Сэй Алек - Рейхов сын

- Ангелы. Вечно витаете в облаках.

- Да? - добродушно удивился Бюндель. - А десантники тогда кто?

- Смертники. - мрачно обронил Генка. - У нас в «Бранденбурге»-то парашюты как у летчиков, а у этих… Если с «Тетушки Ю» с таким неправильно сигануть, запросто можно о хвостовое оперение переломаться.

- Ты и парашютист еще? - удивился Курт. - Однако, как я погляжу, целый.

Генку передернуло.

- У нас в отделении один… поломался. - глухо произнес он. - Еще в лагере. Инструктор по прыжкам нас… водил потом на место, куда он упал. Показывал. Такой смерти - не дай Бог.

- А говорил, что Бога нет. - задумчиво произнес Бюндель.

- Может и нету. - еще больше помрачнел Генка. - Только верно говорил наш куратор, что в окопах атеистов не бывает. Ты, Курт, вообще представляешь, чем я последние месяцы занимался? Да я тот свой самый первый бой, где меня ранили, как нечто прекрасное вспоминаю! Там мы честно воевали, лицом к лицу, стреляли мы, стреляли в нас, мы убивали и умирали, но все это открыто, это бой был, схватка, сражение… А я эти месяцы тишком подкрадывался да глотки резал, мины в санитарные поезда закладывал, бомбардировщики наводил на цели, лгал, предавал, обманывал, подличал как мог. Что, похвалить меня за все это? Героем сделать?!!

Последнюю фразу изрядно подокосевший паренек буквально выкрикнул.

- Ты, дружище, хотя бы с солдатами воюешь. - вдруг помрачнел один из СС-овцев. - А посмотрел бы я чего б ты запел у нас, в айнзацкоманде.

- Так, ну его нафиг, про войну. - прервал их Шнее. - Давайте лучше про п…зду.

- О! Верно. - поддержал сослуживца Бюндель. - Туда, куда приходит французская армия, туда приходят и бордели. Да там и остаются. Тут неподалеку есть недорогой публичный дом, так я предлагаю его навестить.

Анкара, военная комендатура

03 ноября 1940 г., 01 час 10 минут

«В бордель что ли сходить после дежурства? - кригсфервалтунгсрат Штайнер, командир комендатуры, устало потер глаза. - Как эти семь самураев, что сейчас дрыхнут в кутузке. Нашли место, где отстоять честь мундира, понимаешь. В публичном доме надо не постоять, а полежать за своих боевых товарищей».

Штайнер хмыкнул и покосился на протоколы допросов, подумав, попутно, что так вот, как с этими солдатами, анекдоты, похоже, и рождаются. В это время противно тренькнул телефон.

- Да. - произнес начальник комендатуры, сняв трубку.

- Герр кригсфервалтунгсрат, - раздался в динамике замученный голос его секретарши, - к вам прибыл офицер абвера, майор Густов.

- Просите, фрау Марта. - вздохнул Штайнер, подумав, что вот только разведчиков посреди ночи ему для полного счастья и не хватало. А ведь только собирался домой…

Майор тоже выглядел замотанным донельзя и, судя по всему, тоже отнюдь не прочь был бы оказаться сейчас в постели, желательно - чужой, а не в кабинете кригсфервалтунгсрата.

- Чем обязан? - поинтересовался у него Штайнер, после краткого приветствия.

- Вами задержан сотрудник абвера. - пояснил Густов. - Хотелось бы получить его от вас.

- Действительно? - военный чиновник вновь потер глаза. - Не припоминаю такого… Ах да, пионер из «Бранденбурга», они же в вашем подчинении, кажется. Его спутников тоже будете забирать, или пусть проспятся?

- А что они, собственно, натворили? - майор приподнял бровь. Видимо о том, что пионер задержан был не один, осведомитель сообщить разведчику забыл.

- Подрались по пьяному делу в публичном доме. - хмыкнул Штайнер и протянул Густову протоколы. - Сначала надавали по шеям румынам, с которыми не поделили девок, потом венграм - за компанию, а пока туда прибыл патруль, ваш солдат, Гудериан, выкинул в окно еще и турецкого летуна, перепутавшего его номер со своим. Потом они оказали патрулю сопротивление, и в окно отправились еще и два фельджандарма, решившие, что маленький и худенький паренек для них угрозы не представляет. Ругался при этом, отчего-то, все больше на русском. Сдался командиру патруля он, впрочем, сам. После того как закончил свои дела у шлюхи.

- Однако, я смотрю, боевая подготовка у него выше всяких похвал. - хмыкнул майор. - Вы намерены передать дело?…

- Нет, не намерен. - помотал головой Штайнер. - Драки были с побоями но без увечий, никто, кроме самолюбия битых, серьезно не пострадал, так что ход делу давать я смысла не вижу. Посидели бы с недельку на гауптвахте, может быть поумнели бы. Но если желаете - забирайте. У меня и без них есть кому плац подметать. Это за последние сутки уже пятые хулиганы.

Густов на миг задумался. С одной стороны, кроме солдата из его ведомства никто ему в комендатуре нужен не был. С другой стороны этот Штайнер может и передумать насчет недоведения дела до трибунала, а тогда всплывет и фамилия сотрудника абвера. Это уже будет скандал, Канариса обвинят в том, что он укрывает в своем ведомстве преступников и чуть ли не дезертиров, найдут еще пару грехов, придумают с дюжину - благо врагов у адмирала предостаточно, - тот, разумеется, заявит, что ничего не знал, стрелочником назначат его, Густова… Спрашивается, зачем оно ему, майору, надо? А то, что в команде нарушителей двое солдат из Ваффен-СС, так это ж замечательно - можно завербовать. Хоть и невелик такой улов, а все одно - агентов много не бывает.

- Хорошо. - улыбнулся Густов. - Беру у вас хулиганов оптом.

- Вам завернуть? - засмеялся Штайнер.

Окрестности города Джиханбейли (Турция)

03 ноября 1940 г., 06 часов 12 минут

Советский Т-37А медленно пятился по полю назад, поплевывая короткими скупыми очередями башенного пулемета в сторону наступающих франко-британцев. Боезапас у этой, и так не слишком-то грозной боевой машины подходил к концу.

Контрнаступление противника стало для союзников полной неожиданностью. Еще совсем недавно, казалось полностью деморализованные англичане и французы оставили турецкую столицу и откатились к югу, на плато Обрук, лишь чудом не допустив турок, немцев, румын и венгров до Коньи, а русских - в Аксарай и Нигде. И вот, в тот момент когда Инёню, Гот и Рокоссовский только переформировывали свои порядки для дальнейшего наступления, разворачивали силы, Вейган и О`Коннор бросили свои войска в контратаку. В половине пятого утра по всей линии фронта начались налеты бомбардировщиков, заговорили во весь голос гаубичные батареи, и вся наличная бронетехника при поддержке пехоты и кавалерии устремилась на прорыв.

Полк турок, контролировавший дорогу на Джиханбейли, франко-британцы смяли сразу, походя, и теперь добивали остатки стоявшей во второй линии обороны 95-ой бригады легких танков РККА. В настоящий момент от нее остались одни лишь рожки да ножки - бой продолжали всего десять танков. А враг продолжал переть недуром.

Т-37А, объезжая подбитый БТ-2, неудачно подставился бортом под выстрел французского R 39. Командир танка, аспирант Дюбуа, навел ствол на советскую танкетку и послал 37-и миллиметровый бронебойный снаряд прямо в центр ее корпуса. Советская машина вздрогнула от попадания и замерла. Из-под башни жиденьким ручейком, но все усиляясь и усиляясь с каждым мгновением, потек дым.