, а трупы покидали в другую машину.

– Есть один объект. Там ожидается кое-что повеселее, чем расстреливать этих тупых обезьян. О нем только сегодня утром стало известно – и его велели ликвидировать обязательно сегодня, пока тамошние ублюдки не расползлись. По машинам!

Район, куда они направлялись, если верить карте, назывался Коломной. Забавное это было место. В других центральных районах города оставались следы последнего кратковременного экономического бума, который так внезапно закончился, – и посреди потрепанных, но красивых старых домов торчали спешно слепленные постройки, которые местные архитекторы, судя по всему, передрали из третьесортных американских архитектурных журналов. В Коломне ничего такого не наблюдалось – видимо, истерическое процветание, которое, как оказалось, было лишь агонией, сюда добраться не успело. Вокруг, куда ни взгляни, простирались донельзя обветшавшие улицы. Впрочем, кое-что пытались соорудить и здесь. На берегу канала, позади великолепного старинного театра, находилась громадная пустая площадка, обнесенная бетонным забором, за которым просматривался хаос каких-то бетонных конструкций. Видимо, тут что-то строили, строили, но так и не построили.

Но дальше снова тянулись ветхие, но все-таки очень красивые дома. Джекоб ощутил странное чувство – будто что-то втягивает его в эти улицы, будто старые дома должны сказать ему нечто важное. Так с ним уже неоднократно случалось в этом городе. Странно. Он видел много красивых старых городов – от Парижа и Рима до Багдада и Самарканда. Но такого с ним не случалось никогда. У одного из переулков стоял бронетранспортер, возле которого откровенно маялись дурью несколько солдат при полном параде – в касках, бронежилетах и с автоматами в руках. (Так в городе никто не ходил, даже патрули передвигались в обычной форме, а не в боевом сняряжении. Оно и понятно. Никакой опасности нет. А от местных со всех сторон градом сыплются насмешки. Дескать, ребята, а спите вы тоже в бронниках?) Но здесь был особый случай. Здесь находилась синагога. В первый же день после высадки к генералу Адамсу пришла делегация с требованием установить повышенную охрану культового сооружения. Ввиду возможности антисемитских выходок. Хотя у евреев и собственная охрана была очень даже ничего, да и за год безвластия антисемитские выходки ограничились парой надписей на окрестных стенах. К тому же окрестные районы были практически пусты. Но раз просят – пожалуйста. Менее всего генерал хотел портить отношения с представителями какой-либо конфессии. Так что теперь у солдат дежурство возле синагоги было самым неприятным моментом в службе. Этому радовались только офицеры, которые получили дополнительную возможность наказывать подчиненных. Когда машины проезжали мимо поста, Джекоб подумал: интересно, защищают ли такие вещи от антисемитизма или, наоборот, способствуют его росту?