Владимир Яценко - Десант в настоящее

Свежий утренний воздух был прохладен, но Отто знал, что к полудню будет жарко. Впрочем, в обратную дорогу они двинутся лишь после обеда, под вечер. И когда они доберутся до замка Калима, под ногами будет хрустеть иней, а изо рта вырываться пар.

"Как в таких условиях выживают посевы? — подумал Отто. — Впрочем, с их точки зрения, сейчас зима. Время жатвы давно прошло, а к посевам приступать ещё слишком рано…"

— Сколько их здесь? — спросил он. — Хотя бы примерно?

— В одном этом кантоне более десяти тысяч человек. Всего в Королевстве пять кантонов. Но местная география столь запутана, что даже Сёстры не знают, что там дальше. И есть ли там что-то. Этими вопросами занимается дальняя разведка — самая бесправная часть населения, люди, наказанные за какие-то провинности изгнанием.

— "Сёстры"?

— Жрицы культа Матери. Мир создан Матерью — Природой. Люди — лишь временные носители её семени. Семя — местный эквивалент души. В положенное время Природа вкладывает семя в младенца ещё в утробе матери, потом, после смерти носителя, забирает семя обратно. Если проросло — отправляет на следующую грядку. Если нет — вкладывает в нового младенца. И так до тех пор, пока не прорастёт…

— Что значит "прорастёт"?

— Не знаю, — ответила Калима. — Никто не знает. Это правило игры. Если люди узнают, какие качества должна приобрести душа, чтобы следовать дальше, жизнь остановится. Это её закон.

— Чей закон?

— Матери-Природы. Известно только, что она очень молода — всего несколько десятков миллионов лет. Она не терпит лжи, сидит у реки, смотрит в воду и видит нас всех.

— Пока я не очень понимаю, зачем нам их мифология?

— Я не буду настаивать, но это очень важно. Не зная религии людей, невозможно понять основы отношений между ними, сложно прогнозировать их поступки. Представь себе, здесь ты найдёшь немало подтверждений своей теории женского шовинизма. Мужчины в этом мире — основная тягловая сила, с признаками разума. Используются для решения вопросов, где требуются руки, ноги и минимальная ответственность за поступки. Сюда входит сельское хозяйство, ремёсла и армия. Продолжительность жизни около ста лет…

"Выходит, от каждого кантона, примерно, восемь тысяч человек. Пять кантонов дадут целую армию — сорок тысяч человек. Со всем своим скарбом, домашними животными, семенным материалом, сопливыми детьми… или детей я уже посчитал? Что-то я о таком не слышал, чтобы раз в сто лет с Луны падал целый народ…"

— Женщины — другое дело. Иерархия исключительной сложности, каждая ступень отличается от других психологически и биологически…

Отто споткнулся и, чтобы удержать равновесие, был вынужден пробежать несколько шагов.

Он остановился и повернулся к Калиме.

— Как ты сказала?

— У них даже разная продолжительность жизни, Отто, — сказала она, подходя к нему и тоже останавливаясь. — Гейши, например, — единоличные владелицы Домов, — живут несколько тысяч лет. Власть королевы держится на этих Домах. Это что-то вроде графства. Нашему хозяину, Ратану, — Отто скривился, — чтобы обладать гейшей одного из армейских Домов, пришлось убить её прежнего обладателя. А ты убил нового претендента, который, по общему мнению, должен был расправиться в поединке с Ратаном. И так далее. И эта преемственность уходит настолько далеко в прошлое, что определить возраст королевы попросту некому.

— И чем же гейши занимаются?

— Они позволяют своим мужьям забыть на время обо всех своих бедах и печалях…

— Как это "забыть"?

— А ты представь себе сексуальный опыт в несколько тысяч лет… — она открыла лицо и посмотрела ему в глаза. — Но, думаю, тебе такая гейша ни к чему!

Калима опустила накидку, обошла его и двинулась дальше. Отто постоял ещё мгновение, размышляя о двусмысленности этого заявления, потом поспешил за ней.

— Только и всего? — он был разочарован. — Гора родила мышь!

— Это тоже Соломон?

— Нет, Конфуций.

— Какой ты у меня умный! Сейчас я тебя с этой "мышью" познакомлю, — не сбавляя шага, пообещала Калима. — Гейши — хозяйки своих поместий. Столетиями следят за севооборотом, состоянием почв, крепости генофонда растений, животных, людей…

— Людей?! — Отто опять сбился с шага. — Не хочешь же ты сказать, что они выбирают партнёров для спаривания…

— Я это уже сказала, — ответила она, недовольная, что он её перебил. — Они даже обмениваются крестьянами, как породистыми лошадьми, из племенных соображений.

— Рабство? Крепостное право?

— Насколько я поняла, население не против таких случек. Кроме того, не запрещаются и другие связи. Нравы у них весьма свободные: семья есть, но ревность пока не изобрели. Рождение ребёнка для Дома означает либо прибавку в рабочей силе, либо приобретение породистого самца или самочки, либо колоссальные политические дивиденды, если выводится высшая женская особь…

— Ещё одна гейша?

— Не только. Но даже если гейша, площадь кантона ограничена. Все Дома давно распределены. Поэтому у высшей особи два пути: к Сёстрам или в сопределье, где они могут попытаться организовать свой кантон. На это места хватает и даже приветствуется, но это большой риск.

— Сопределье?

— Свободные от административного управления кантонов территории. Туда изгоняют неудачников, или сами уходят пророки.

— Пророки у них тоже есть?

— Пророки есть везде, просто им нигде нет места.

— А кто такие сёстры?

— Вот тебе сёстры, — усталый взмах руки из-под накидки. — Стучи в дверь, нас должны ждать.

Из-за поворота показалось массивное приземистое сооружение. Oттo замедлил шаги. Здание больше всего походило на врытую по уши крепость. Оно было на возвышении, и Отто не мог оценить ни его размеров, ни высоты. Но тяжесть камня чувствовалась даже отсюда, за сто метров до огромных, в два человеческих роста ворот. Не было никаких признаков калитки или дверей, более удобных для входа не обременённому манией величия человеку.

Они подошли к воротам, которые оказались ещё больше, чем виделись на расстоянии. Метров пять в высоту и не менее десяти в ширину. Отто осторожно провёл по ним рукой и понял, что это камень.

"Ну и ну, — подумал он. — Эту громаду никому не сдвинуть с места. Какая бы толщина ни скрывалась за её поверхностью".

— Стучи, — повторила Калима.

Отто уважительно похлопал ладонью по холодному ещё с ночи камню и повернулся к ней.

— Что-то неохота руки ломать… — недовольно сказал он и вдруг почувствовал позади себя открытое пространство.

Взгляд Калимы переместился ему за спину. В её взгляде не было ни испуга, ни удивления. Только готовность переступить порог и двинуться дальше. Подавив секундное замешательство, Отто спокойно повернулся: ворот не было. Был широкий проход, ведущий внутрь крепости. Там было полутемно. Но, возможно, недостаток освещения был только кажущимся. Глаза уже привыкли к яркому предполуденному небу.