Кирилл Мошков - Увидеть Хозяина

– Кальерцы, – шепнул мне Фродо.

Мы подошли к бюро пропусков, и тут Фродо остановился и хлопнул себя по лбу:

– Ах я болван!

Я непонимающе уставился на него. Сказано было сильно, но такое яркое проявление эмоций было для Таука совершенно несвойственно.

– Что такое?

– У тебя же нет документов. Как я получу для тебя пропуск?

Я призадумался.

– Скажи, Фродо, здесь нужен паспорт?

– Нет, не обязательно. Любой документ с фотографией.

– А ты читаешь кириллический шрифт? Знаешь кириллический алфавит, хотел я сказать?

– Нет. Латинский – знаю.

– Латинский как раз не нужен. Ты говорил, что не должен знать моего подлинного имени, так?

– Конечно. Это совершенно…

– Я понимаю. То есть если я тебе покажу документ, написанный кириллицей, то ты не сможешь его прочесть.

– Конечно, не смогу.

– Замечательно. Дело в том, что у меня есть документ на мое настоящее имя, написанный кириллицей. Если мы представим его в бюро пропусков, по нему мне выдадут пропуск?

Фродо подумал.

– На твоем документе есть фотография?

– Черно-белая.

– Это ничего. Главное – есть. Давай так. Они, конечно, найдут способ прочесть твой документ, но я боюсь, что они могут произнести твое имя вслух. Впрочем, это поправимо. О пропуске договорюсь я, а получать его будешь ты, и в этот момент я надену наушники блокнота и включу музыку. Значит, у меня не будет шансов услышать твое подлинное имя, даже если они произнесут его вслух, а случайно прочитать на твоем документе я его не смогу.

– А в пропуске будет мое имя?

– Да, но в электронном виде. Я не увижу его.

– Отлично. Тогда все решено.

Фродо удовлетворенно кивнул, одобрительно похлопал меня по плечу и направился к ближайшему окошечку, на какие-то секунды оказавшемуся свободным. Я нащупал в кармане куртки удостоверение из Института Экономики и двинулся за ним.

Дама в бюро пропусков несколько секунд оторопело смотрела на мое удостоверение. За это время Таук действительно успел воткнуть в уши наушники и врубить музыку на такой громкости, что даже я услышал бодрое покрикивание какого-то певца.

Дама взглянула на меня, желая, видимо, удостовериться, что на фотографии изображено именно мое лицо, и затем вытянула откуда-то из-под стола некий прибор на витом шнуре, больше всего, честно говоря, напомнивший мне фен для волос. Этим прибором она несколько раз провела по развороту моего пропуска, гласившего:

Социjалистичка Федеративна Република Jугославиjа

Институт Привреде, Београд

Привремено службено уверење

Ким Волошин

програмски инжињер компjутерског центра

После чего пропускная дама уставилась на экран своего терминала. Прошло, наверное, секунд тридцать, показавшихся мне ужасно долгими. Наконец, она удовлетворенно кивнула, с относительно любезной улыбкой вернула мне мой документ, идентифик Ассоциации Космояхтинга на имя Фарго Драйклекса и приложенные к ним две сине-белых карточки с эмблемой Дома Радио, сказав только:

– Все в порядке, сударь.

Мы отошли от окошечка, и Фродо вырвал из ушей наушники, так что музыка на секунду послышалась совершенно явственно – и прекратилась: он остановил ее, ткнув пальцем в блокнот.

Я отдал ему ту карточку, что не была вложена в мое удостоверение, и идентифик на имя Драйклекса.

– Ты даже не должен был надевать наушники. Она не назвала моего имени. Наверное, побоялась неправильно прочитать.

– Я не мог рисковать, – серьезно ответил Фродо. – Прежде всего – не мог рисковать тобой.

И мы двинулись вверх по белой мраморной лестнице, ступени которой словно висели в воздухе на тонких опорах над сверкающим черным камнем.

Два этажа над входом занимала одна только приемная «Радио Галактика» – колоссальной имперской структуры, которая занималась адресным вещанием на колонии и Периферию. Мы избрали медленный путь вверх по комплексу Дома Радио, на эскалаторах, а не на лифтах, потому что Фродо не знал расположения всех служб в этом многокилометровом пространстве, а прихваченная нами у входа брошюрка для посетителей помогала мало, так как показывала только отдельные ключевые точки – ту же приемную, знаменитое Режиссерское кафе, или Первую Мемориальную студию. Поэтому мы неспешно поднимались на эскалаторах среди прозрачных стен и разглядывали все вокруг, иногда сходя с движущейся ленты на каком-нибудь этаже, проходя пару блоков и снова становясь на эскалатор. Как объяснил мне Фродо, мы искали одного его земляка.

– Я толком не знаю, где он работает, – признался Таук, пристально оглядывая приближающиеся информационные указатели очередного этажа. – Это крупная имперская или корпоративная радиоструктура, а не частная станция вроде тех, что мы видели внизу. Скорее, структура имперская, потому что я не смог найти в Галанете ссылок на его текущую должность – так бывает, когда человек попадает в номенклатуру Империи. Он уехал из Лианы давно, но кое-что связывает его с нашей семьей. И он один из… Любителей. Не впрямую, понимаешь? Но я знал, что его многое связывает с Цитаделью. Я тогда только начинал, ну… интересоваться, а он возглавлял городское радио в Лиане, сам вел передачи, и так много знал! Он приходил к моему отцу… В общем, отец бывал занят, а этот человек, которого мы ищем, он любил, любил поговорить с пытливой молодежью. Ему очень нравилось, ожидая приема… да, он приходил к отцу на прием – по вечерам, в частном порядке… болтать со мной, удовлетворять мое любопытство. Именно от него я узнал, что есть Оракул, как можно попасть в Цитадель, сколько воплощений у Хозяина… Я не был с ним откровенен, потому что видел, что он хочет заинтересовать меня Хозяином, привлечь к нему, привести на его сторону. Потом он показал мне Новостной Бюллетень – издание для Любителей. Самые первые драгоценные подробности я почерпнул оттуда… А потом он уехал в Космопорт и теперь занимает какое-то высокое положение, но я не смог через Сеть добиться, где именно – он страшно скрытен…

– Ты переписывался с ним?

– Нет, что ты. Кто я для него? Любопытный мальчишка, которого можно было попробовать привести к Любителям, да времени не хватило. Семь лет прошло, нет – восемь уже. А вот он для нас может оказаться очень полезен. У меня, понимаешь ли, есть пара вопросов, которые я могу задать ему и быть почти уверенным, что он ответит. Раз уж МегаСан намекнул, что на след могут навести именно Любители.

Объяснять подробнее Фродо не стал, а я уже знал, что выспрашивать его в таком случае бесполезно – он говорит только то, что считает нужным говорить.

Этаж за этажом мы продолжали исследовать структуру «Радио Галактика»: мы видели редакции, готовившие вещание на сотнях старых и новых языков всей Галактики, видели в просторном, но уютном конференц-зале слет редакторов корпунктов «Радио Галактика» со всей Имперской Периферии и даже несколько минут слушали очень эмоциональный доклад, который делала на этом слете дама-редактор с какой-то из разделенных планет, где Империя владела только частью поверхности: аудитория с сочувственным хохотом встречала ее яркое описание палок, которые ставят в колеса имперской пропаганде на разделенных планетах не знающие никаких приличий и оттого ужасно притягательные для молодежи коммерческие станции Конфедерации, позволяющие себе рассказывать в эфире, о ужас, анекдоты о Его Величестве! (дружное возмущенное «ну-у-у!» всего зала, сопровождаемое быстрым обменом веселыми взглядами исподтишка, тут же прячущимся за единодушным выражением негодования). Потом мы видели Аналитическую Службу, где Фродо особенно внимательно читал таблички на дверях, безуспешно листая брошюрку для посетителей в поисках подсказки, видели охраняемые полицией входы в зону прямого эфира, куда торопливо, словно по тревоге, бежали с пачками бумаг и коробками дисков мужчины и женщины разных рас и этнических типов, и даже Хозяйственную Службу, где в широком холле при большом стечении работяг в белых комбинезонах какой-то начальник публично распекал какую-то Пилар за катание на рабочей тележке, в результате чего тележка во что-то там врезалась и ее теперь надо списывать.