Федор Березин - Атомная крепость

Правда, имелись и нехорошие признаки. Их появление бывший радист-шпион, а ныне просто шпион Бюрос-Ут обнаружил на второй день путешествия с новой колонной. По окраине дороги начали попадаться мертвые люди. Места с трупами можно было засечь издалека. На этом участке вся пешая кавалькада беженцев делала резкий крюк, порой даже сходя с дороги. Понятное дело, если мертвый лежал с правой стороны грунтовки, то толпа шарахалась влево, если слева, то наоборот. Ясен пень, неприятно наблюдать мертвое тело вблизи. Да и запах тоже… Но глядя на это шараханье, Бюрос почувствовал себя не очень. Массаракш-и-массаракш! Что, если это начало какой-нибудь эпидемии? Ну, скопище народу, недостаток воды, антисанитария… И кроме того…

Да не рухнет Сфера Мира сама на себя! Почти все окружающие вышли из подвергшегося бомбовому налету города. Причем ни одной атомной бомбы на Безелье не упало. Почему, собственно? Не следует ли заключить, что вместо атомной на город заодно с фугасками снизошло что-то вирусное? Почему, собственно, нет? Разве в составе Временного Оборонительного Союза все страны такие чистенькие, аккуратненькие, как Королевство Ноюи? Кто для них северные имперцы? Расплодившиеся без спросу и не в меру термиты, не более.

Короче, подумать и поволноваться Бюросу есть о чем. Не только о запланированном воровстве паспорта. Однако если бы этими думами все и ограничилось…

Цунами-коммандер Биндж долго командовал и людьми, и машинами. Он четко и по опыту знает — машина будет пыхтеть, пока не сломается. Более того, она будет пытаться работать, даже когда сломается. Прострели дизель навылет — станет вытекать масло, но масленый насос будет продолжать гонять по кругу жалкие остатки смазки, солярка по-прежнему будет воспламеняться, отдавать взрывную энергию поршням, и те не перестанут проворачивать коленвал. И он будет передавать энергию в коробку передач, пока окончательно не заклинится от перегрева. А вот люди, те…

Вообще-то, встречаются разные. Есть такие, что дадут фору любому коленвалу и любой поршневой группе. Израненные осколками, истекающие кровью, с переломами и оторванными пальцами, а не покинут боевой пост до самого конца. И ведь на первый взгляд, до той самой минуты ничем особенно примечательны не были. Разве что чуть более старательные, чем окружающие. Хотя и такое не всегда. Впрочем, никогда не угадаешь загодя. Случается наоборот. Чудо-богатырь, воплощение древнего гренадера-завоевателя архипелага, а как прошел над палубой первый же снаряд с перелетом, или там шуганула за внешним корпусом субмарины первая глубинная бомба, так уже зуб на зуб не попадает. Смотришь на него, и понятно, что толку не будет никакого. Короче, в отличие от смазанной механики определиться с пригодностью человека загодя не выйдет. И уж тем более, когда людей тех целая толпа. И значит, инструкции и средства, предоставленные шторм-адмиралом Таззаром, очень и очень кстати.

Да, в обычной, относительно штатной ситуации на экипаж можно вполне положиться. Не зря Биндж и другие офицеры «ноль-первой» ночи недосыпали, отрабатывая сплоченность и последовательность действий по различным командам. Кое-кто из экипажа расколошматил лоб, когда бежал по узостям лодочных проходов, добиваясь рекорда, причем так, что пришлось накладывать швы. Двое умудрились сломать пальцы, когда вертели штурвалы управления кингстонами. То есть экипаж очень даже неплох.

Очень может быть, что в условиях войны обычного, так сказать, типа они бы не подкачали. И погибли бы на боевых постах, если бы судьба так сложилась. Допустим, если бы «Медуза» от взрывов бомб начисто утратила возможность двигаться. Пошла бы на дно топориком.

Но за какой Мировой Свет они должны умирать, если «ноль-первая», наоборот, ни черта не способна погрузиться? Точнее, она уже постепенно погружается, потому как вначале заполучила под дых торпедой, а после — кажется, от ядерного подрыва собственной боевой части — еще и лишилась переднего закупорочного люка. Теперь она может погрузиться только один раз и уйти вниз, на самое дно. Но экипажу не нравится умирать за так. Они сделали что могли, зачем же…

Да, на поверхности их, скорее всего, ожидает плен. Но ведь это почетный плен, так? Есть же какие-то правила ведения войны на море, в конце концов. И вообще, когда они выходили с родимой базы, никакой большой войны Островная Империя ни с кем не вела. Да, какие-то боевые подвижки за это время явно произошли. Не зря же за ними гоняется северо-имперский миноносец. Да и ракеты были в кого-то впулены, во исполнение команды сверху. Но раз уж проиграли дуэль с противолодочными силами — куда деваться? Если б потопили, тогда уж да. Случилось, так случилось. А ныне «ноль-первая» «Медуза» попросту загнана в угол. Что же делать? Даже думать насчет «всплывать — не всплывать» не имеет смысла. Она уже тут как тут, около миноносца (и как массаракш эдакий не утоп, гад?) Ясное дело, саму новейшую субмарину следует потопить, а уж экипажу…

Вот примерно по такой схеме мыслит весь подчиненный личный состав, включая даже некоторых офицеров. И что же делать? Начать им всем втолковывать, объяснять что-то о величественном плане морского командования, рассчитанном на далекие перспективы? Ведь ни в коей — массаракш! — мере нельзя. Это нарушит приказ о неразглашении. Так что…

Вот именно. Тут случай для того самого алюминиевого чемодана, полученного от шторм-адмирала Таззара. Пора вскрывать и исполнять инструкцию, запечатанную внутри. Вроде бы она должна быть проста до жути. Никоим образом не иначе. Она ведь предназначена вот для такой кризисной ситуации.

Интересно, что там, окромя инструкции? Двадцать кило динамита? Да ну, маловероятно. Вдруг нечаянно уроню со стола еще до всяческих кризисов? Стоило ли рисковать чудовищно дорогой подводной лодкой уникального типа? Так что явно не взрывчатка. Тогда что?

Цунами-коммандер Биндж наклоняется и решительно вынимает из каютного шкафчика тяжелый, аккуратно опечатанный и опломбированный чемодан. Ну что ж, посмотрим, поглядим!

Если разобраться, это был попросту какой-то отпуск. Странный, несколько экзотический, но отпуск. Бывают же у людей странности? Вот некоторые богатые страшно хотят испытать, что же это такое — стоять за чем-нибудь в очереди. У них все есть из продовольствия и вещей и, по сути, давно уже ничего не надо. Но вот хочется же постоять? Понятное дело, элитному барону не пристало вставать где-то на пересечении улиц в очередь за похлебкой для бездомных. Очередь же это сама по себе жизнь. Есть некоторая приятность побеседовать с незнакомыми очередниками, посетовать, что «вот, мол, приходится…». Только о чем же барон станет говорить с оборванцами, которые и вправду выстаивают часами за остывшей похлебкой? Потому некто предприимчивый изобретает новую услугу: специальный магазин для богатых с очередью. Там, для блезира, даже что-то продают, но это не главное. Тому, кто выстоял, дарят некую побрякушку: чертика в коробочке на пружинке или прозрачную модельку Сферы Мира, с контурами стран и с прозрачным маслом внутри, в котором, если встряхнуть, плавают блестящие искорки, изображающие Мировой Свет. Но зато продавец тут не явится вовремя, завсегда будет кулёмать как черепаха, чуть не засыпать за кассой, считать копеечную сдачу по сто раз, опять сбиваться, потом в неудобный момент плестись куда-то к подвешенному на стену телефону, балаболить там о какой-то ерунде. А ты все стоишь, стоишь. Часто знакомишься и беседуешь с приятными людьми — бизнесменами, маркизом из провинции, зашедшим глянуть на экзотику…