Елизавета Сагирова - Сбывшаяся сказка

Старший отряда ответил, что в его силах развязать язык кому угодно, а не только одноногому анархисту. Средства и время для этого есть.

Весёлый намекнул, что кроме вышеперечисленного не помешали бы ещё мозги.

Долговец заметно напрягся и потребовал пояснить, что он имеет в виду.

И в этот момент появились свободовцы.

Количество членов отрядов враждующих группировок было примерно равно. Командиры молоды и бескомпромиссны. Договориться не удалось.

Кипел в своём сообщении Колотуну сообщил только о смерти Весёлого, но умолчал о других. В бою группировок погибло ещё двое ребят из "Свободы". А из отряда "Долга" включающего девять человек, не осталось никого. Говорили, что их сгубили Холмы, с которых они не успели выйти - в ходе перестрелки кто-то попал в аномалию, и последовавшая за этим цепная реакция уничтожила всех. Но я помнила странные взгляды, которыми обменялись Колотун и Весёлый, и придерживалась другой версии. Думаю, мой друг знал, что его ногу нельзя спасти. И когда завязался бой между "Долгом" и "Свободой", он сам заполз в ближайшую аномалию, чтобы уничтожив вражеский отряд, уберечь товарищей от пуль...

Этой ночью я долго плакала. Сначала в открытую, забившись в угол и громко всхлипывая. Потом, с головой забравшись в спальник, беззвучно глотая слёзы и сжимая в руке тёплую рукоятку "интратека". Меня не утешали. Кактус выглядел растерянным и подавленным, Колотун каменно молчал. Я знала, что они думают о возможных последствиях сегодняшних событий. Ясно, что теперь "Долг", потерявший девять человек, сделает всё, чтобы поквитаться за это. Открытой войны группировок не было со времён Большого штурма. Сейчас война стала вполне возможна, и она неизбежно отразится на сталкерах-одиночках.

Я тоже понимала это. Понимала и то, что после случившегося вряд ли в "Свободе" будут рады меня видеть. О возможности решить дело с долговцами миром, можно вообще забыть - откупиться теперь не получится ни деньгами, ни артами. Но обо всём этом думалось равнодушно, как о вещах ко мне не относящихся. Всё заслонила жгучая тоска по Весёлому. Я не испытывала такой боли с тех пор, как пропал Юрка. Но тогда оставалась надежда, пусть маленькая и хрупкая, но именно она помогала мне держаться и бороться в те дни. А сейчас был лишь неподъёмный груз вины. Груз, который с меня никто уже не снимет. Мой друг ушёл и никогда не услышит слов раскаяния, которые я хотела бы ему сказать.

К тому времени, когда я заступила на дежурство, слёзы кончились. Я просто сидела у забитого досками окна, глядя перед собой остановившимся взглядом и слушая шелест дождика, который зарядил после полуночи. От рвущего душу отчаяния хотелось выть в голос, биться об стену. Если бы можно было вернуть сегодняшнее утро, я бы не задумываясь отдала за это всё что у меня есть. И деньги накопленные за год сталкерства, и квартиру в Киеве, и Юркин "калаш", и даже своё умение ходить по Холмам. Всё за возможность остаться с другом до конца, каким бы он ни был. Я бы сама пошла навстречу к долговцам, я бы добровольно и с радостью сдалась учёным на любые опыты, что угодно, только не это чувство непоправимости.

Колотун и Кактус спали или делали вид, что спят, Джуль ходил где-то снаружи, я, то ближе, то дальше улавливала отголоски его смутных и обрывистых звериных мыслей. Шухлого друзья на всякий случай за руку приковали наручниками к батарее, но это не мешало ему жизнерадостно храпеть.

Эта ночь длилась бесконечно, и мне только перед рассветом удалось забыться тяжёлым сном. Но и во сне меня не оставляло горькое, как запах полыни, чувство вины, которое останется со мной навсегда.

А утром на нас напали наёмники.

Флорист.

Ещё когда я, Колотун и Кактус только начинали ходить вместе, мы подробно обсудили тактику поведения в случае стычки с группой людей. Моё участие сводилось к одному - как можно быстрее залезть в ближайшую дыру и палить в белый свет, создавая побольше шума, но не вылезать, пока не позовут. Впервые услышав такую инструкцию, я возмутилась. Как и любой человек, которому не так давно в руки попало оружие, и который успел его несколько раз успешно применить, я считала себя крутым бойцом. Однако Колотун довольно быстро объяснил, что одно дело - отстреливаться от мутантов, но бой с вооружённым человеком – совсем другое. Этому надо учиться. Его, Колотуна учили очень хорошо, иначе в своё время не был бы он командиром роты армейской разведки. Кактус отслужил в десанте и тоже кое-что умеет. Я же, не могу похвастать ничем, кроме участия в сетевых баталиях. Возразить было нечего, и я согласилась.

До сих пор выполнять эту инструкцию мне не пришлось - мы никогда не попадали в ситуации, в которых нужно было воевать с людьми. На наших маршрутах люди вообще почти не встречались, потому, что ведущей была я, а меня вёл Джуль, который чуял посторонних за версту. И мы незаметно для себя привыкли, что кроме мутантов, аномалий и прочих порождений Зоны, опасаться нечего.

Поэтому сидящим в засаде наёмникам ничего не стоило застать нас врасплох.

Утром мы собрались наскоро и позавтракали без аппетита. А больше ничего не изменилось. Друзья выглядели хмурыми, но собранными, я больше не плакала. Мой сон, хоть был коротким и некрепким, но своё дело сделал – разделил жизнь на вчера и сегодня. То, что случилось вчера теперь осталось в прошлом, Весёлый превратился из человека в воспоминание, а воспоминания не должны влиять на настоящее. Иначе невозможно станет жить.

Мы вышли, когда умытое ночным дождём солнце оторвалось от горизонта и длинные тени антенн Выжигателя протянулись по земле на десятки метров. Блестела роса, было свежо и прохладно. Унылой цепочкой наш отряд зашагал вдоль рельсового полотна, ведущего за территорию Выжигателя - на север.

Засада притаилась на высокой насыпи, внутри застывшего на путях тепловоза. Мы, ничего не подозревая, шли по шпалам, когда я почувствовала как Джуль, который на глаза не показывался, но был где-то неподалёку, передаёт мне тревожную информацию. Переведённая на человеческий язык, она звучала бы примерно так - "Стойте! На пути чужие люди, пахнущие убийством!»

Я замерла, глядя вперёд, но видела только рельсы, и метрах в десяти впереди стоящий на них локомотив, тёмно-зелёный, с двумя широкими оранжевыми полосами впереди и выбитыми оконными стёклами. Я смотрела на него, ещё только начиная о чём-то догадываться, когда внутри засверкал огонёк и одновременно с этим из-под ног полетели щепки от шпал и куски дёрна.

- Ложись! - Заорал сзади Колотун, но я уже сама вспомнила, что мне следует делать в случае cтычки с людьми – упала на землю, прижалась к рельсу… Оглянулась, но друзей не увидела.

- Колотун! Женька!