Роберт Фреза - Русский батальон

– Мне в высшей степени приятно познакомиться с вами, хеэр капитан. Прошу извинить меня… – И она выскользнула из бункера.

– Уважаемый капитан, есть ли что-нибудь такое, что вы хотели бы знать прежде всего? – напыщенно произнес Симадзу.

– Нет, спасибо. Мы рады принять вас в качестве нашего гостя, старший сержант разведки. Надеюсь, что теперь смогу лучше познакомиться с искусством разведки.

Сунув голову в ведро с водой, он поспешно оделся. Кольдеве как сквозь землю провалился. Санмартин вздохнул и направился в перестроенный сельский дом, где располагалась полевая кухня повара Каши.

Часто действовавшие раздельно, стрелковые роты Верещагина состояли не только из «пушечного мяса». У Санмартина, например, имелись секретарь, связисты, специалист по оружию, два повара и еще несколько человек нестроевой службы. Все – мужчины, за исключением повара. Катерина Владимировна – Каша – была самым важным лицом в роте и, пожалуй, единственным незаменимым специалистом.

Что касается других, то Рытов, специалист по оружию, вступил в батальон в шестнадцать лет, сразу после детского дома в Лэппинрента, куда его эвакуировали в трехлетнем возрасте из Петербурга. Рытов трижды отказывался от повышений, дважды – от ухода в отставку и, по его словам, видел картины, уничтоженные во время разрушения Эрмитажа.

Секретарь роты был весьма умелым шифровальщиком, он занимался вопросами счисления и перевода времени вместе со связистами, формировал базу данных компьютеров, вел довольно запутанные финансовые и прочие дела. Григоренко называли «ротным добывалой».

Обычно на кухне у Каши крутились два-три прихлебателя. Войдя в дом, Санмартин увидел только новую переводчицу сержанта Симадзу, которая сидела съежившись, опустив плечи, а перед ней лежали на тарелке нетронутые сосиски и утиные яйца. Санмартин свернул в сторону, чтобы не мешать, но она заметила его, неуклюже приподнялась и поклонилась.

Он торопливо помахал женщине рукой.

– Пожалуйста, юффрау Брувер, присаживайтесь.

– Хеэр капитан…

Он повернул к себе стул и сел, положив руки на спинку.

– Мы рады вам. Прежде всего я должен извиниться, что предстал перед вами в таком виде. Мой заместитель вечно устраивает такие злые шуточки. – Санмартин опустил глаза на нетронутую пищу. – Вы не хотите есть?

– Видите ли… – замялась она. Санмартин подвинул тарелку к себе.

– А можно я? Если Каша увидит, что вам не понравилась ее стряпня… Но тут дело вовсе не в том, что вам не по вкусу еда, верно?

– Конечно нет. Я просто не голодна, – упавшим голосом произнесла она.

– Ну и хорошо. Очень хорошо. Потому что; если Каша подумает, что вам не нравится, как она готовит, она тут такое поднимет… А как Ретт уговорил вас на это, а?

– Ретт?

– О, извините. Ретталья, наш офицер разведки. Этот человек может запросто продать снег белым медведям, – сообщил Санмартин, поедая сосиски и краем глаза следя, не входит ли Каша.

– Я не уверена, правильно ли я вас понимаю, хеэр капитан. Очевидно, мое знание языка…

– Не важно, не обращайте внимания. Господи, как же завязать нормальную беседу?

Расправляясь с едой, он время от времени поглядывал на Брувер. Она была высокой, широкоплечей. Рот у нее был невелик. Красивые светло-золотистые прямые волосы зачесаны назад. Стройная, но никак не тощая. В общем, довольно привлекательная женщина.

– Когда вы прибыли сюда? – спросил он, доедая яйца. Женщина не ответила.

Санмартин положил вилку и внимательно пригляделся к Брувер.

– Вы всегда так бледны или вас что-то сильно беспокоит?

– Там был один мужчина… Его расстреляли перед строем!

– Ах вот оно что! Ну да. Мне очень жаль, но это вовсе не значит, что мы каждому гостю готовим такой прием. Yustitia suum cuique distribuit.

– Простите, но я не понимаю, что вы сказали. Это что, по-японски?

– Нет, латынь. «Справедливость воздаст каждому по заслугам» – примерно так. Один из новобранцев, самое удачное приобретение, совершил изнасилование. А идиот Бардиев попытался его прикрыть. Я думаю, вам надо будет перевести приговор суда, чтобы местное население правильно поняло, что произошло. После того как мы испортили пулями стену, у которой расстреляли Новело, я лично испортил погоны Бардиева, сорвав нашивки, – за тупость.

Брувер часто замигала.

– Вы такой необычайно суровый человек?

– Да что я? Будь там Полярник, он поставил бы рядом с Новело и этого Бардиева – за попытку скрыть преступление. Новело надо было пристрелить прямо там, на месте, и освободить нас от лишних хлопот. Я передал это дело Береговому. Bonis nocet quisquis pepercerit malis. Переводится примерно так: «Не сделаешь плохо – навредишь хорошему». По правде говоря, мы не часто расстреливаем. Своих, я хочу сказать. Этот у меня первый. – Санмартин вытер губы. – Мы рады, что вы у нас.

– Как это вышло, что вы пришли сюда?

– Могу вас заверить, что моего согласия не спрашивали.

– Нет, я про имперские войска. Зачем вы здесь?

– Ну, тут, наверное, все просто, – сразу ответил Санмартин. – Чтобы установить мир.

– А если нам не нужен ваш мир?

– Тогда мы останемся здесь в одиночестве и назовем это миром. Так вроде сказали когда-то о римлянах.

Брувер посмотрела на Санмартина расширившимися от ужаса глазами.

– Что делать, иногда приходится поступать и так. Брувер уткнулась взглядом в стол, потом подняла голову.

– Вы расплескали чай, – решилась она наконец.

– Да, действительно. – Санмартин с некоторым трудом поставил чашку. – Если считать это чаем. Наверное, руки дрожат.

Брувер посмотрела на него.

– Значит, вас это беспокоит.

– Я же сказал: это у меня первый случай! Брувер немного подумала.

– Я чуть совсем не ушла. Наверное, так следовало сделать…

Санмартин слабо улыбнулся.

– Юффрау Брувер, у меня есть просьба. Я пришел, чтобы извиниться перед вами и нормально, по-дружески побеседовать. Нет ли у вас каких-нибудь нормальных, обычных вопросов ко мне?

Она сидела некоторое время неподвижно, потом улыбнулась, и на щеках заиграли ямочки.

– Да, у меня есть несколько нормальных вопросов, хеэр капитан. Что это за песня, которую вы пели, вступая в Йоханнесбург? А то все спрашивают.

– О, вот она, слава! Одна – «Маленький оловянный солдатик». Она у нас почти так же популярна, как и «Свистящий евин». Ну, а вторую… Еще вопрос?

– Хеэр капитан, а комнаты здесь… Санмартин вежливо прокашлялся.

– Уже работаем над этим вопросом. Я заметил, Ханс отрядил пару человек. У меня к вам просьба: пожалуйста, прекратите называть меня «хеэр капитан». Так и хочется обернуться и посмотреть, к кому вы обращаетесь. Просто «Санмартин» звучит намного лучше… Еще, пожалуй, лучше – «ты идиот, Рауль». – Он махнул рукой. – Меня прозвали «Так Точно». Это по-русски означает «именно так».